Хивинские походы русской армии - Михаил Терентьев

Глава VIII

Для исследования путей, ведущих в Хиву со стороны р. Атрека, решено было осенью 1872 года перевезти на судах часть Красноводского отряда в укр. Чекишляр, устроенное в конце 1871 года, откуда отряд должен был двинуться правым берегом Атрека в направлении текинских земель, исследовать пути, ведущие оттуда на север, мимо Асхабада, к Хиве и затем возвратиться через Кизил-Арват.

23 августа отряд из 3-х рот 80-го пехот. Кабардинского полка был посажен на суда и 25-го высадился в Чекишляре. Тут оказалось, что от надежды на большой сбор верблюдов следовало отказаться. Персияне распустили слух, что за Атреком, на их стороне, туркмены могут быть совершенно покойны, так как русские идти туда не смеют, и что если туркмены вздумают перейти к русским, то на их земли будут передвинуты курды и гокланы, а р. Гургень будет отведена к югу. К этому еще присоединилось и то обстоятельство, что незадолго до прибытия отряда в Хиву ушел за хлебом караван с 5000 верблюдов от Серебряного бугра (Гемюш-Тепе). Это дало возможность туркменам поместиться без стеснения между Гургенем и Атреком со всем остальным скотом и, сверх того, давало хивинцам возможность захватить тот караван, в случае если бы туркмены согласились служить нам своими перевозочными средствами.

Как бы то ни было, но попытки войти с заатрекскими туркменами в добровольные соглашения относительно доставки верблюдов остались безуспешными. Тогда полк. Маркозов решился действовать силою и к 10 сентября успел захватить на левой, то есть на персидской стороне Атрека до 200 верблюдов. Такое нарушение нами же самими назначенной границы вызвало, конечно, должный ответ со стороны туркмен: каждую ночь к нашей цепи подкрадывались партии заатрекской чарвы, и только крайняя бдительность часовых спасала отряд от хищничества и убийств. Зато у наших туркмен чарва успела отбарантовать до 1000 голов овец.

Тогда Маркозов обратился, чрез посредство начальника Астрабадской морской станции, к нашему консулу с просьбою предложить местным персидским властям принять меры к восстановлению порядка за Атреком, угрожая, в противном случае, перейти Атрек и самолично расправиться с разбойниками…

Невозможность добыть нужное количество верблюдов заставила изменить первоначальный план и двинуть отряд уже не от Чикишляра, а от Красноводска. В начале сентября выдвинут был из этого укрепления отряд из 4-х рот (2 дагестанские и 2 ширванские) и 4 горных орудий к колодцу Топиатану, на пути перекочевок туркмен, с целью добывать от них верблюдов. 13 сентября, отправив одну роту кабардинцев в Красноводск, Маркозов с двумя другими (5-я линейная и 2-я стрелковая), выступил из Чикишляра к колодцу Тотатане, куда должен был идти и отряд полковника Клугена из Красноводска. К 30 сентября весь отряд был сосредоточен у Тотатана, кроме 3-х рот, бывших еще в пути. Здесь Маркозов получил окончательное приказание главнокомандующего: «В Хиву не ходить», — значит, предстояло осмотреть дорогу, свернуть к текинцам — и домой. Как только первые эшелоны отряда выступили в дальнейший поход, как на оставшийся пока на мест эшелон майора Козловского (3 роты и 2 полев. орудия) налетела 7 октября конная партия человек в 500, которая отбила 146 верблюдов, без особенной для себя потери. На другой день нападение произведено было и на главный отряд, перешедший к кол. Джамала и состоявший из 9-ти рот и 12-ти горных орудий (две роты дагестанцев, две роты кабардинцев и 5 рот ширванцев).

В 2 часа пополудни партия текинцев, ободренная вчерашним успехом, сделала попытку отнять своих верблюдов. Туркмен было до 250 чел., предводимых Софи-Ханом. Отряд стал в ружье, а казаки (32 челов. при 3 офицерах) понеслись навстречу туркменам, которые между тем успели уже порубить 2 пастухов и погнать верблюдов. Казаки завязали перестрелку, а как только подоспела пехота, — бросились в шашки. Часть туркмен спешилась и, засев в кустарнике, покрывавшем почти сплошь бугристые пески окрестностей Джамала, открыла огонь по нашей пехоте; остальные сцепились с казаками. Стрельба, однако же, скоро прекратилась, потому что пехота наша, добежав до неприятеля, стала действовать штыками. Верблюды были отбиты, а неприятель обратился в бегство, оставив на месте до 23 тел и потеряв 10 чел. пленными, которые показали, что 15 тел туркмены успели увезти и что у них, сверх того, более 30 чел. ранено. Весь урон неприятеля доходит, таким образом, до 78 чел. Мы потеряли убитыми: 1 казака и 2 верблюдовожатых; ранеными: 1 офицера (хорунжего Теорова), 1 рядового и 1 верблюдовожатого. Лошадей убито 2, ранена 1.

