Сожженные мосты - Александр Маркьянов

— Где это?

— Это Гельсингфорс. Шхеры. Легенда проработана, и он и она могли быть там в это время.

Сэр Джеффри подозрительно уставился на своего подчиненного.

— Могли быть или были, Том? Это очень важно.

— Она — точно была. Он — был в самом Гельсингфорсе, но никогда не признается в этом.

— Почему?

— Знаете сэр… Был такой фильм — Дорога на эшафот. Преступник идеально продумал убийство, совершил его — и оно так и осталось нераскрытым. Но волею судьбы он был обвинен в другом убийстве — и не мог опровергнуть обвинение, поскольку в момент его совершения, он совершал другое убийство, не то, в котором его обвинили. Так его и казнили — за то, что он не совершал, за то же убийство, которое он на самом деле совершил — он ушел от наказания. Примерно так и в этом случае сэр.

— Все будет нормально, сэр… — подал голос сидевший на краю стола и раскуривающий кубинскую сигару доктор — степень достоверности достаточная.

— Достаточная? — сэр Джеффри снова смотрел на подчиненного.

— Да, сэр. Кудесники из Кронкайт-Хауса потрудились на славу. Достаточно сказать, что над этой фотографией поработал «большой малыш[625]». Все перебирали по пикселям, сверяли наслоения. Чтобы различить подделку, работа должна быть проделана титаническая. Тем более — по легенде снимки сделаны цифровой, а не пленочной камерой.

— Он не будет это проверять, — снова подал голос доктор.

— Хорошо. Доктор как лучше вручить нашему фигуранту эти произведения искусства?

— Анонимно. Анонимно, сэр. И обязательно так, чтобы его очаровательная супруга в этот момент не была рядом с ним. Злоба не должна расплескиваться. Она должна копиться, да, сэр и чем больше ее накопится — тем лучше…

Иногда сэр Джеффри хотел увидеть, как доброго доктора бросают на сковородку с раскаленным маслом и он корчится там, поджариваемый заживо. Как бы то ни было — сэр Джеффри был священником, верил в Господа и в возмездие. Он так же верил в то, что есть Сатана и его посланцы ходят по земле. И он был достаточно умен, чтобы понять: слуга Сатаны — это не «убийца из вересковых пустошей», который изнасиловал и растерзал несколько девочек на севере и которого задержали неделю назад. Слуга Сатаны — это добрый доктор, ловец человеческих душ, конструктор безумия, копающийся в мозгах людей. То, что он был на их стороне, ничего не меняло, он с той же долей вероятности мог бы оказаться и на противоположной стороне, если бы, к примеру, русские построили ему клинику и поставляли бы подопытный материал. Сатане все равно, где творить зло…

— А если он, к примеру… просто грохнет фигуранта номер два и все?

— Это возможно, сэр. В таком случае мы должны убрать фигуранта номер два со сцены до самой ее кульминации.

— И как же мы это сделаем? — мрачно спросил сэр Джеффри.

— Не знаю, сэр — пожал плечами доктор — это ваша проблема, не моя…

Утром он явился в спецсектор Пулково раньше всех — потому что спал в гостинице и дошел до работы пешком. Принял ледяной душ, прошел в столовую, поставил на поднос два больших одноразовых стаканчика с кофе. Почему-то очень хотелось кофе, настоящего черного кофе. Он не знал, что кофе, естественный алкалоид с очень сложным воздействием как раз и подстраивается к тому препарату, который он принял и вчера вечером и две оставшиеся таблетки — ночью и утром. В нормальном состоянии, он ни за что не принял бы неизвестное лекарство, полученное из рук незнакомца в комнате бара. Но тут сыграли роль два фактора — и его душевное состояние, и то, что он находился в Клубе воздухоплавателей, там были все свои, и подошедшего к нему в баре незнакомца он тоже подсознательно воспринял как «своего». Да и препарат действовал, причем эффективно.

— Не слишком много кофе? — озабоченно посмотрела на него тетя Нюра, которая кормила здесь летчиков с незапамятных времен, так что ни один из летчиков не мог вспомнить, когда же она появилась — тебе лететь.

— Крылья не отнимутся — усмехнулся подполковник.

