Эндимион (сборник) - Дэн Симмонс

– Привет, детка, – выдохнул я и подхватил ее на руки.

35

Мартин Силен умер на следующий день, под вечер, через несколько часов после того, как мы с Энеей обвенчались. Венчал нас, конечно, отец де Сойя. А перед закатом он отслужил мессу за упокой души старого поэта.

Мы похоронили Силена на высоком, поросшем травой берегу реки, откуда открывался чудесный вид на прерию и далекие леса. Рядом с тем местом, где стоял когда-то дом его матери. Мы вырыли глубокую могилу – поблизости рыскали звери, ночью был слышен вой волков, а потом принесли туда тяжелые камни и сложили надгробие. Энея высекла на плите даты рождения и смерти поэта – он прожил без малого тысячу лет, – его имя, а внизу добавила просто «НАШ ПОЭТ».

Шрайк неподвижно стоял на поросшем травой холме. Он стоял так и в полдень, во время венчания, и потом, когда умер старый поэт, и на закате во время панихиды, и когда мы хоронили Мартина Силена – хоронили буквально в двадцати метрах от этого существа, высившегося над обрывом, словно утыканный шипами, закованный в серебристые латы часовой. Но когда мы уходили, Шрайк медленно приблизился к могиле и замер, склонив голову над свежим холмиком. Последние отсветы догорающей зари рдели на его блестящих доспехах и отражались в рубиновых глазах. Больше он не шелохнулся.

Отец де Сойя и Кет Ростин уговаривали нас остаться на ночь в башне, но у нас с Энеей имелись другие планы. Мы позаимствовали на корабле Консула кое-какое экспедиционное снаряжение, надувной плотик, охотничье ружье и массу сублимированных продуктов – на случай неудачной охоты – и погрузили все в два тяжеленных рюкзака.

Стоя на самом краю городской плиты, мы смотрели на сумеречный мир трав и лесов. На фоне закатного неба чернел могильный холм Мартина Силена.

– Скоро совсем стемнеет, – беспокоился отец де Сойя.

– У нас есть фонарь, – ухмыльнулась Энея.

– Там дикие звери, – не унимался священник. – Этот вой вчера ночью… Бог знает, что за хищники сейчас пробуждаются.

– Это Земля, – сказал я. – Я уложу из ружья любого хищника, разве что кроме гризли.

– А если вы как раз на гризли и наткнетесь? Кроме того, вы можете заблудиться. Тут нет ни дорог, ни городов. И мостов нет. Как вы собираетесь переправляться через реки?

– Федерико! – Энея ласково взяла священника за запястье. – Это ведь наша брачная ночь.

– А-а. – Он поспешно обнял Энею, пожал мне руку и отступил.

– Мадемуазель Энея, месье Эндимион, могу я внести предложение? – робко спросил А.Беттик.

Приладив на пояс ножны, я поднял голову.

– Не хочешь ли ты рассказать нам, что ваш народ по ту сторону Связующей Бездны наметил для Земли на ближайшие годы?

– Э-э… нет, – смутился андроид. – На самом деле предложение более походит на скромный свадебный подарок. – Он вручил нам кожаный тубус.

Я сразу узнал его. И Энея тоже. Опустившись на четвереньки, мы извлекли из футляра ковер-самолет и раскатали его на траве.

Он включился от первого же прикосновения, зависнув в метре от земли. Мы забросили на ковер рюкзаки, надежно принайтовили их, положили ружье, а потом я сел перед рюкзаками, скрестив ноги, а Энея устроилась у меня на коленях.

– Он перенесет нас через реки и спасет от хищников, – сказала она. – А лагерь мы разобьем где-нибудь неподалеку. Прямо за рекой, за пределами слышимости.

– За пределами слышимости? – переспросил иезуит. – Но к чему останавливаться поблизости, если мы не сможем вас услышать? Что, если вы будете звать на помощь и… ох. – Он покраснел.

Энея обняла священника. Потом пожала руку Кету Ростину.

– Я буду очень признательна, если через две недели вы позволите Рахили и всем прочим телепортироваться сюда. Если захотят, они могут взять корабль Консула и спуститься на нем. Мы будем ждать их в полдень у могилы дядюшки Мартина. Они здесь желанные гости. А через два года всякий, кто в состоянии телепортироваться сюда сам, сможет в течение месяца гулять по Земле. Но не дольше. И никаких построек – ни домов, ни городов, ни дорог, ни заборов. Два года… – Она улыбнулась, глядя на меня: – Я разработала с тиграми, львами и медведями кое-какие планы. Еще несколько лет – и здесь начнется что-то очень интересное. Но эти два года Земля принадлежит нам – Раулю и мне. Истинный Глас Древа, не будете ли вы так любезны, возвращаясь на корабль, установить огромный знак «ВХОД ВОСПРЕЩЕН»?

– Непременно, – кивнул тамплиер и направился к башне готовить эргов к взлету.

Мы устроились на ковре. Я крепко обнял Энею. Теперь я еще долго не разомкну объятий. Один год, одиннадцать месяцев, неделя и шесть часов для того, кто этого хочет, могут стать вечностью. Вечностью может стать и день. И даже час.

Отец де Сойя благословил нас.

– Я могу чем-нибудь помочь вам? – спросил он. – Если надо, я мог бы переправить вам на Старую Землю какие-либо припасы.

Я покачал головой:

– Спасибо, отец. Все, что нужно, у нас с собой – лагерное снаряжение, корабельная аптечка, надувной плот, ружье. Я ведь недаром был проводником у охотников на Гиперионе.

– У меня есть одна просьба, – оживилась Энея. В уголке рта у нее угнездилась озорная ямочка, как всякий раз, когда она затевала очередную шалость.

– Что угодно, – улыбнулся отец де Сойя.

– Если бы вы вернулись где-нибудь через год… Мне может понадобиться хорошая акушерка. У вас как раз хватит времени заполнить пробелы в своем образовании.

Отец де Сойя побледнел, хотел было что-то сказать, потом передумал и мрачно кивнул.

– Я шучу, – рассмеялась Энея, взяв его за руку. – Дорже Пхамо и Дем Лоа уже согласились телепортироваться сюда, если понадобится. – Она оглянулась на меня. – А они понадобятся.

Святой отец вздохнул, возложил ладонь на голову Энеи в прощальном благословении и медленно двинулся прочь по городской плите. Мы смотрели ему вслед, пока он не скрылся в сумерках.

– А что станет с его Церковью? – тихонько спросил я у Энеи.

Она покачала головой.

– Что бы с ней ни стало, у нее появился шанс начать сначала… вновь открыть свою душу. – Энея улыбнулась мне, глядя через плечо. – И у нас – тоже.

У меня отчаянно колотилось сердце, но я все-таки нашел силы заговорить:

– Детка!

Энея повернула голову, прижавшись щекой к моей груди, и выжидательно посмотрела на меня.

– Мальчик или девочка? Я ведь так и не спросил.

– О чем ты? – удивленно переспросила Энея.

– Ну, о том, зачем тебе где-то через год понадобятся Громомечущая Мать-свинья и Дем Лоа… – выдавил я. – У нас будет мальчик или девочка?