Первая мрачная ночь - Маргарита Малинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Коль, а как ее звали? – Просто мне казалось странным, что свою знакомую он ни разу не назвал по имени.
– А? Что? – напряженно переспросил он. Слишком напряженно.
– Как ее звали, ту девицу?
– Какую девицу?
Хрякин был далеко не тупица. И все же я терпеливо повторила вопрос (упертости мне не занимать):
– Твоего специалиста по расследованиям. Которой я отдавала в кафе папку. Женщина в сиреневом платье, та самая, чей труп я обнаружила на субботнике. Как ее имя?
– А, эту. А почему ты спрашиваешь?
– А почему ты отвечаешь вопросом на вопрос? – раздраженно воскликнула я. – Неужели так сложно сказать два слова?
– Да зачем тебе? – не сдавался Хрякин. – Просто не вижу в этом смысла, ее все равно уже нет в живых.
– Ну, мне интересно знать.
– Зачем? – Опять это «зачем»!
– Ответишь – скажу. Ну?
– Э-э… Ну… Хм… Кхе-кхе… – стартовала полным ходом игра междометий.
– Ты что же, не знаешь имени своей знакомой?
– Видишь ли, она не то что моя знакомая, скорее знакомая друга одного моего знакомого… – и прочее в таком же духе.
Может, я и была дурой, но только лишь на три четверти. Последняя же четверть отличалась умением логично мыслить.
– И все же? Когда она звонила тебе, должна была как-то представиться?
– Вообще, это я ей звонил.
Вот попался-то!
– Тогда тем более! Как ты к ней обратился? Ты что, за пару дней успел забыть?
– Почему же это? Я помню, но не понимаю, зачем это тебе. Ее звали…
Двухсекундная пауза. Мне хватило.
– Можешь не утруждать себя выдумыванием, – довольно резко сказала я. – Ее звали Колесникова Елена Олеговна.
Я уж было начала корить себя за излишнюю грубость и засомневалась в своей правоте – если у меня отменная память на имена, это далеко не значит, что у всех такая, из этой версии вытекает, что Коля не врет, – но тут глянула налево: лицо сидевшего за рулем Хрякина настолько побледнело, что сравнялось цветом с отбеленной химическим средством скатертью, а пальцы принялись отбивать по кожаному чехлу руля такую чечетку, что мне сразу подумалось: «Что-то здесь не так».
Указатель «Круглово» мы проехали лишь в половине одиннадцатого. Сердце мое до того момента учащенно билось в груди: человек, о котором я не знала ничего, кроме того, что его люблю, стремительно увозил меня куда-то в неизвестность. Я решилась-таки прекратить игру в молчанку, царившую все это время в салоне «БМВ», спросив:
– Круглово – это поселок? Или деревня?
– Что-то вроде коттеджного поселка. Хотя раньше это была деревня и некоторые дома остались с тех пор, – вполне дружелюбно отозвался Николай, вернув цвет лица к исходному.
– Ты знаешь дом, где сдают помещение?
– Да. Потерпи чуть-чуть, осталось пять минут.
«…и затем я тебя убью».
«Да ну, чушь какая», – одернула я сама себя.
«БМВ» затормозил и посигналил. Ворота открылись, впуская нас во двор немаленького трехэтажного особняка.
Хозяйка встретила нас радушно, гостеприимно зазвала в столовую и принудила пить чай.
– Анна Михайловна, – представилась она. На вид ей было лет пятьдесят пять. Короткая шапка рыжих крашеных волос обрамляла круглое располагающе-добродушное лицо с минимумом морщин, а фигура была довольно полной.
– Николай.
– Юля.
– В доме три этажа, – открывая коробку зефира в шоколаде, стала рассказывать женщина. – На первом столовая, кухня, гостиная, ванная. Уж простите, но сауны и джакузи нет. Не успели с мужем обзавестись, помер он. Теперь вот вынуждена сдавать, чтобы одной как-то прокормиться. Второй этаж отводится приезжим. Там пять комнат, но все уже заняты. В каждой имеется по душевой кабинке и туалету. В одной живет молодой художник. Все утро гуляет на берегу озера, тут недалеко – минут десять-пятнадцать ходьбы, – потом запирается в комнате и пишет картины. Изображает все, что видел утром. Спускается только к ужину. Хотя, между нами говоря, платит за трехразовое питание, но у творческих людей, как известно, имеются причуды.
– А есть уже законченные работы? – старалась я поддержать беседу.
– Целых две, – не скрывая иронии, поведала она, а я удивилась: сколько же времени он здесь живет, что написал уже две картины? Как мне известно, художники над своими творениями бьются долго. Или же его картины настолько миниатюрные? – Произведения искусства называются «Сосна у озера» и «Дуб у озера».
– Оригинально, – улыбнулась я.
