Старосветские убийцы - Валерий Введенский

— Ты вроде у Кусманской пообедала, — напомнила Растоцкая.

— Там и поняла, почему их род вырождается. Супу налили, будто плюнули. Если бы я так питалась, тоже давно бы померла, — Суховская накинулась на ватрушки. — А знаете, что Варвара Петровна заметила? Когда Северскому кольцо надевали, оно упало!

— Не было такого! — Растоцкая стояла на своем. — Не видела!

Каждый, кого посетила Суховская, начинал ворошить вчерашний день в поисках тревожных примет. Пока Суховская добралась до Растоцких, вчерашнее венчание обросло массой невероятных подробностей.

— Я тоже не видела, но у меня росточек маленький. А Варвара Петровна в первом ряду стояла, кому же и заметить. Говорит, кольцо из руки прыгнуло, по ковру поскакало, с трудом нашли.

Выслушав перевод Угарова, этнограф закивал. Укатившегося кольца не было и в помине, Роос всю церемонию подробнейшим образом записал в блокнотик и с утра перечитывал, но перечить предмету обожания не хотелось. Вдова умилилась душевным качествам долговязого американца — человек, можно сказать, на краю земли живет, а чужому горю сочувствует.

— Хороший вы человек, — с умилением сказала Суховская. — Жаль, человеческого языка понять не можете!

Денис тактично заменил при переводе «человеческий» на «русский», и американец решил продемонстрировать, что не безнадежен:

— Добрый дэнь, — широко улыбаясь, сказал он.

— Я и говорю, не понимаете. Где же добрый? Столько людей полегло! — Суховская смахнула слезу с огромного, как блюдце, глаза.

— Чаек у вас вкусный! — похвалил генерал. — Можно еще чашечку?

— И мне плесните. А в другую — кофию с пенками. Люблю им чай запивать — никогда не пробовали? После Кусманской к Мухиным покатила, — продолжила Суховская. — И для кого такие узкие двери сделали? Еле втиснулась. Знаете, что Осип Петрович вспомнил? Крест с налоя упал, когда молодые вокруг обходили.

— А скачущее кольцо Мухин видел? — с нескрываемым скепсисом спросила Растоцкая.

— Сначала запамятовал, но, когда я рассказ Варвары Петровны передала, вмиг припомнил. Но его больше крест поразил. Сразу, говорит, догадался: кто-то из новобрачных скоро помрет.

— Да, примет венчальных много, — сказал генерал. — Кто первый на ковер встанет, тот в семье и властвует.

— Лизонька первой была! — торопливо вставила Растоцкая.

— А в туфли золотых монет положили? — спросил Веригин.

— А как же!

— Правильно сделали. А замок под порог клали?

— Про такое не слыхала, — огорчилась Вера Алексеевна.

— Самая важная примета. Если решусь когда-нибудь жениться, обязательно прикажу под порог церкви замок положить. А потом его надо закрыть и ключ в речку кинуть. Тогда крепкая семья будет!

— Надо запомнить! — мечтательно произнесла Суховская и одарила улыбкой Корнелиуса.

— Ваше высокопревосходительство, поведайте из первых уст, что случилось у Северских! — взмолилась Вера Алексеевна. — А то одни слухи да сплетни…

У Суховской последняя ватрушка застряла во рту. Ничего себе подруга припечатала!

— Князь с Настей отравлены. Пан Шулявский убит. — Вспомнив, что он здесь по делу, генерал решил, что пора задать главный вопрос: — Обвиняемый — господин Тучин…

Маша вскрикнула, ее хорошенькое личико побледнело, отчего девушка еще больше похорошела.

— … утверждает, что в момент убийства находился на свидании с вашей дочерью у озера. Это правда?

Вера Алексеевна сориентировалась мгновенно:

— Мне Тучин сразу не понравился. Правда, Люсенька? — Она повернулась к мужу.

Тот попытался напомнить:

— Ты говорила, хороший жених…

— Все путаешь, Люсенька. Не о нем! Врет ваш Тучин, как сивый мерин. Чтобы порядочная девушка с первым встречным на свидание побежала? Сами подумайте.

Денис растерялся. Неужели Тучин обманул?

— Вера Алексеевна, — обратился он к Растоцкой. — Вы, возможно, и не знаете. Пусть Мария Андреевна сама расскажет.

— Что вы такое, молодой человек, говорите? — закричала Растоцкая, а девушка внезапно вскочила:

— Врет! Врет! Ненавижу! Ненавижу вашего Тучина! Так и передайте!

Она выбежала из столовой, ни с кем не попрощавшись. За Машей, наградив на прощанье Угарова нелюбезным взглядом, устремилась сестра.

Суховская обвела взором пустые вазочки.

