Время жить. Пенталогия (СИ) - Виктор Тарнавский

— Если бы дело было только в недостатке контроля, — вздохнул Суорд. — Разве вы не замечаете, что одна из главных причин наших сегодняшних бед — это предельная, чудовищная взаимная отчужденность народа и власти!? Все ваши реформы провалятся, если их не подержат люди, и не миллионы, а миллиарды людей. А они пока отторгают все, идущее от власти, независимо от того, разумны эти предложения или нет. Почему в наших городах столько грязи?! Откуда в людях столько грубости, хамства, желания непременно все испортить и запакостить?! Неужели лишь из-за того, что они голодны, плохо одеты и не могут достать всего того, что им хочется? Как мне кажется, одна из главных причин их равнодушия — это то, что они чувствуют такое же равнодушие по отношению к себе! Если власть никогда не интересовалась их мнением, не спрашивала у них совета, даже не ставила их в известность о причинах приятия тех или иных решений и при этом еще требовала от них единомыслия и послушания, то и люди тогда будут воспринимать власть как противника, в лучшем случае — как раздражающий источник помех и неприятностей. Мой проект как раз и направлен на то, чтобы постепенно сломать эту стену отчуждения, дать понять людям, что власть рассматривает их как партнеров, а не как бессловесное быдло, что она видит в них ответственных членов общества! Выборы и должны стать символом всех этих перемен, показать людям, что власть готова считаться с их мнением, что им можно не бояться его высказывать, даже если оно не совпадает с мнением самой власти. Пусть у людей появится право на инакомыслие! Даже если вы не собираетесь принимать его в расчет, так хотя бы не мешайте им высказаться!

— Символы, опять ваши символы, — хмыкнул Оонк. — Вот честно вам скажу, не понимаю я всего этого. Власть — это сила действий, а не слов. Это способность принять решение и обеспечить его выполнение. А символы… Вот Император у нас тоже символ. Не потому ли вы уделяете ему столько места в вашем проекте?

— Император — это легитимность, стабильность и преемственность, — строго сказал Суорд. — Ваша система неплоха, но она уязвима, потому что завязана на вас. Сохрани нас от этого Звезды, но случись что с вами… и что тогда?! Что сталось с просвещенным правлением Хоронда, когда его отстранили от власти?

— Хоронд поддался слабости, сделав официальным наследником своего сына, — поморщился Оонк. — У меня, слава Звездам, нет сыновей. Уж не думаете ли вы, что я не способен подготовить должного преемника? Я оставлю ему Державу еще при жизни, а сам превращусь в этакого доброго дедушку, верховного судию и хранителя устоев. Ваше предложение о расширении полномочий Императорской власти интересно, но оно запоздало лет на тысячу. При всем уважении к Его Величеству (легкий поклон в сторону Кэноэ), он превратился в лицедея, исполняющего на потеху публике одну и ту же бездарную пьесу. Вот скажите, ваше высочество, не удобней было бы вам в вашей миссии, если бы вы выступали представителем реальной честной власти, без этих церемоний, ритуалов, протоколов и иных ужимок?

— Мне сложно сравнивать, — осторожно сказал Кэноэ. Ему почему-то не хотелось признавать правоту Оонка. — Я пока даже не знаю, как будет оно сейчас… со всеми этими атрибутами. Но я хочу сказать, я согласен с тем, что люди нуждаются в возможности совершать самостоятельные поступки. Когда я был в 38-й провинции, я видел, как самоотверженно работали все они — врачи, спасатели, транспортники. Если бы все они спрашивали позволения что-либо сделать, они бы не успели спасти людей.

— Ладно, — скучающим тоном произнес Оонк. — Кажется, сегодня уже было сказано слишком много слов. Давайте переходить к делу. Итак, Суорд, как я понимаю, нам с вами не удалось договориться?

— Мы расходимся по стратегическим вопросам, — согласно кивнул Суорд. — Но, мне кажется, это не мешает нам заключать тактические союзы там, где наши интересы совпадают.

— Вот как? — в глазах Оонка засверкали веселые искорки. — Видите, ваше высочество? И это говорит человек, лишь полчаса назад признавшийся, что хочет меня свергнуть!

— Политика, ничего личного, — немедленно подмигнул Оонку Суорд, и оба они с удовольствием рассмеялись.

— Хорошо, — Оонк продолжал улыбаться. — Я принимаю ваше предложение, за неимением лучшего. И на каком направлении вы желаете сотрудничать?

— По-моему, за нашей беседой мы незаслуженно забыли главного героя сегодняшнего дня, — Суорд снова был серьезен. — Я считаю, что мы должны вместе позаботиться о безопасности его высочества и его супруги, а также об успехе всей миссии.

