Сам без оружия - Алексей Фомичев

Из-за суматохи и непонимания японцами тонкостей процесса те на несколько секунд упустили из виду помощника медиков. А тот ловко и почти мгновенно проверил сейф в купе, заглянул в вещевой ящик и под откидной лежак. Ничего интересного не обнаружил, взял у медика канистру и первым пошел к дверям.

Касуми и Кихо вздохнули с облегчением только после того, как русские убрались, оставив после себя запах хлорки и какого-то ядовитого раствора, от которого немного слезились глаза и першило в горле.

Почихав и утерев носы, японцы тут же бросились осматривать вагон, ища посторонние предметы, а также проверяя сохранность имущества. Хвала духам и Будде, все было на месте! А посторонних вещей не обнаружено. Можно спокойно ждать господина помощника посла и его свиту с торжества.

Обмануть японскую охрану было делом не самым сложным. Белкин под видом помощника медиков побывал всюду, осмотрел вагон, но, к сожалению, не нашел документов. А взламывать сейф не стал – не то время, да и японцы начеку.

Зато успел установить в нескольких местах зажигательные заряды. Обнаружить их японцы не могли, для этого пришлось бы лезть в технические люки и в конструкцию санузлов.

Основные заряды Белкин расставил заранее, еще когда медики начинали обход состава. Пришлось сперва поползать под вагоном, соблюдая осторожность, а потом залезать на крышу. Но зато теперь все было готово для второй части операции. Если, конечно, до нее дойдет дело, то есть на банкете Щепкин не сумеет завладеть портфелем японцев. Или в нем не окажется документов.

Наскоро помывшись и переодевшись, Белкин поспешил в ресторан. По пути он прополоскал рот коньяком, промокнул им платок, принял несколько пьяный вид и с довольной улыбкой вошел в двери ресторана, поигрывая тростью. Ну, где там банкет? Не все еще выпили?

Где-то часа через два банкет стал все больше превращаться в грандиозную пьянку, правда, в рамках всевозможных приличий. Губернатор, наговорив немало добрых слов, уехал, не забыв поздравить еще раз всех с праздником. Вместе с ним как по команде исчезли несколько важных чиновников. Видимо, понимали, что их присутствие никого не интересует.

После чего застолье стало более раскованным и откровенным. Так же радовала своим вокалом Дарья Бурлакова, выступал еще какой-то певец, но не получил и половины аплодисментов, что услышала в свой адрес Бурлакова.

Оркестр старался вовсю и в какой-то момент наиболее прогрессивные из гостей, конечно, молодежь, перешли к танцам. Тут же выстроилась очередь желающих повальсировать с Дарьей. Несколько меньше было кавалеров, пригласивших на тур девушек из съемочной группы. И уж почти никто не хотел вести в танце местных матрон, отчего те помрачнели и бросали на заезжих красоток далеко не дружественные взгляды.

Гости разбились на компании, кто-то занял прилегающие комнаты, кто-то оккупировал диваны в углах, остальные остались за столами или вышли в холл.

Щепкин и Гоглидзе успевали всюду, то разговаривая с Зинштейном и его помощником, то рассуждая на тему военных успехов русской армии с офицерами гарнизона, то слушали глубокомысленное вещание слегка перебравшего купца первой гильдии Жарова. Кстати, этот делец и был на крючке жандармского управления из-за недопоставок заранее проплаченных товаров для армии.

Здоровый, излишне дородный купец с окладистой бородой, большими навыкате глазами и короткой по последней моде стрижкой привлекал к себе внимание громкими изречениями и здравицами в честь государя императора, его семьи и славы русского оружия.

На купца с плохо скрываемым презрением смотрели офицеры, но говорить что-то против не смели. Или просто не хотели задевать этот ходячий мешок с деньгами.

Зато Жаров, перебрав все тосты и здравицы, вдруг решил станцевать с самой Дарьей Бурлаковой, пренебрежительно оттеснив очередного поклонника. Певица с недоумением посмотрела на купца, холодно бросила несколько слов и отвернулась.

Жаров побагровел, но сдержал себя. Постоял несколько секунд на месте, тяжело повернулся, едва не сбив с ног поклонника, и пошел прочь.

– Опять отшили Никитку, – шепнул на ухо Щепкину Гоглидзе. – Я уже слышал о его несчастной любви. Он вроде бы как трижды делал предложение Бурлаковой и даже денег давал на театр. И что-то там еще… Но Дарья его даже не слушала. Такого борова в мужья?.. Бр-р!..

– Японцы пока сидят, – сказал Щепкин. – Чин чином. Этикет блюдут.

