Мир Гаора - Татьяна Зубачева

— Каждый вечер, — честно ответил Гаор, твёрдо держась версии, что обе недели провёл в доме Венна.

— Ври больше, — фыркнула Первушка, осматривая и ощупывая его.

— Это ты с чего взяла, что я вру? — спокойно поинтересовался Гаор.

— Тебя током били, и сильно, — так же спокойно ответила Первушка, — вон ожогов сколько. После такого ты с неделю должен был в лёжку валяться, и ни пить, ни мыться тебе не давали. А то бы, — она усмехнулась, — не вернулся.

Такого Гаор не ждал и растерялся. А Первушка, насмешливо улыбаясь, продолжила:

— Ну, Дамхарец, так что с тобой там, в аренде твоей, ещё делали? Или ты не придумал, что врать? Фрегор знает, что ты под током побывал?

Гаор пожал плечами.

— Он меня ни о чём не спрашивал, — осторожно ответил он.

Первушка кивнула.

— Ну ладно, это, может, и сошло. А ещё что было? Остригли тебя чего?

Гаор угрюмо молчал. Первушка понимающе кивнула.

— Руки покажи. С руками у тебя что?

И сама, не дожидаясь его ответа, взяла его за правую руку, осмотрела уже почти нормальную по цвету и размеру кисть, провела пальцем по оставшейся на запястье борозде. Потом так же осмотрела левую.

— Сколько в наручниках был? Неделю? Две? За что?

— Не твоё дело, — разжал Гаор губы.

— Руки спереди или сзади сковали? Ну-ка, давай я плечи тебе посмотрю.

Она сильно, со знанием дела ощупала ему плечи.

— Не выворачивали. Уже хорошо. Ещё где у тебя что лечено да не залечено? Ну же, Дамхарец, чего молчишь?

Гаор вздохнул и твёрдо посмотрел ей в глаза.

— Помнишь, ты сама сказала мне: не лезь, целее будешь. Помнишь? Ну, так я тебе сейчас это же скажу. Не лезь.

Первушка ответила ему таким же твёрдым взглядом.

— По краю ходишь, Дамхарец. Я всякого повидала. Не категорией, жизнью рискуешь. Думаешь, твой тебя защитит? Он сам… похоже, вот-вот…

Она оборвала фразу, но Гаор ни о чём её не спросил. Они постояли, молча глядя друг на друга.

— Ладно, — тряхнула головой Первушка. — Сейчас, смажу тебе. Чтоб заживало быстрее. А Вьюнка ты не гони. Его Сам к тебе приставил. Вместо Снежки твоей.

— Обойдусь без прислуги, — нехотя сказал Гаор.

— Обходись, — кивнула Первушка, смазывая ему ожоги на груди и животе серой мгновенно впитывавшейся мазью. — Только сначала подумай, стоит ли из-за Вьюнка тебе с Самим сцепляться.

Гаор понимал, что она права, но упрямо повторил.

— Обойдусь.

Первушка убрала тюбик в шкафчик с лекарствами и достала склянку с уже знакомой ему микстурой.

— Вот, выпей, чтоб спал и других криком не будил.

— А что? — Гаор взял у неё мензурку. — Кричал я?

— А было из-за чего? — ответила ему ехидным вопросом Первушка. — Пей давай.

Он послушно выпил горькую, но странно-приятную жидкость и стал одеваться.

— Ну, так где у тебя ещё что? — спросила Первушка, когда он уже застёгивал рубашку.

— Нигде, — буркнул Гаор. — Всё, спасибо, я пошёл. Мне ещё форму гладить.

— Чего-то ты прячешь, — задумчиво сказала Первушка, — что-то у тебя там ещё было. Ладно, не хочешь говорить не надо. Я всё равно найду.

— Где? — не выдержал Гаор. — В задницу ко мне залезешь, что ли?!

— Ах, вот оно что! — даже ахнула Первушка. — Так тебя оприходовать хотели, а ты не дался, дурак лохматый. За это и в наручники, и под ток угодил. Ну, дурак, ну, дикарь, чего вы все так боитесь этого, обычное же дело.

