Рожденный из камня - Семен Израилевич Липкин

бережно собрал капли запекшейся крови в шелковый платок, спрятал платок за ноговицу и пошел по алому следу. Дорога привела юношу к берегу моря. Ахсартаг заткнул полы черкески за пояс и опустился на морское дно. А на дне моря был подводный мир, было как на земле: зеленели луга, поднимались горы, волновались долинные травы, только над головой было не лазурное небо, а лазурное море.

Долго шел молодой нарт по подводной тверди и увидел дворец, чьи стены были из чистого жемчуга. Вошел он во дворец, а там пол из голубого хрусталя, с потолка светит утренняя звезда. На сиденье из редкостных самоцветов восседал в глубоком унынии величавый старик с бородою такого же цвета, как и хрустальный пол. То был Донбетты́р, царь морей и всех соленых вод.

— Да будет счастье в твоем жемчужном дворце, — приветствовал Ахсартаг морского царя.

— Не может быть мой дворец счастливым, — ответил владыка морей.

— Неужели не только на суше, но и в море есть страдание? — от всей души удивился нартский юноша. — Я слыхал, что случается горевать земным князьям. Неужели и властелин морей знаком с горем?

— Горе у меня, — сказал Донбеттыр. — Единственная дочь моя Ахуми́да повадилась, на свою беду, в сад нартов. Там каждый день созревало на дереве золотое яблоко. Моя дочь, преобразившись в голубку, прилетала по ночам в сад и похищала яблоко: пришлось оно ей по вкусу. Не раз я говорил ей: «Нарты не терпят воровства, а яблоко это им нужно, оно исцеляет от ран, и сурово накажут вора горские богатыри. Не летай за яблоками!» Но Ахумида не хотела слушать меня, и судьба ее наказала: сторож-нарт ранил стрелой мою дочь.

— Неужели рана так тяжела, что нет средства исцелить морскую царевну? — спросил Ахсартаг.

— Исцелило бы ее золотое яблоко, — сказал Донбеттыр, — да не успела Ахумида его похитить. Есть и другое средство. Если собрать капли крови, которые уронила раненая Ахумида на землю нартов, и наложить эти капли на ее рану, то дочь моя будет спасена. Я вижу, ты не здешний житель, ты обитаешь на суше. Не могу понять, как ты нашел дорогу в мой подводный дворец, но могу понять, что нет у тебя капель запекшейся крови моей несчастной Ахумиды.

— Как наградишь ты, владыка морей, того, кто исцелит твою дочь?

— Я выдам Ахумиду замуж за ее спасителя, — обещал Донбеттыр.

— Тогда позволь мне переступить порог ее покоя, — сказал Ахсартаг. — Я исцелю Ахумиду.

Печальное лицо властелина морей и всех соленых вод засветилось свечением надежды. Он позволил нарту перешагнуть порог того покоя, где лежала морская царевна. Обомлел Ахсартаг, когда увидел Ахумиду: как волны морские, ниспадал с ложа красавицы поток ее волос, звезды смеялись на ее щеках, луны сияли на ее груди, рана алела на шее.

Ахсартаг достал из-за ноговицы шелковый платок, развернул его и наложил на рану Ахумиды запекшиеся капли ее крови, и зажила рана, даже следа от нее не осталось на белоснежной шее. Исцелилась морская царевна, стала в семь раз краше прежнего. В тот же день в подводном дворце сыграли свадьбу. Ну и плясал же Ахсартаг на хрустальном полу, ну и восхитил же он подводных жителей буйной горской пляской!

Неделю молодые прожили в доме морского царя, а потом простились они с Донбеттыром, выбрались из пучины моря на сушу. Привел Ахсартаг в Страну Нартов красавицу жену. Обрадовались нарты новой невестке, обрадовались и тому, что отныне перестанут пропадать из нартского сада золотые целительные яблоки. И родство с владыкой морей и всех соленых вод было нартам по душе, и восхваляли богатыри булатнотелого Сосруко за его мудрый совет.

Но прошло время, и опять горе постигло нартов: начался у них небывалый падеж скота. В живых осталось только несколько овечек. Страх объял нартов: погибли все бараны, как же дадут потомство овцы? Исчезнут они с лица земли!

Собрались богатыри на свой сход, но ничего не могли придумать. Несколько раз открывал рот Пшая, но тут же закрывал его, ибо когда у народа горе, бахвалу и краснобаю нечего сказать. Тревога омрачила Страну Нартов. Эту тревогу увидел Урызмаг в глазах Сосруко, когда тот принес ему пищу. Старик спросил:

— Почему так пасмурен твой взгляд, Сосруко? Может быть, тебе надоело заботиться обо мне?

— Мне отрадна, отец, забота о тебе, — ответил Сосруко. — Но безотрадно ныне в Стране Нартов. От падежа погиб скот, осталось только несколько овец, но как они дадут потомство, если нет баранов?

— Почему начался падеж скота? Разве бог — покровитель животных не охраняет больше ваши отары?

— Видно, не охраняет, — сказал Сосруко.

Урызмаг стал думать: другой работы ведь у него теперь не было. Подумав, старик рассмеялся, посоветовал сыну:

— Сходи к Ахсартагу, посмотри, как живется на поверхности земли его жене, морской царевне. Известно мне, что давно уже владыка животных неравнодушен к Ахумиде.

Сосруко спустился с горы и направился к жилищу Ахсартага. Не знал он, что молодой нарт уехал на охоту, что странные дела творятся в его доме.

Когда Ахсартаг гнался в лесной чащобе за ланью, его увидел бог — покровитель животных и подумал: «Я охраняю домашних животных, а не диких зверей. Добудь эту добычу, охотник, а я попытаюсь погнаться за другой добычей!» И вот на закате дня прискакал к дому Ахсартага неизвестный всадник. Острый рог, серебрясь, высовывался из гущи его волос, а волосы, черные как уголь, спадали с его головы и сливались с черной бородой, доходившей до ног его коня. А под бровями, нависшими над волосами, которыми поросли его щеки, хитрым и хмельным блеском блестели его оленьего разреза глаза. Всадник спешился и сказал хозяйке дома, Ахумиде:

— Да не померкнет красота твоя, морская царевна! Ты отвергла меня, владыку и покровителя домашних животных, и ради кого? Ради юноши, ничем не примечательного. Да и что он за нарт, если только тем и славится, что ты его жена? Ладно, не стала ты женою мне, который не раз тебя просил об этом, так исполни мою другую просьбу, прими меня как гостя, расчеши мне волосы гребнем, погладь нежной рукою мой острый серебряный рог.

Как тут быть Ахумиде? Муж далеко, а с богами разве поспоришь? Впустила она в дом незваного гостя, расчесала гребнем его густые, жесткие кудри, провела рукой по острому его рогу. Разомлел бог, заснул покровитель животных.