Эндимион (сборник) - Дэн Симмонс

В конце концов было решено, что поэта извлекать из башни не следует. Медики-андроиды провели консилиум с медиками Бродяг, которым наконец позволили приземлиться, те провели консилиум с автохирургом корабля Консула, стоявшего прямо за башней, тот провел консилиум с медицинскими датчиками, опутавшими поэта – впрочем, он и так делал это постоянно, – и вердикт остался прежним. Если Силена перенести на борт корабля Консула или на борт звездолета-дерева или вообще вытащить из башни и перенести куда бы то ни было, самые минимальные изменения гравитации и давления скорее всего убьют старика.

Поэтому мы перенесли всю башню, прихватив заодно изрядный кусок Эндимиона.

Кет Ростин и Бродяги проработали все до мелочей, доставив с колоссального корабля полдюжины эргов. Позднее я прикинул, что в то чудное гиперионское утро в воздух подняли примерно десять гектаров земли, башню, корабль Консула, кубы Мебиуса с эргами, скиммер, кухонную пристройку, прачечную, кусок древнего здания химфака, несколько каменных домов, ровно половину моста через реку Пиньон и миллиона два тонн булыжников и песка. Взлет произошел абсолютно незаметно – эрги, тамплиеры и Бродяги настолько безупречно скомпенсировали все силовые поля, что мы даже ничего не почувствовали, только вдруг вместо мягких красок рассвета в круглом отверстии башни возникло усеянное немигающими звездами черное небо. Звезды кружились над нами, а мы с А.Беттиком и отцом де Сойей не сводили с них глаз, и я крепко держал старика за руку.

Эндимион, самый древний город планеты, город, давший имя нашему роду, беззвучно скользил сквозь рассвет в объятия прекрасного десятикилометрового Древа, ожидавшего нас на высокой орбите. «Sequoia Sempervirens» принял нас и полетел к звездам.

– Ваш ход, Рауль, – сказала Дорже Пхамо. – Месье Силен не перенесет ни квантовый прыжок, ни фугу, ни задержку во времени.

– Он такой огромный, этот чертов корабль! Здесь столько людей и всяких механизмов… Вы поможете?

– Конечно, – кивнула высокая седовласая женщина.

– Разумеется, – подхватили далай-лама, Джордж и Джигме.

– Поможем, – поддержала Рахиль. Она стояла рядом с Тео, и обе они выглядели какими-то постаревшими.

– Мы тоже попытаемся, – сказал отец де Сойя, обведя взглядом всех остальных.

И мы все – Дорже Пхамо, Рахиль, Тео, далай-лама, Джордж, Джигме, отец де Сойя, капитан тамплиеров и еще много-много людей – взялись за руки. Я замкнул круг. Мы закрыли глаза и стали слушать звезды.

Когда мы выплыли из света, я ожидал, что увижу звездную реку Малого Магелланова Облака. Я ошибся. Было совершенно очевидно, что мы по-прежнему находимся в Млечном Пути, по-прежнему в нашей ветви Млечного Пути, в считанных световых годах от Гипериона – если доверять очертаниям знакомых созвездий. Мы перенеслись куда-то. Но куда? На планете, которая мерцала сквозь листву, не было ни синих морей, ни белых облаков – ничего похожего на Старую Землю, только красная безводная пустыня от горизонта до горизонта, изрытая оспинами кратеров, да белоснежная ледяная шапка на полюсе.

– Марс, – произнес А.Беттик. – Мы – в системе Старой Земли, недалеко от звезды, именуемой Солнцем.

И все мы услышали сквозь Бездну Федмана Кассада – он был на этой планете. Мы телепортировались на поверхность, отыскали полковника, объяснили ему, зачем пришли – впрочем, он не нуждался в объяснениях: он уже знал, что мы идем, – и взяли его с собой на борт «Seguoia Sempervirens». Мартин Силен передал сообщение: он хотел поговорить с давним другом-паломником, и мы с солдатом по мостам и переходам направились к башне.