Его взгляд остановился на Идзуми, рядом с которым сейчас сидел французский дипломат. О чем они говорили, слышно не было, но беседа шла ровно, спокойно. Секретарь посла и советник по культуре были рядом, однако не вмешивались. Хотя с Горо пытался завести разговор кто-то из гостей, но тот отвечал хоть и вежливо, но неохотно.

– Когда начнем?

Капитан с сомнением посмотрел вокруг. План предусматривал небольшой конфликт кого-то из гостей с японцами. Тогда можно под шумок и портфель отобрать. Но только не в зале. Надо как-то убрать их отсюда и развести по сторонам. Как?

К офицерам подошла Диана, сопровождаемая Зинштейном и молоденьким подпоручиком. Офицер бросал на девушку столь страстные взгляды, что Щепкин едва сдержал улыбку. Бедный Ромео, он не знает, что вместо Джульетты влюбился

в Екатерину Медичи. Лучше бы уж ухлестывал за Дарьей Бурлаковой. И кто ей такой псевдоним придумал? Бурлак – не самая лучшая профессия предков. Или это в пику общественному мнению? Интересно, певица не сочувствует социалистам и прочим народным спасителям?

Капитан посмотрел на подпоручика еще раз и вдруг понял, как можно вывести ситуацию из тупика. Не шедевр, но почему не попробовать?

Он кивнул подошедшим, отозвал ротмистра в сторону и быстро объяснил план. Гоглидзе покрутил ус, покивал и исчез в толпе.

Минут через двадцать японцы покинули стол и вышли в соседнее помещение. Здесь к ним подошли Дарья Бурлакова, руководитель театра и еще несколько человек, среди которых были француз и Джек Браун.

Француз и начал разговор, представив Дарью японцам, а потом сказал, что певица планирует гастроли по Дальнему Востоку и, возможно, захочет поехать в Маньчжурию. Не подскажет ли господин дипломат, как лучше организовать это дело и может ли быть вообще интересно выступление русской певицы там?

Идзуми охотно поддержал разговор, высказал несколько комплиментов таланту певицы и предложил взять на себя устройство гастролей с японской стороны. И вполне определенно заявил, что, конечно, выступления Дарьи пройдут с большим успехом. Ее красота и вокальные данные тому гарантией.

Потом, извинившись, Идзуми пошел к выходу, оставив с певицей и ее спутниками своего секретаря и советника Горо.

В это же время в другом конце зала прилично перебравший, но еще уверенно стоящий на ногах купец Жаров слушал рассуждения офицеров: действительно ли японцы увезут Бурлакову с собой и не останется ли та после гастролей в Японии. Мол, узкоглазые хоть и азиаты, но в русской красоте понимают. И такую яркую особу, как Дарья Бурлакова, не пропустят.

Жаров вновь налился краской, а тут еще кто-то из промышленников средней руки с насмешкой бросил:

– И тогда не видать тебе, Никита Ерофеич, Дарьюшки, как ушей. Японец-то тощ и стар, а тебя побил. Как есть побил…

Купец повел красными глазами на промышленника, захрипел, шарахнул кулаком по столу:

– А тебе, Виктуар, не видать кредита, как бог есть!

Промышленник закашлял, махнул рукой, но вымолить прощение у Жарова не успел. Хлопнув еще рюмку водки, Жаров направился в соседнее помещение, откуда отчетливо доносился заливистый смех Бурлаковой.

Щепкин, совершая променад по залу и соседним помещениям, сумел незаметно подойти ближе к Кинджиро и Горо, стоящим в большой компании. Там шел разговор на тему искусства в России и в Японии. Капитан ловко сманеврировал, обогнул столик и нечаянно задел локтем проходившего мимо официанта. Тот едва не уронил поднос, неловко качнулся и толкнул в спину Кинджиро, а стоявшего рядом офицера в плечо. Возникла небольшая заминка с огорченными восклицаниями, ахами и охами. Официанта грубовато поставили на ноги и велели исчезнуть. Офицер и один из гостей стали извиняться перед Кинджиро, тот вежливо отвечать, кланяясь и прижимая левую руку к груди. Дарья Бурлакова огорченно ойкала.

И никто не обратил внимания, что Щепкин, играя роль еще одной невинной жертвы столкновения, в короткий миг успел ладонью подбить портфель под днище.

Он тут же отшагнул назад, спрятался за официанта, а потом поспешил прочь из помещения. Следовало срочно остановить Гоглидзе и выйти в зал подальше от японцев. Но было уже поздно.

Гоглидзе возник у другого входа в помещение, встал неподалеку, взял со столика бокал с шампанским и поймал взгляд Щепкина. Капитан не успел дать знак «стоп», когда в помещение буквально влетел Жаров и, сметая все на своем пути, направился к японцам.