Запах страха - Вадим Панов

У них не укладывалось в голове, что убить можно только за то, что ты – русский.

Они долго не могли понять, что стали никому не нужны, что их никто не защитит и пришло время бежать.

Мурзины уезжали из ставшего чужим города на автобусе, вместе с другими такими же бедолагами, в одночасье превратившимися из граждан в «русскоговорящее население». Уезжали, оставив «национальным самоосознанцам» дома и нажитое добро, заплатив огромные деньги водителю старенького «Пазика», потому что иначе он отказывался помогать «оккупантам». Уезжали в никуда.

Что произошло потом, достоверно неизвестно. Одни говорили, что автобус упал в пропасть, другие – что подорвался на мине, третьи – что его расстреляли из гранатометов. Но все сходились на том, что сначала пассажиров ограбили. Сергей, опоздавший всего на один день, так и не выяснил правды. Да никто и не собирался расследовать происшествие: подумаешь, автобус со стариками-оккупантами в овраг свалился. Кому они интересны?

Мурза побывал на месте трагедии, помолчал там, положив на обгоревший автобус цветы, и уехал.

И никогда никому ничего не рассказывал. Даже Лужному, отговорившись угрюмым: «никаких следов». Но однажды признался себе, что если бы не та поездка, он, наверное, не смог бы никого убить.

Мурзе не нужно было считать шаги или ориентироваться по приметам. Он прекрасно помнил пень, под которым устроил тайник. Свой собственный тайник на самый крайний случай. Делать схроны Мурзу научил Глыба, который не зря два года топтал десантные бутсы. Показал, как правильно закладывать «товар», как маскировать место, как уходить, не оставляя следов. Глыба любит «партизанить».

Поправка – любил.

Теперь Глыба стал прошлым.

Сергей раскопал землю саперной лопаткой, вытащил жестяную коробку, раскрыл, развернул промасленную тряпицу, угрюмо посмотрел на «макаров» и вздохнул.

– Что делать, раз уж так получилось?

Пистолет не ответил. Даже не блеснул. Лежал спокойный, холодный, терпеливо ожидая, когда придет его время.

– Придет, – пообещал Мурза. – Уже пришло.

Вновь заморосил дождь.

Сергей торопливо убрал оружие в наплечную кобуру, застегнул куртку и положил две пачки патронов в барсетку. На случай полицейской проверки у него была лицензия на оружие самообороны, по которой Мурза в свое время купил смахивающий на боевой пистолет «макарыч». Сергей прекрасно понимал, что серьезную проверку не пройдет, но надеялся на человеческий фактор. Полицейские ведь тоже люди – увидят, что лицензия у приличного мужчины в порядке, бросят взгляд на торчащую из кобуры рукоять и вряд ли потребуют показать оружие. Пятьдесят на пятьдесят, как говорится.

Мурза зашвырнул лопатку в кусты и быстрым шагом направился к станции.

Зеленый Дом, штаб-квартира

Великого Дома Людь

Москва, Лосиный Остров,

26 сентября, вторник, 10:30

Ночь барон Мечеслав провел неспокойно, ибо снился ему разрыв с Всеславой во всей своей чудовищной красе. В видениях несчастного разрыв представлял собой не пропасть, как можно было подумать, а гигантских размеров айсберг, похожий на тот, что на экранах кинотеатров угробил «Титаник». Белый, неприступный и холодный. Точь-в-точь Всеслава. Причем, несмотря на идущую от айсберга морозную волну, проснулся барон в поту. И, разумеется, в самом что ни на есть прескверном расположении духа.

Он сломал зубную щетку, порезался при бритье, опрокинул бокал с апельсиновым соком и обругал слугу за недостаточно крепкий кофе.

Но айсберг не остался во сне, а продолжал надвигаться.

«Черт, Всеслава, мы должны помириться!»

На фоне ТАКИХ переживаний доклад об инциденте в «Кружке для неудачников» показался Мечеславу мелким и не требующим особого внимания. Красные Шапки отметелили чудов? Любопытно, конечно, но ничего особенного. Не надо попадаться под горячую руку. До барона, так же, как и до Артема, не сразу дошел смысл сообщения. Гораздо больше Мечеслава занимал вопрос, в каком настроении проснулась сегодня королева.

Полчаса после завтрака барон неумело, но с пылом настоящего неофита предавался меланхолии. Он сидел в кресле и тупо таращился на стену, честно стараясь думать только по теме. А еще лучше – ни о чем не думать вообще. Но не получалось. Размышления о Всеславе и королевской мести постоянно перебивались мыслями житейскими, до неприличия обыденными: квартал на исходе, значит, следующие пару дней придется провести в бухгалтерии домена. А в ноябре неплохо было бы устроить аудиторскую проверку.

«Не отвлекайся! Грусти! Тоскуй! Страдай! Предавайся меланхолии, черт бы тебя побрал!»

Эх, Всеслава…

И ревизию арсенала, в конце концов! Волеполк, конечно, мужик надежный, но контроль нужен за всеми.

Слуги ходили на цыпочках и переговаривались жестами, в доме царила полная тишина, но все напрасно – как следует предаться меланхолии у барона не получилось. Помучившись полчасика, Мечеслав решил, что «время лечит», набросал на бумажке тезисы покаянной речи, приказал подогнать к подъезду автомобиль и направился во дворец.

Чтобы еще раз убедиться в том, что разозлить женщину легко, а вот помириться…

– Господин министр! Я как раз собиралась за вами посылать.

– А я уже здесь, ваше величество, как чертик из табакерки, – бодрячком отозвался Мечеслав, всем своим видом показывая: все в порядке, любимая, я не в обиде. Повздорили, с кем не бывает. Не пора ли помириться?

В королевский кабинет барон добрался без проблем – посмел бы кто-нибудь его остановить! – и вошел без доклада. Всеслава не рассердилась, даже чуть улыбнулась, увидев Мечеслава, и откинулась на спинку кресла, подперев подбородок кулачком.

– Как чертик… пожалуй, – задумчиво протянула королева. – А вот в табакерку, господин министр, вы вряд ли поместитесь. Разве что выведете из себя какую-нибудь колдунью.

Намек был очевиден. Ямания, которую барон после вчерашних событий уже видеть не мог, едва сдержала улыбку. Судя по разложенным на столе бумагам, противная секретарша о чем-то докладывала Всеславе, однако при появлении барона Ямания даже не сделала попытки уйти.

Это был плохой знак.

– Мы как раз обсуждали ваши предложения по поводу благоустройства семейных дел Красных Шапок, господин министр.

– Разве я выдвигал предложения?

– В том-то и дело, что нет, – с притворной грустью вздохнула королева. – Из чего мы сделали вывод, что вы слишком ответственно подошли к своему назначению, господин министр, что с головой погрузились в изучение дел и пока не готовы представить на наш суд сколько-нибудь внятный проект.