– Да. И скажу вам откровенно, – продолжала сплетничать Анна Михайловна, – художник он неважный. А так задавался сначала! Фамилию, говорит, называть не буду, слишком я известен, чтобы привлекать к себе внимание. Я, говорит, за вдохновением приехал, а не затем, чтобы автографы раздавать. Зовите меня просто Диего. Что это за имя такое?
– Подумаешь, Диего, – подал голос мой кавалер. – Назвался бы уж лучше доном Санчо Педра или Луисом Альберто, на худой конец.
Дамы его юмор оценили и звонко рассмеялись.
– Вторую комнату занял Вадим Дмитриевич. Приехал он только вчера, а всех уже успел завоевать своим обаянием и остроумием. Очень веселый, жизнерадостный человек. Как сядет за стол, расскажет какую-нибудь смешную историю, так все полдня хохочут. Женщины все его любят!
– Н-да? – нахмурился Хрякин, сразу почуяв в незнакомом пока жильце соперника.
Засим хозяйка продолжила нас заочно знакомить с приезжими. Остальную территорию – три комнаты – занимают две семьи. Одна семья, Куприны, состоит из молодой супружеской пары и их полугодовалой дочурки. Хлопот от них много: девочка, Оксана, по ночам все время плачет, будит остальных жильцов, а сами супруги не прочь прилюдно поругаться. Впрочем, считается, что это от сильных чувств, да и люди они в душе хорошие. Вторая семья, Петровы, вообще народ замечательный во всех отношениях. В одной комнате живут муж с женой, в другой – их шестнадцатилетний сын. Третий этаж по планировке гораздо меньше, там всего две маленькие комнаты и зал. Но весь он принадлежит хозяйке, – скромно добавила она.
– То есть, я понял, у вас все занято? – расстроился Николай. – Мест свободных нет?
Женщина, разливавшая в это время нам по второй чашке чая, посмотрела на Колю и хитро ему подмигнула.
– Есть у меня еще одна построечка, ну, типа сараюшки. Там очень уютно, особенно для влюбленной пары. Ну зачем вам по ночам слушать ругань и плач ребенка? Туалет, правда, во дворе и деревенский, а ванну придется принимать здесь, на первом этаже. Но учитывая неудобства, я недорого возьму. Вы, кстати, к нам надолго?
Я покосилась на сидевшего рядом Николая, ожидая от него определенных действий. Вид у него был очень довольный: либо все еще находился под влиянием безалкогольного пива, либо его, в отличие от меня, устроили условия проживания в одном помещении, где, судя по примененному к нам определению «влюбленная пара», всего одна постель.
– На два дня. Видите ли, мне доверили опекать малолетку, которая к понедельнику должна быть доставлена домой.
Мне ничего не осталось, как заесть свое горе зефиром. Это надо так опозорить перед посторонним человеком! Малолетка! Я тебе напомню это слово на ночь глядя.
– А вы к нам из каких мест? – проявила любопытство Анна Михайловна.
Мы назвали город.
– Тут дача у моего друга. Не знаете, он здесь сейчас? Максим Заревич.
– Заревич… Заревич… – попробовала она на вкус фамилию. – Нет, не слыхала. Знаете, в последнее время тут столько понастроили дач, что не упомнишь всех новых жителей.
И тут Хрякин повернулся ко мне и выдал:
– Ты уроки-то все сделала?
Одним словом, зефир закончился быстро.
Без четверти двенадцать хозяйка спохватилась и побежала наверх за свежим постельным бельем. Я принялась обдумывать, как бы поласковее донести до Хрякина мысль, которая сейчас более всего меня беспокоила, пользуясь отсутствием посторонних, но вот где-то наверху послышался громкий плач младенца, и только я открыла рот, поворачиваясь к спутнику, как в столовой появилась девушка лет двадцати или чуть больше.
– Здравствуйте.
Мы дружно ответили, а она налила себе из графина воды и выпила таблетку. Как я поняла, это было снотворное.
Тут вернулась Анна Михайловна с комплектом постельного белья в руках.
– Вы уже познакомились с Диной? – Все трое, включая саму Дину, кивнули. – Что, не спится тебе?
– Разве с этим чудом уснешь? А Куприн, сволочь, ничего не хочет делать! Как будто я без его помощи ребенка зачала!
Колька нетактично усмехнулся.
– Все вы, женщины, такие! Чуть что – сразу мужик виноват! А кто в ЗАГС просил его тащить? – вот что он сказал, представьте себе. Совсем умом тронулся! – Вот, к примеру, моего друга девчонка в постели как-то раз… – Мощнейший толчок под столом заставил его замолкнуть. Сперва он покосился на потолок и за окно, решив, что в этом районе сильно развита сейсмическая активность, но потом до него дошло, что дело не в землетрясении – это я своим костылем врезала по его лодыжке. За это он шутливо погрозил мне пальцем, точно четырехгодовалому ребенку. Может, это побочное действие безалкогольного пива?