В Джемалы 9-го числа прибыл и эшелон Козловского. Здесь построено укрепление, в котором оставлена 7-я рота Кабардинского полка, слабые и 2 орудия — одно полевое и одно горное. С остальным отрядом из 11 рот (2 Кабардинские, 2 Дагестанские и 7 Ширванских), 35 казаков и 12 орудий, из коих одно полевое, Маркозов двинулся дальше, взяв с собою только 40-дневный запас продовольствия. Караван отряда состоял из 1400 верблюдов, добытых у кол. Тотатана. Целью движения была рекогносцировка пути через колодцы Игды и Орта-Кую, а если возможно, то и переход через безводную степь между последним колодцем и Хивою. Понятное дело, что такое движение не могло бы никак обойтись без драки, но, принимая во внимание, что отряд в 11 рот и 12 орудий совершенно достаточен для самых серьезных и решительных действий, можно было не опасаться за его участь, а даже желать ему работы, так как это рассекло бы только гордиев узел наших старинных счетов с Хивою.

Наместник Кавказа, получив эти сведения, решился снять с Маркозова запрещение относительно действий против Хивы, которую разрешалось даже и взять, и послал это разрешение с экстренным курьером, предупредив в то же время, что если бы отряд вернулся и не достигнув никаких решительных результатов, то это ему отнюдь не поставится в вину, так как главная цель его движения состоит лишь в рекогносцировке. Обстоятельства, однако же, сложились так, что еще до прибытия курьера к отряду Маркозов должен был отказаться от предприятия. Вид отряда, имевшего мало сходства с военною силою (по выражению самого Маркозова в рапорте от 30 октября 1872 г.), измученные верблюды, падавшие десятками на каждом переходе, предприимчивость отрекомендовавшихся уже текинцев — все это поколебало самоуверенность Маркозова, и он стал подумывать об отступлении чуть не с первого шага вперед. Дело стало только за тем, чтобы найти для этого самый приличный предлог и не уронить себя перед начальством, а также пред текинцами и Хивою. Надобно сознаться, что согласить эти два требования было нелегко: предупредить нарекания со стороны русских благовидными доводами и в то же время уверить туркмен и хивинцев, что на Хиву идти и не думал…

Благовидные доводы заключались в следующем: 1) в Игды разделяются дороги — одна в Хиву на Орта-Кую, а другая к текинцам; поэтому, продолжая путь на Орта-Кую, мы бы ясно показали, что цель наших действий есть Хива, и тогда обязаны бы были во что бы то ни стало дойти до нее, а не то мы бы окончательно уронили себя в глазах всей степи. 2) Верблюды наши, дошедшие до страшного изнурения, хотя и могли еще дотянуть нас до Хивы, «но затруднили бы до чрезвычайности наше обратное движение». 3) Многочисленная хивинская и текинская конница плоха только перед наступающим противником, и значит, при нашем отступлении сделалась бы нахальной, а потому отряду пришлось бы на каждом шагу отражать нападения, а это тем затруднительнее, что 4) «отряд наш, при движении по страшным здешним пескам, вовсе не похож на военную силу» и представляет собою караван в 1400 верблюдов, растягивающийся на 12 и 14 верст, под прикрытием 1200 штыков. Даже текинцы, прислав просить о возвращении их пленных, оправдывались тем, что они приняли наши войска за персидские! 5) При таком положении дел оставалось одно — «идти вперед и занять Хиву, что было и легко, и удобно», но положительное приказание главнокомандующего Кавказскою армиею, — «в Хиву не ходить», исключало такой способ действий.

Итак, из всех этих доводов видно, что Маркозов за дальнейшее движение вперед и за успех не боялся, боялся только отступления, и потому запрещение ходить в Хиву было весьма кстати. Но если он думал, что верблюды затруднят обратное движение, то кто ему мешал переменить их в Хиве, занять которую ему казалось так легко и удобно? Если бы после разгрома Хивы он все еще боялся бы отступать под ударами неприятельской конницы, то кто мешал ему оставаться в Хиве до прибытия помощи из Казалинска? Если уже где, то конечно в Азии старинный афоризм — «Война кормит войну» — практикуется самым аккуратным образом, и потому прокормить 11 рот не представило бы особых затруднений. Верблюдов он уже привык брать не иначе, как силой; таким же дешевым манером можно брать и хлеб, и ячмень, и все прочее.

Таковы благовидные доводы. Посмотрим теперь, какими средствами Маркозов думал уверить хивинцев, что о них он и не думал.