Манюня - Наринэ Абгарян

-Ну как я выгляжу?- скосилась я на Маню.

-Шикиблеск!- шепнула уголком рта моя подруга. Она вышагивала так, словно аршин проглотила, и выглядела, как истинная француженка.

Мы толкнула калитку и вошли во двор.

Шли рядышком, гордо задрав головы и отклячив назад попы. Шеи были вытянуты сильно вверх, ключицы воинственно торчали вперёд, ноги мотались где-то далеко внизу и даже чуточку, кажется, позади. Обе от напряжения косолапили, и дышали с большим напрягом.

-Я так долго не выдержу,- пожаловалась я Мане.

-Главное до стульев добраться, а там можно и расслабиться,- подбодрила она меня.

Когда мсьё Карапет открыл нам дверь, мы уже практически были на последнем издыхании.

-Здравствуйте, мадемуазели,- расплылся в улыбке мсьё Карапет.

-Здравствуйте,- каркнули мы и шаркнули ножкой.

Мсьё Карапет любезно посторонился, пропуская нас в дом. Мы прошли мимо него и прямиком направились на кухню.

-Хотите посмотреть мои картины?- поинтересовался нам вслед мсьё Карапет.

-Нет!- выдохнули мы,- нам бы чуточку за столом посидеть.

-Ну и ладно,- рассмеялся мсьё Карапет,- тогда сделаю вам горячего шоколада.

-Хорошо,- милостиво согласились мы, сели за стол и наконец расслабили мучительную французскую осанку,- фух!

-Как у вас дела? Какие новости?- галантно поинтересовался мсьё Карапет.

-Мы поели сегодня тушёных овощей!

-Какой ужас,- всплеснул руками мсьё Карапет,- вы же их ели на той неделе!

-Так и мы о том же говорили Ба, но она не стала нас слушать! Нет, чтобы картошечки пожарить,- пригорюнились мы.

Мсьё Карапет сочувственно покачал головой. Потом он открыл холодильник и долго вглядывался в его содержимое, пытаясь вспомнить, что ему там надо было взять.

-Что-то в горле пересохло,- не вытерпела Маня.

-Ах да, молоко,- воскликнул мсьё Карапет и вытащил из холодильника бежевый молочник. Он налил в эмалированный ковшик молока и поставил его на маленький огонь. Когда молоко разогрелось, он добавил туда плитку горького шоколада и две чайные ложки какао. Выставил на поднос вазочку с вафлями и сахарницу. Мы, затаив дыхание, следили за его движениями.

-Наринэ, вчера вечером я имел долгий разговор с твоим дедом,- нарушил молчание мсьё Карапет.

Мы с Манькой переглянулись. Мой дед был партийным работником, идейным и кристально честным коммунистом, и всю жизнь верой и правдой служил стране, благодаря которой он, круглый сирота, беженец из Западной Армении, получил образование и смог устроиться в жизни.

-Если не русские, то нас бы уже давно не было,- любил повторять он.

-Ты не видел настоящей жизни,- мгновенно вскипал мсьё Карапет,- и настоящих русских ты не видел!

-А ты видел!- вспыхивал в ответ мой дед.

-А я видел! Весь Париж был наводнён настоящими русскими,- бушевал мсьё Карапет,- настоящие русские уехали из этой страны после позорной революции, а здесь остались одни конформисты!

-И эти конформисты выиграли Вторую мировую войну!- восклицал дед,- полетели в космос и придумали самолёты вертикального взлёта!

Мы с Маней нередко присутствовали на этих перепалках и знали все аргументы противоборствующих сторон наизусть. Словно «конформисты» нас сильно пугало, и мы каждый раз втягивали головы в плечи, когда дед с мсьё Карапетом начинали обзывать людей конформистами. Спросить, что означает это словно, нам не хватало смелости. «Убийцы, наверное»,- предполагали мы.

Вот и сейчас, когда мсьё Карапет сказал нам, что вчера имел разговор с моим дедом, мы сильно напряглись.

-Снова поссорились,- шепнула мне Манька.

-Ага,- пригорюнилась я.

-Мы поговорили о Стендале,- продолжал мсьё Карапет.

-«Красное и Чёрное»,- мелькнуло в наших головах.

-О Гюго.

-Поругались, великий он писатель или шарлатан.

-О Бунине.

-Восторгались.

-О Маяковском.

Маня вцепилась мне в руку. «Сейчас скажет про Маркса»,- шепнула она одними губами.

-«Капитал» обсудили.

Всё! Можно было собирать свои манатки и уходить. Ясно было одно – вчера мой дед с мсьё Карапетом рассорились в пух и в прах. Потому что мы отлично знали, что после «Капитала» они переходили на Ленина, и тут начиналось самое страшное.

-Самозванец и убийца!- грохотал мсьё Карапет.