— Кажется, все, можно ехать. У Корнеевых по вечерам гусей жарят. Может, успею.

— И наша миссия закончена. Спасибо за хлеб, за соль. — Генерал встал, за ним остальные.

— Вы ничего толком не рассказали, — расстроилась Вера Алексеевна.

— Пока не могу. Тайна следствия, — решил напустить тумана генерал. Рассказывать, собственно, было нечего. — Дочерям поклон.

Растоцкая решительно взяла его за руку.

— Я провожу.

Внимательно слушая Веригина, Вера Алексеевна уяснила для себя главное — генерал холост.

— Давно вдовствуете, Павел Павлович? — Разговор предстоял интимный, никакие «превосходительства» тут не годились.

— Никогда женат и не был.

«Какая же я дура! Не было бы счастья, несчастье помогло. Пусть будет пухом земля всем покойным, зато какого жениха приискала!» — сказала себе Растоцкая, вслух лишь уточнив:

— Что так?

— Служу отечеству! Боюсь, семья помехой будет. — Эта фраза была тщательно отрепетирована, неоднократно произнесена и в большинстве случаев действовала безотказно. На Растоцкую, однако, она не произвела впечатления:

— Тогда наша Машенька — лучший вариант! С детства играла в солдатики, бредила сражениями, мечтала о походной жизни. И приданое неплохое, красавица — ну, сами видели…

— Да, хороша. — Гостеприимную хозяйку обижать не хотелось.

— До поста свадьбу сыграть успеем. — Вере Алексеевне показалось, что Веригин клюнул и железо пора ковать.

— Больно впечатлительна. Занервничала, из-за стола убежала.

— Это вы поразили ее в самое сердце. Она обожает мужчин в форме!

— Стар я для нее. Может быть, лучше ее выдать за моего адъютанта?

— Состоятелен ли он?

— Из небогатой, но очень хорошей семьи!

— Что хорошего в бедности? — фыркнула Растоцкая и ринулась в атаку: — По рукам?

— Увы, Вера Алексеевна, сердце мое занято. Раз и навсегда. — Веригин не сказал кем. Растоцкая бы очень удивилась.

— Скорблю, — помещица выпустила его руку.

Суховская шла рядом с Роосом. Выйдя во двор, тот сорвал красную розу и вколол в петлицу фрака.

— Мои владения вон там, — Суховская показала куда-то вдаль. — Сначала горлыбинские поля, а с лужка уже мои.

Роос кивнул, будто понял. (Угаров шел мрачнее тучи — надежда оправдать Тучина исчезла, и было ему не до переводов, а Растоцкий с Павлом Игнатьевичем увлеклись обсуждением хозяйственных дел.)

— Насчет лужка ты загнула, Оленька. — Раздосадованная Растоцкая выместила злость на подруге. Про ее тяжбу с Горлыбиным знала вся округа.

— А вот и нет. — Суховская опасалась, что без лужка будет американцу не столь мила. — Вчера он признал мою правоту…

— Что ты говоришь?! — всплеснула руками Растоцкая.

Степенно распрощавшись, гости расселись по экипажам. Роос на прощанье снова долго целовал Суховской пухлую ручку. Ерошка хлестнул коней, и карета тронулась.

— Имейте в виду: она — вдова, — сообщил этнографу генерал, заметивший интерес американца к пышной блондинке.

— Прекрасно! И живой муж не препятствие, но с мертвым безопаснее, — пошутил Корнелиус.

— Я просто подумал, вдруг вы с серьезными намерениями, считаете ее невинной…

— Вот вы о чем… Знайте же, девственность ценится далеко не всеми! Во многих индейских племенах муж не утруждает себя. Эту грязную работу делают за него друзья, иногда большой компанией! А южноамериканские аборигены и вовсе рвут плеву перед свадьбой острым предметом — камнем, например.

— Какое варварство! — воскликнул генерал.

— Девственность для них — помеха любовным утехам. Для христиан же она приобрела прямо-таки сакральное значение. Есть люди, готовые платить большие деньги, лишь бы переспать с девственницей. В Америке лет десять назад поймали необычного преступника. Выдавал себя за миссионера-проповедника. Приехав в какой-нибудь город, останавливался не в гостинице, а в семье, причем непременно такой, где девушка на выданье. Был хорош собой, молод, с замечательными манерами. Некоторых девиц просто охмурял, тех, что посерьезней, интриговал предстоящей совместной работой — нести Благую весть. Семьи, сами понимаете, глубоко религиозные были! Иногда до свадьбы доходило, иногда девицы с ним бежать решались — как повезет! Он и пальцем их не трогал, говорил, сначала матушкино благословение надо получить, и вез к родительнице в Нью-Йорк. Город такой на Атлантическом побережье. Может, слышали?