Новый военный гуманизм: уроки Косова - Ноам Хомский

Те, кто внимательно следил за эволюцией «мирного процесса», навязываемого США другим странам, придут к пониманию того, что модель, предлагаемая сегодня для Косова, сама по себе создана по образу и подобию функций и поведения «черной полиции» южно-африканских «бантустанов» в худшую пору апартеида — тридцать пять лет назад. Это представляется достаточно очевидным, хотя можно что угодно думать о вашингтонском «процессе мирного урегулирования» палестино-израильского конфликта.

Возвращаясь к мирному соглашению по Косову, можно с уверенностью утверждать, что средства массовой информации и комментаторы занимают реалистические позиции, когда представляют версию США и НАТО как факт. Поскольку, как бы ни разнились вашингтонские версии с оригинальными текстами, первые, вероятно, превалируют потому, что непосредственно вытекают из распределения власти и готовности средств формирования мнения обслуживать ее потребности. В частности, различия между соглашением в Рамбуйе и мирным договором по Косову можно уладить с помощью силы, и тогда основные условия Рамбуйе станут действующими условиями договора по Косову: и в самих документах, и в их подаче комментаторами, и, возможно, в будущих учебниках истории. Соглашение по Косову и резолюция Совета Безопасности утверждают, что военно-политический контроль над Косовом сосредоточивается в руках Объединенных Наций, но для тех, кто правит миром, данные условия неприемлемы. Можно не сомневаться в том, что, несмотря на все успокоительные заверения, в итоге победит требование, сформулированное в Рамбуйе, чтобы НАТО оккупировало территорию под политическим и военным наблюдением Североатлантического Совета и поддерживало эффективный контроль над гражданскими делами.

Это явление типичное. Оно обрело классическое литературное выражение еще несколько веков назад, когда Паскаль в своей сатире на казуистику в качестве самого эффективного механизма, посредством которого сильные мира сего могут горделиво отстаивать свои принципы, при этом изменяя им на практике, выделил так называемую «выгодность интерпретаций». Более грубая разновидность данного механизма, характерная для современных тоталитарных государств, была обозначена Оруэллом как «новояз»41. На практике это явление нам хорошо знакомо, — в частности, можно назвать недавние убедительные примеры из истории Индокитая и Центральной Америки, где дипломатические инициативы в мгновение ока отменялись посредством силы.

Применение силы с видимой целью спугнуть дипломатию или придать ей определенную форму обсуждалось и в период войн в Индокитае42. После заключения в январе 1973 года парижского мирного договора, который должен был положить конец этим войнам, такая практика из кажущейся стала откровенной. В октябре 1972-го между США и Северным Вьетнамом было достигнуто тайное соглашение, но затем Вашингтон отказался от него, обвиняя в этом Вьетнам. Рождественские бомбардировки декабря 1972 года были предприняты для того, чтобы заставить Ханой отклонить октябрьское соглашение и пойти на условия, которые в большей мере устраивали Вашингтон. Поскольку эта тактика не достигла цели, США, хотя и чисто формально, согласились примерно на те же условия, которые были определены в январе 1973 года Киссинджер и Белый Дом сразу сделали прозрачное заявление о том, что они собираются нарушать все значимые пункты мирного договора, который согласны подписать в данный момент и который представляет собой версию, совершенно отличную от их условий. Это последнее мнение было подхвачено прессой и комментаторами.

США оперативно прибегли к насилию, достаточному для того, чтобы переформулировать Договор с учетом условий, которые больше устраивали их самих. Когда вьетнамский враг, наконец, ответил на серьезные нарушения договора Соединенными Штатами и режимом, находящимся под их покровительством, о Ханое стали отзываться с большим негодованием как о неисправимом агрессоре, которого следует наказать еще раз. Суровым наказаниям, предлоги для которых менялись по мере обстоятельств, в последующие годы был подвергнут весь Индокитай, и они продолжаются до сих пор, а версии событий, навязываемые сильными мира сего, в интеллектуальной культуре с успехом занимают место фактов. Перед нами подлинный триумф «выгодности интерпретаций»43.