-Великий мыслитель и запутавшийся человек!- не соглашался мой дед.

-Разбазарил наши земли!

-Восточную Армению спас!

-Расстрелял царскую семью!

-Он хотя бы имел смелость признавать свои ошибки!

И т.д. и т.п.

Нужно было срочно отвлекать мсьё Карапета от опасных воспоминаний, а то того и гляди, он передумает поить нас горячим шоколадом.

-А вы потом покажете нам картину, которую сейчас рисуете?- заблеяла я.

-Покажу, конечно,- легко отвлёкся мсьё Карапет и поставил перед нами поднос с дымящимися чашечками.

Мы с Маней взяли по вафле и обмакнули в горячий шоколад. Мсьё Карапет поморщился.

-Некрасиво макать вафли в шоколад,- сказал он.

-А сухари?- живо поинтересовалась Маня.

-И сухари некрасиво. Вообще, некрасиво что-либо макать в напитки.

-А моя прабабушка в своём чае нагревает помидоры,- пошла ва-банк я.

Мсьё Карапет чуть не поперхнулся.

-Как это помидоры?

-Ну, я сама видела. Она сделала себе чаю, потом взяла помидор, сказала, что он холодный, и бросила его в чашку с чаем. А когда я спросила, зачем она это сделала, она сказала, что помидор всё равно чистый, и чаю ничего не будет. Она вообще старенькая, и много чего делает такого, от чего потом волосы на голове шевелятся!

Мсьё Карапет закрыл глаза и сделал такое выражение лица, словно у него резко разболелся зуб.

Пока он сидел с закрытыми глазами, Манька быстро допила свой шоколад, протёрла коричневые усы ладонью и облизала её. Я задохнулась от восторга – надо же, какая у меня подруга догадливая, вот как можно получить ещё больше горячего шоколада! Но последовать её примеру я не смогла, потому что мсьё Карапет справился от шока и открыл глаза. Пришлось допить шоколад по всем правилам этикета, и даже последний протяжный фьююють, которым я осушила чашку, не утешил меня – шоколадные усы пришлось вытереть салфеткой.

Потом мы встали из-за стола и поблагодарили мсьё Карапета за угощение.

Он повёл нас в свою мастерскую и показал картину, которую писал. Это был портрет очень красивой женщины. Она сидела в кресле, на коленях её свернулся калачиком рыжий кот, она улыбалась одними уголками губ и смотрела куда-то нам за спину. Взгляд её был таким живым и проницательным, что мы обернулись посмотреть, чего она такого интересного увидела за нашими спинами.

-Шикиблеск!- выдохнула Манюня.

-Ага,- с трудом кивнула я. Мы снова вытянулись во «французскую осанку» и дико страдали от этого.

-Спасибо,- улыбнулся мсьё Карапет и вытащил с полки большой альбом,- сегодня мы будем знакомиться с Модильяни.

В каждый наш визит мсьё Карапет рассказывал нам о художниках, показывал их работы и объяснял технику рисования. Мы мало чего понимали в том, что он нам объяснял, и уроки эти воспринимали как данность, считая их неизменным приложением к горячему шоколаду.

-Вот покупаешь в магазине мясо, а тебе ещё сверху костей накидают,- объясняла я Маньке,- такая же история и с мсьё Карапетом. Попили горячего шоколада – пожалуйте послушать про Пик… Пикассу!

-Не Пикассу, а Пикасса,- поправляла меня Манька,- страшный человек, всё на кубики раздробил.

-А эта странная тётка? Как её там, «Любительница асбеста»?

-Не говори! Какой нормальный человек станет есть асбест?- разводила руками Манька.

Модильяни нас поразил до глубины души. Сначала мсьё Карапет напугал нас словом «экспрессионизм».

-Икс… чего?- шепнула мне Манька.

-Пырсонизм какой-то.

-С ума сойти!

Потом мсьё Карапет показал нам голых женщин. Они лежали на кушетках и выставили на всеобщее обозрение пышные груди и треугольнички волос на срамных местах.

-Ню,- втолковывал нам мсьё Карапет,- Модильяни – первый певец обнажённого женского тела.

Мы с Маней усиленно отводили глаза.

-Вот что такое ню!- сконфуженно протянула я.

-Тьфу, срамотища,- рассердилась Манька.

А потом мсьё Карапет показал нам портреты жены художника. Она нам очень понравилась – у неё были светлые, чуть раскосые глаза, рыжие волосы и длинная – предлинная шея.

-Он сильно любил её, поэтому оставил так много её портретов,- сказал нам мсьё Карапет.

Внезапная догадка пронзила наши сердца. Мы подняли головы с альбома и окинули взглядом мастерскую. Почти со всех полотен мсьё Карапета на нас смотрела одна и та же женщина. У неё были каштановые вьющиеся волосы, она улыбалась одними уголками губ и смотрела чуть рассеянно нам за спину.