– Система Старой Земли охраняется согласно приказу Той-Кто-Учит, – доложил Кассад, как только мы ступили на землю Гипериона. – Уже десять месяцев ни один корабль Имперского Флота не рискует к нам приблизиться. В системе нет никого, даже нашим боевым кораблям не дозволено подходить ближе чем на двадцать миллионов километров к Старой Земле.

– К Старой Земле? – Я застыл как вкопанный. Кассад тоже остановился и посмотрел на меня.

– Вы не знали? – Солдат указал наверх, прямо туда, куда эрги направляли корабль, плавно разгоняя его на полной тяге.

Я увидел что-то вроде двойной звезды – так выглядят все планеты с единственным большим спутником. А потом разглядел бледную, холодную Луну. И теплое бело-голубое сияние жизни.

Старая Земля.

У входа в башню к нам присоединился А.Беттик.

– Когда же это… когда они… как… когда она вернулась? – бессвязно говорил я, глядя на Старую Землю. А планета все увеличивалась прямо на глазах.

– В Момент Сопричастности. – Кассад стряхнул с черного мундира красный песок: он готовился к встрече со старым поэтом.

– Кто-нибудь знает? – спросил я. Бедный глупый Рауль Эндимион. Всегда узнает все последним.

– Теперь – знают, – ответил полковник Федман Кассад.

И мы втроем вошли к умирающему старику.

Мартин Силен был рад увидеть старого друга после двухсот восьмидесяти лет разлуки.

– Значит, через тысячу лет твоя черная душа убийцы породит, хе-хе, Шрайка? – проскрежетал старик через синтезатор. – Что ж, офигенное тебе спасибочки, Кассад.

Солдат хмуро поглядел на ухмыляющуюся мумию.

– Почему ты не умер, Мартин? – спросил он наконец.

– Да умер я, умер, – закашлялся Силен. – Я уж не дышу века и эпохи. Просто ни у кого не хватает мозгов спихнуть меня в яму и засыпать землей.

Синтезатор даже не пробовал перевести последовавшее за этим кряхтение и сипение.

– Ты закончишь когда-нибудь свою никчемную поэму в прозе? – спросил солдат у старика, сотрясавшего своим кашлем всю паутину трубок и проводов.

– Нет, – ответил я за него. – Он не может.

– Да, – отчетливо произнес через ларингофон Мартин Силен. – Я закончил ее.

Я тупо смотрел на старика.

– На самом-то деле, – хихикнул поэт, – это он ее закончил.

Костлявая рука, обтянутая пергаментной кожей, с трудом поднялась, и скрюченный палец ткнул в мою сторону.

Полковник Кассад глянул на меня с подозрением. Я покачал головой.

– Да проснись ты, засранец! – В голосе поэта прозвучало отеческое участие. – Ну-ка поищи свой скрайбер!

Спохватившись, я резко обернулся к прикроватному столику. Скрайбер исчез.

– Все напечатано. Наштамповано с миллион резервных копий. Отправлено в инфосферу прямо перед телепортацией, – просипел Силен.

– Инфосферы нет, – тупо сказал я.

Мартин Силен хохотал до слез, а потом снова закашлялся.

– Нет, малыш, ты не просто тупица, – перевел синтезатор. – Ты безнадежен. А что такое, по-твоему, Бездна? Проклятая инфосфера проклятой вселенной, мальчишка. Я слушал ее веками, еще до того, как девочка дала мне причастие с этими своими нанотехническими паразитами. Вот чем, малыш, занимаются все писатели, все художники, все творцы! Слушают Бездну, пытаясь услышать голоса мертвых. Почувствовать их боль. И боль живых тоже. Поиски музы – не более чем путь, каким художники и святые вступают в Связующую Бездну. Энея это знала. И ты это должен знать.