Когда допивал кофе — через стекло заметил, как подъехал первый из челноков-микроавтобусов, доставляющих летный и технический персонал на рабочие места. Усмехнулся, правда, невесело — Димки не было. Словно почувствовал — напакостил и в кусты. В его время такого не было, за сделанное — отвечали. Часто головой…

— Сука… — полковник допил кофе и отправился на медосмотр, они проходили его каждый день вне зависимости от того, нужно было им сегодня куда-то лететь или нет. Кровь сдавали раз в неделю, мочу — каждый день.

Небольшая кучка репортеров собралась в гражданской зоне Пулково уже с самого утра. Прилетала «с единственным концертом» какая-то третьеразрядная британская «металл-группа», музыканты которой для создания своего сценического имиджа использовали черную губную помаду, женскую косметику и женские черные чулки. Удивительно — но и на этих придурков находилась публика. Музыканты должны были прилететь чартерным рейсом, в отношении которого был известен лишь день прилета. Поэтому журналисты и телевизионщики — кому это было интересно — собрались в аэропорту с самого утра. Неизвестно было вообще — долетит ли самолет, как сообщали британские таблоиды, во время одного из таких туров лидер группы пытался на высоте восемь тысяч открыть люк и выпихнуть в него одного из своих музыкантов.

Прессе предоставили самые лучшие места для съемки, в том числе для панорамной съемки аэропорта. С этих мест просматривался, в том числе и спецсектор.

— Не слишком много кофе пьешь? — участливо осведомилась врач ВЛК, бегло просматривая распечатку анализа, — еще немного кофе и ты полетишь впереди самолета.

— Голова болит… — сказал полковник.

— Голова болит? Ну-ка… держи.

Здесь использовался древний ртутный градусник, который в отличие от современного электронного надо было держать под мышкой пять минут.

— Горло болит?

— Никак нет.

— Голова кружится?

— Никак нет. Да в порядке я, Зин, что ты меня мучаешь…

— Сейчас посмотрим, в каком ты порядке.

Врач отобрала градусник, посмотрела — тридцать шесть и восемь. Почти нормально. В крови — следы аспирина, видимо, принимал от головной боли. Похоже на начинающуюся простуду, но как можно простудиться летом?

— Кашель есть?

— Нету.

— Открывай рот.

Горло не красное.

— Раздевайся по пояс.

Легкие чистые, хрипов нет. Но было что-то еще. Она не могла понять что — но что-то было не так.

— За тобой что, жена не смотрит?

Врач не наблюдала за своим пациентом, она в этот момент занималась тем, что выдавливала из лимонов сок с помощью соковыжималки. При начинающейся простуде, самое лучшее средство — сок нескольких лимонов залпом, и никаких лекарств. Тут столько витамина С, что и слона свалить можно. Еще добавила из пакетика антивирусный препарат.

И, занимаясь приготовлением сего целебного коктейля, врач не заметила, как на мгновение исказилось от боли лицо полковника, когда она упомянула о жене.

— Ника в Киеве — сказал он.

— Вот теперь понятно. Кот из дома — мыши в пляс. И ничего-то вы мужики сами без нас не можете. Давай — залпом.

— Смерти моей хочешь? — полковник с сомнением смотрел на полный стакан мутной, желтой жидкости.

— Давай, давай. Не спорь. У тебя, кажется, простуда начинается. Пей, если не поможет — обратишься к врачу. Я напишу сейчас. Пей, а то к полетам не допущу!

Полковник залпом глотнул лимонную кислоту, богатую витамином С, на мгновение задохнулся — судорогой свело горло.

— На, запей… — врач протянула стакан воды, — эх, вы…

Она привычно написала короткую записку на латыни, чтобы облегчить работу своему коллеге, если это понадобится. Симптомы вирусной инфекции, самое начало, температура 36,8, горло чистое, хрипов нет. Прописала лимон и антивирусный препарат.

— Держи. Если почувствуешь, что температура, начался кашель, горло болит — сразу к врачу. И где тебя только угораздило летом-то простыть. Кондиционер, что ли? Отдашь ему. Если сегодня не полетишь — вечером ко мне, еще раз температуру померяем. Давай, карту свою.

Ручка застыла на мгновение — все-таки что-то было не то. Но это явно были не наркотики, не запрещенные препараты — все тесты показали отрицательный результат. Конечно, кофе в таком количестве перед полетом лучше не пить, да и простуда возможная. Но, в конце концов, перед ней ас, больше чем с тридцатью годами летного стажа — знает, что делает. Тридцать шесть и восемь — не та температура, чтобы от полетов отстранять, кроме того — первые меры она приняла, застали самое начало инфекции — должно помочь.