Отец Пепла (СИ) - Крымов Илья Олегович

— Пусть идут с любой стороны, — ответил наследник, — будь у них порох, давно воспользовались бы, а если попытаются сбежать, то… что ж, мы выкурим их из убежища и перебьём всех до одного! Иного не дано!

— Однако…

— У нас есть пища, вода и крыша над головами, мы продержимся трое суток и начнём очищение долины. Распределить смены дозорного стояния, отныне щиты — наши стены! Расстояние между фронтальной и тыловой шеренгами не больше сорока шагов, разложить спальные места и оставаться настороже!

Глава 7

Цена свободы часть 4

Лишь некоторое время гномы провели в ожидании, пока из глубин не вырвался протяжный душераздирающий вопль. Вскоре уже сонм тоскливых голосов заметался в каменной кишке.

— Сомкнуть щиты!

Люди сплошным тёмным потоком выплеснулись из левого прохода и, почти сразу из правого тоже. Разглядеть отдельные фигуры было невозможно, меж складок плащей тускло блестел металл, они бежали и выли, пока не врезались в шеренгу. Поднялись и опустились топоры, хлынула кровь, гномы не подались назад ни на полшага. В громе голосов и лязге металла Оредин даже собственных мыслей не слышал, громко щёлкали арбалеты. А потом враг отрастил крылья. Наследник крови собственными глазами видел, как несколько человек вскочили на плечи соратников и ринулись вперёд, пригибаясь под сводами тоннеля. Они перемахнули через шеренгу Собственных и оказались внутри перекрытого участка.

Один из врагов, кружась, набросился на ближайшего гнома и филигранно ткнул его в горло мечом, а затем вонзил второй клинок в рот другому гному. Он продолжил двигаться с грацией и скоростью, но тяжёлая стрела снесла человеку полголовы и всё волшебство испарилось.

— Периметр нарушен! Не стрелять, — заденем своих! Держать обратный оборонительный строй! Держать!

Их становилось всё больше, один за другим люди перемахивали через стену щитов и тем гномам, что не были в передней шеренге, приходилось защищать их спины. Оредин сцепился с врагом, на шлем и бронированные плечи посыпались удары, наследник перешёл в контратаку, — два выпада человек отбил, но мастерский удар щитом лишил его равновесия, затем меч распорол бедро и следующий взмах окончился на черепе; металл лязгнул о кость, раздался чавкающий звук, слышный даже за громом схватки, тело обмякло. Наследник зарычал, перешагивая побеждённого, яростные глаза метали молнии, ища нового противника и тот появился, — человек вырвал меч из-за металлического ворота мёртвого гнома, развернулся, резко метая нож в ещё одного, и их с Оредином взгляды встретились. Противники сошлись, человек яростно хрипел, целя по глазам, но не попадая; Оредин пытался достать подбрюшье, пах, взрезать бедренную артерию, однако и ему не везло, дылда был очень подвижен. Вот, наследник крови поднял щит, блокировав резкий выпад в лицо, второй скрежетнул по личине шлема, гном отступил, не позволив сунуть себе меч за стальной воротник, на выдохе с громким «Ха!» рубанул в голень, но промахнулся, попытался боднуть врага в живот и чуть не поплатился левым глазом — личина спасла опять. Человек остервенело крутил клинки, балуясь молниеносными выпадами, зубы оскалены, некогда сломанная челюсть скошена, движения быстрые и гибкие, с таким мастером долго можно было провозиться! Рыча проклятья, Оредин пошёл в лобовую, он теснил человека, пользуясь бронёй, заставлял пятиться, пока шлем и плечи дрожали от ударов, приходилось постоянно дёргаться из стороны в сторону, чтобы стальные клювы не нащупали зазоры в латах, а потом противник просто натолкнулся спиной на одного из сражавшихся гномов. Тот, не глядя, оттолкнул человека плечом, и меч наследника вошёл врагу под грудь остриём вверх.

Только теперь Оредин смог урвать момент чтобы оглядеться, он обнаружил вокруг множество бездыханных тел: людей в одинаковых тёмных плащах; гномов, которых не спасли рунные латы. Все они погибли, сражаясь в темноте, разлеглись на холодном полу, чёрном и блестящем от крови, а новый враг всё шёл и шёл по головам.

— Элрог! Элрог!

— Ху-ра! Ху-ра!