— Безусловно, — кивнул Оонк. — В качестве посредника предлагаю использовать генерала Дрэана. А непосредственно на корабле в вашей свите принц, есть человек, которому поручено прикрывать вам спину. В критической ситуации слушайтесь его беспрекословно. Это ваш старший надзорник Меркуукх.

Кажется, Кэноэ так и не удалось скрыть изумление. Оонк снова весело расхохотался.

— Ах, даже так? Я догадываюсь. Суорд, вы что, тоже получили безопасность Меркуукху?! Вы не знали, что он — мой человек?

— Я знал это и именно поэтому поручил, — невозмутимо ответил Суорд. — В любом важном деле должно быть единоначалие.

— Нет, я положительно в восторге! — Оонк восхищенно хлопнул рукой по подлокотнику. — Суорд, вы опять поразили меня! Я не хочу терять такого сотрудника! Обещайте, что после моей победы вы, если останетесь живы, пойдете ко мне на службу!

— Хорошо, — со спокойной улыбкой отозвался Суорд. — Но только если вы пообещаете, что в случае моейпобеды пойдете ко мне на службу.

— Идет! — Оонк, смеясь, легко поднялся с места. — Теперь, кажется, между нами не осталось никаких недоговоренностей? Ну что же, я благодарен вам, Суорд, за приятный… очень приятный вечер. И вам, ваше высочество. Искренне желаю вам удачи. Увы, но я последним присоединился к вашей компании, но уйду первым. Государственные дела, знаете ли…

Еще раз поклонившись на прощание, Оонк исчез за дверью. Кэноэ бросился проверять, но тут же расслабленно опустился в свое кресло. В этом не было необходимости. Оонк ушел.

— Он — это опасность, — еле слышно произнес Кэноэ, глядя в глаза Суорду. — Он улыбается, шутит, даже говорит правильные вещи, но он — опасность. Для вас, для меня, для всех.

— Я знаю, — задумчиво кивнул Суорд. — Однако он — уже знакомая, а значит, понятная опасность. А, как я вам уже говорил, больше всего я не люблю неопределенности.

Глава 20. Свой — чужой

Чем отличается церемония представления перед двухдневной поездкой в другую провинцию от той, что проводится в начале длительного космического путешествия? Исключительно, размахом!

На обширной площадке перед широким парадным пандусом Императорской космической яхты «Звезда» выстроились безукоризненно правильными шеренгами несколько десятков человек. В лучах яркого весеннего солнца блестели металлические застежки, пряжки и ленточки. Расположившийся сбоку оркестр негромко исполнял «Славу». Все вместе это выглядело очень внушительно и, наверняка, весьма красиво.

Однако Кэноэ при виде этого красочного парада испытывал только волнение и тревогу. Кто они — эти люди, рядом с которыми ему придется прожить, наверное, не один месяц? Кто среди них враги, которым получено сорвать его миссию, а может быть, убить его самого или (от этой мысли его всего словно обдало холодом) — его Кээрт? Смогут ли друзья, которые тоже где-то там, среди застывших рядов, вовремя распознать и предотвратить опасность?

Словно ища поддержки (а почему, впрочем, словно? Все так и есть), Кэноэ коснулся руки идущей рядом Кээрт и почувствовал в ответ легкое нежное пожатие. Это помогло, спокойствие начало понемногу возвращаться к нему, а мысли потекли по иному направлению.

И, верно, зачем бояться, даже если его подстерегает неведомая опасность? Вместе с ним — его родная любимая Кээрт, на которую он всегда может положиться больше, чем на самого себя. Где-то поблизости катят к грузовому люку тележки с вещами Фруамс и камеристка Кээрт — веселая заботливая толстушка Доорин: оба они в случае опасности, не колеблясь, закроют их своими телами. По бокам неспешно вышагивают телохранители — обманчиво сонный Тень Гига и его напарник — здоровенный и неуклюжий на вид парень по прозвищу Малютка Гро — рядом с ними вообще можно не опасаться за свою жизнь. Наконец, и где-то здесь, и на Филлине, и во многих других местах существуют и действуют десятки и сотни людей, о большинстве которых он никогда не узнает, но все они, по приказу двух самых могущественных людей в Империи, будут явно и тайно помогать ему, хранить и оберегать его самого, его спутницу и его дело.

И подходя вплотную к рядам придворных, Кэноэ уже ощущал уверенность в своих силах и злой азарт. «Вы хотите помешать мне? — мысленно сказал он неведомым противникам. — Что же, постараемся сделать все возможное, чтобы у вас ничего не вышло!»