— Заткнись! — крикнул шёпотом Гаор, чувствуя, что теряет самообладание.

Она усмехнулась и повторила уже другим, по-настоящему участливым тоном.

— Ну, дурак, ну, дикарь. Ладно, иди. Всё понятно с тобой.

Гаор вышел, из последних сил удержавшись от хлопка дверью. Вот сволочь-баба, ведь размотала его. Теперь пойдёт звон. И что тогда?

А… стоп, она что сказала? Что его хотели оприходовать, а он не дался. Всё, вот этого и держаться. Не дался, не взяли его.

Большинство, пока он был у Первушки, уже управилось со всеми делами и укладывалось спать: никаких других радостей купленным рабам в "Орлином Гнезде" не полагалось.

Гаор собрал свою выездную форму и пошёл в ремонтную чиститься и гладиться. И тут же, как из-под пола, вынырнул Вьюнок и пристроился рядом. Молча и очень внимательно он следил, как Гаор гладил брюки, чистил куртку и драил ботинки. И только в самом конце спросил уважительным шёпотом:

— Это ты каждый раз так?

Гаор покосился на него, вздохнул и нехотя, но не зло буркнул:

— Форму в порядке держать надо.

— Ага, — кивнул Вьюнок. И попросил: — Научишь меня?

От просьбы научить Гаор никогда не отмахивался, помня, как его самого учили и спасали этой учёбой.

— Ладно. Тащи своё.

Вьюнок удивлённо засмеялся.

— А во, моё на мне.

Гаор досадливо выругался.

— Грязное не гладят.

— А твоё?

— Моё я сам делаю, — отрезал Гаор и выключил утюг. — Всё, малец, отбой сейчас. Дуй к себе.

— А… а Сам сказал, чтоб я с тобой спал, — робко сказал Вьюнок.

— Меня не было, ты где спал?

— А с кем положат, — вздохнул Вьюнок. И попросил: — Ты только не щипайся, ладно? Так-то я уже умею, а когда щиплются, у меня не получается.

Такого Гаор не ждал и что тут ему делать не мог придумать. Как-то всё сразу обрушилось на него. И Снежка была своей, а этот… востроносый… Вьюнок, закинув голову, смотрел на него одновременно и настороженно, и доверчиво.

Гаор снова выругался. Вот чёрт, прижали его опять, а сцепляться с Мажордомом из-за мальца глупо, ведь эта сволочь так повернёт, что он, дескать, умелого себе требует, и ославит его. Придётся… придётся как со Снежкой.

— Чёрт с тобой.

Вьюнок робко улыбнулся ему и зачастил:

— Я всё-всё буду делать. Я и ртом, и руками уже умею…

— Заткнись, — оборвал его излияния Гаор. — Вот и будешь делать, что я скажу. А без команды трепыхнёшься, выкину и не пущу больше.

Свет в спальне ещё дневной, но большинство уже лежало. Появление Вьюнка, семенившего за Гаором, никого не удивило и не возмутило. То ли все уже всё знали, то ли дело было вполне обычным… Хотя нет, это для первой спальни норма, а здесь… Гаор не додумал, обнаружив, что на спинке его кровати висит ещё одно полотенце, а в тумбочке ещё одно мыло в мыльнице и мочалка. Однако…

— Всё своё принёс? — строгим шёпотом спросил он Вьюнка.

— Ага, — кивнул тот. — А мне больше и не положено.

Гаор кивнул и, собрав своё, пошёл в душ. Вьюнок так же молча схватил своё и побежал следом. И в раздевалке, и в душе он молча и старательно копировал все действия Гаора. Его послушание, а главное, молчание, позволили Гаору совсем успокоиться. Что ж, в каком полку служишь, по тому Уставу и живёшь. Противно, конечно, но всё же… малец-то совсем не виноват. И раз просит не щипаться… значит, солона наука эта. "А то ты этого на своей шкуре не прочувствовал?" — ехидно, но беззвучно спросил он сам себя, протирая шею под ошейником.