Сжав рукоять меча, Оредин устремился к шеренге, защищать тыл своих воинов, его клинок описал дугу, подрубив колено одному из людей, щит смял темя; неожиданный удар сбоку проник под наплечник гнома, но наткнулся на великолепную кольчугу, второму удару случиться было не суждено, ведь Оредин с криком развернулся, распоров нападавшему живот, горячая кровь брызнула как из переполненного бурдюка. Внезапный сильный удар в спину повалил наследника ничком, что-то тяжёлое придавило сверху, не позволяя встать или, хотя бы, перекатиться; с противным визгом вражеские клинки принялись полосовать плащ и панцирь под ним, пытаясь найти слабину, однако, продлилось это недолго. Вдруг оглушительно громыхнуло, и человек упал рядом с Оредином на каменный пол, вместо груди у него теперь зияла огромная тлеющая дыра.

— Вставай, мой мальчик! — гаркнул Озрик над самым ухом.

Наследник крови перевернулся на спину, чтобы увидеть бывшего наставника, водящего из стороны в сторону тёмным раструбом некоего оружия. Оно походило на мушкет, но не отлитый, а выточенный из каменной породы, грубые линии, кристаллические прожилки, по которым пробегала волна жёлтого света, ровно горевшие руны.

— Вставай!

Тем временем воины уже добивали тех, кто перемахнул через строй, а из тоннелей раздался свист, и враг отхлынул обратно во тьму.

Оредин поднялся без посторонней помощи, сдержал кашель из саднящей глотки, хрипло вдохнул.

— Доложить о потерях…

Гномы провозились некоторое время, затем десятник выпрямился перед наследником крови.

— Девятеро рексовых Собственных погибли, господин, два арбалетчика также мертвы, раненных нет.

Одиннадцать отборных воинов. Одиннадцать, в первом же столкновении, под опекой самих гор. Одиннадцать!

— Потери врага?

— Сорок семь голов, господин.

Всего сорок семь⁈ Каждый его гном стоил десятка опытных ветеранов, это не пустая похвальба, а истина, проверенная во множестве кампаний. Рексовы Собственные отважно сражались в горах и подземельях, даже на глубинном рубеже они славились отвагой, стойкостью и мастерством; лучшие сыны гномского племени. Но… пять к одному в лобовой атаке против людей, которые даже доспехов настоящих не носили и только царапали рунные латы своими жалкими клинками⁈

— Они не считаются с потерями, — сказал Озрик, — выродки. Не позволяй их уродству пошатнуть твою непоколебимость, мой мальчик.

Оредин ничего не ответил, только через боль сглотнул слюну и обратился к воинам:

— Сложите наших павших вот здесь, вражеских мертвецов долой, — выложить валом поперёк прохода. Огнеметателям назначаю дозор со стороны тоннеля, жгите всё, что переберётся через трупы. Арбалетчикам назначаю дозор со стороны поверхности, стреляйте во всё, что проявится на фоне неба.

Оредин стянул с мокрой головы шлем, подшлемник, уложил на землю оружие и взял походную кирку из рук десятника. Он принялся долбить стену, вынимая один кусок камня за другим, углубляясь в тело горы, пока не закончил первую выемку. В это время произошло нападение и ревущее пламя наполнило тоннель. Оредин подхватил оружие, но через миг увидел, что огненный заслон был неприступен.

— Держать оборону.

Наследник крови вновь поднял с пола кирку, у него было ещё десять выемок впереди.

///

Люди шли в атаку каждые три часа. Всё начиналось с душераздирающего воя, а потом они бежали на щиты, но натыкались на пламя и отступали. Глотку драло и слезились глаза, — после каждой атаки тоннель заволакивал едкий дым, смесь горелой человечины и выработанной алхимической огнесмеси.

Пока воины держали оборону, Оредин занимался похоронами. По обычаю, мёртвого гнома следовало раздеть, омыть, переодеть в чистый ритуальный тха’орон, и запечатать внутри стенной ниши плитой, на которой было бы выгравировано краткое жизнеописание. Но так делалось в мирное время, тогда как на войне хватило бы просто чистого каменного пола. Можно было бы привести тело в благообразную позу, накрыть ноги щитом, вложить в руки оружие и сказать слово о почившем, сопроводив его в чертоги предков. Но Оредин не хотел, чтобы мёртвые лежали под ногами у живых, и ему нужно было найти себе полезное применение, ведь командовать глухой обороной посреди тоннеля не то чтобы требовалось. В конце концов, быть похороненным руками одного из потомков Туландаровых — честь, о которой многие могли только мечтать, и предки встретят этих мертвецов как истинных героев, гордость рода.