Подобные трагедия и фарс были разыграны вновь в пору центрально-американских войн 1980-х гг. Администрация Рейгана стремилась подорвать многократные дипломатические попытки решать конфликты и делала это посредством процедуры, которую пресса и правительство часто определяли как «содействие мирному процессу». Нужда в подрыве мирного урегулирования стала особенно острой, когда центрально-американские президенты, несмотря на сильные позиции США в регионе, в августе 1987-го ратифицировали соглашение в Эскипуласе (так называемый «план Ариаса»). Вашингтон тотчас начал эскалацию своих войн в нарушение одного из «неотъемлемых элементов» соглашения, безнаказанно, благодаря содействию средств массовой информации. Одновременно с помощью угроз и силы он продолжал отменять и другие условия данного соглашения, преуспев настолько, что через несколько месяцев, к январю 1988 года, от первоначального текста документа ничего не осталось, и на смену ему пришла американская версия. Вашингтон и далее подрывал дипломатические попытки, предпринимаемые обитателями этих «не самых значимых» уголков мира, покуда не одержал окончательную победу над полностью разоренным регионом. Вашингтонская версия соглашения, которая резко отличалась от оригинала в самых существенных аспектах, стала общепризнанной версией. Подобный результат мог быть возвещен только в таких заголовках, как «Победа честной игры США» и американцев, «Единых в радости» на крови и руинах, а обозреватели фонтанировали заявлениями типа «мы живем в романтичную эпоху», что в совокупности должно было отражать всеобщую эйфорию по поводу удачно исполненной миссии44.

Другим подходящим, уже упоминавшимся нами примером, служит вторжение Израиля в Ливан, совершенное при поддержке США в 1982 году, цель которого состояла в подрыве «угрозы» дипломатического решения конфликта, что могло бы спутать США и Израилю планы относительно интеграции выгодных частей оккупированной территории с Израилем. С самого начала эта ситуация широко обсуждалась израильскими учеными, политическими деятелями и комментаторами. Однако она не вошла в летопись более опытного лидера свободного мира, где возобладала иная версия, согласно которой это государство, патронируемое США, просто стремилось защитить себя от международного терроризма45.

Неблагодарная задача — рассматривать эти и многие другие подобные им примеры в ретроспективе. Есть основания полагать, что и в случае Косова события вряд ли будут развиваться иначе, — правда, при неизменном и решающем условии: если мы позволим им развиваться как всегда.

Не успели высохнуть чернила подписей под мирным соглашением по Косову, как в ход пошли традиционные методы. НАТО провозгласило, что «усилит бомбардировки», так как сербы пытаются уклониться от выполнения «безоговорочных» требований, выдвинутых его представителями, а пресса запестрела заголовками: «Сербы упорствуют в деталях» и «Похоже, что сербы хотят настоять на роли ООН». «По сути Югославия, [как сказал заместитель министра иностранных дел ФРЮ], усмотрела в соглашении требование „развернуть международное присутствие сил безопасности под эгидой ООН или присутствие таковых, учрежденное под мандатом Совета Безопасности“». Эти факты можно было представить иным образом: «По сути Югославия настаивала на нынешней формулировке мирного соглашения по Косову, которое призывало „развернуть в Косове эффективное присутствие международных гражданских сил и сил безопасности, находящихся под эгидой ООН и действующих так, как определит Совет Безопасности ООН, отвергающий „безоговорочные“ требования НАТО, которые противоречат мирному соглашению, объявленному представителями США недействительным“». По официальной же версии, Милошевич «встает в позу» и пробует «выгадать время», пока югославские генералы пытаются «передать контроль над провинцией Сербии Объединенным Нациям, а не НАТО», лицемерно призывая якобы к соблюдению пунктов подписанного Соглашения, и таким образом предпочитая «настаивать на роли ООН», чем подчиняться приказам сверху46.

Дополнительное сообщение было озаглавлено «Сложный момент для сербов: ни слова о роли ООН». В нем как бы подразумевается, что для США и его средств массовой информации этот момент вовсе не сложный, поскольку официальные договоренности, которые не только упоминают «о роли ООН», но и отводят ей ключевое место во всем процессе, в свете всегдашней привычки Вашингтона к немедленному дезавуированию подписанных им документов являются не более чем пустой бумажкой, в то время как сама эта привычка — очередным выражением традиционного презрения сильных мира сего к серьезным договорам, Организации Объединенных Наций и институтам международного законодательства в целом. Поэтому сербы и «увиливают», когда их представители на переговорах «упорствуют из-за отсутствия всякого упоминания о роли Объединенных Наций в развертывании миротворческих сил в Косове», не желая смириться с шестью страницами «безоговорочных» натовских требований, которые были «вычленены» из мирного соглашения по Косову — на самом деле посредством подмены его ключевых условий совершенно противоположными требованиями НАТО.