У каждого своя война - Виктор Тюрин

…Она лежит рядом со мной на кровати, так и не сняв своего платья, смотря неподвижным взглядом на узорчатую ткань балдахина. Когда я попытался помочь ей раздеться, она сердито и резко оттолкнула мои руки, а затем несколько секунд зло и грубо ругалась. Мой очередной вопрос снова остался без ответа, но теперь он был задан просто для вежливости, так как ответ лежал на поверхности. Да и не нужны были мне ее слова, когда рядом со мной лежала красивая и юная девушка.

Осторожно коснувшись губами сначала ее щеки, затем мочки уха, я стал гладить рукой внутреннюю часть бедра, на что ни ее тело, ни она сама никак не отреагировала. Задетый подобной холодностью, я стал действовать настойчивей. Наконец, она вздрогнула и тяжело задышала, несколько минут пыталась справиться со своей страстью, но проиграла сражение, и воздух разорвал стон наслаждения. В следующий миг, разведя ее бедра, я вошел в нее, и вдруг ее тело откликнулось: она рывком подала свои бедра вверх и вжалась в меня. Разгоряченный до предела, я начал двигаться, глядя в ее глаза, затуманенные страстью. Еще миг и она выгибается подо мной и кричит…

Графиня ушла так же быстро, как и пришла, не одарив на прощанье ни словом, ни ласковым взглядом. Лязгнула засовом, рванула за ручку, распахнув дверь нараспашку, а затем исчезла в полумраке коридора. Слез с кровати, закрыл дверь и уже был готов задвинуть засов, как в последнюю секунду передумал, так как понял, что заснуть сейчас мне не удастся. Поплескавшись в лохани, оделся, накинул на плечи плащ и вышел из своей комнаты, думая о том, что графиня умна и проницательна не по годам. Отдавшись мне, она сделала ставку на мою мужскую честь, постаравшись, таким образом, закрепить данное мною ей слово. В данной ситуации у нее другого способа не было, и она использовала то, что имела. Себя. Я ее понимал. У нее было достаточно поводов чтобы так поступить: страх за себя и за любимого, голод, недовольство солдат, готовое в любой момент вылиться в мятеж, враг за стенами замка. Не каждый человек способен на подобный шаг, особенно, когда ты не зрелая, опытная женщина, а девчонка, которой еще нет шестнадцати лет.

«Сильная и умная девочка, – с долей уважения думал я, спускаясь по лестнице. – Со временем она своей красотой будет отстреливать мужиков пачками, а затем делать из них зомби, заставляя выполнять то, что ей нужно».

С этими мыслями я вышел во двор. Запрокинув голову, несколько минут стоял, любуясь звездами. Затем обвел глазами замковый двор. Ночь вошла в полную силу. Сгустившийся мрак не могли разогнать два горящих факела. Один из них горел над караульным помещением, другой факел торчал в железном креплении у массивных замковых ворот. Тишина. Все спят. Как там часовые? «Раз уж вышел проветриться, заодно и проверю, – тут же решил я.

Часовой на сторожевой, самой высокой башне замка, стоял на месте. Тускло блеснул шлем и лезвие алебарды. Хорошо. Один на месте. Стоп! С чего это он наклонился и во двор смотрит? Ему куда положено смотреть?! Разгильдяй! Где остальные? Надвратная башня? Где часовой?! Я сразу бросил взгляд на замковые ворота и цепи подвесного моста. Все нормально. Ворота закрыты на мощный засов. Мост, как ему и положено, поднят. Ага, вот и второй часовой. Наверно, отходил по нужде. Так, а где англичанин? Он должен был находиться на крепостной стене. Определенного места для него не было, так как это было своего рода страховка. Не было у меня доверия к итальянским солдатам. Не было и все! На пост попеременно ходили то лучники из отряда Томаса, то латники Черного Дика. Я уже хотел выйти из темноты на открытое пространство замкового двора, как неожиданно часовой из надвратной башни резко обернулся, затем подошел к парапету и внимательно оглядел внутренний двор.

«Кого он ищет? – вместе с этим вопросом у меня по спине пробежал неприятный холодок.

Замерев в полной неподвижности, я стал наблюдать за часовым. Какое-то время тот стоял, вслушиваясь и вглядываясь, потом отвернулся и отошел к внешней части стены. Я еще только пытался сообразить, чем вызвано его непонятное поведение, как услышал щелчок, а за ним свист. Кто-то пустил стрелу из боевого лука. Рука автоматически нащупала рукоять кинжала, пока мозг лихорадочно составлял общую картину.

«Итальянцы пошли на предательство. Но англичанин?! Вот сука! В землю живыми закопать! В назидание другим! Ублюдки чертовы! Руки и ноги переломать и кинуть на съедение собакам! Вам всем мало не покажется, как…! Стоп! Без эмоций!».

Усилием воли я старательно стал гасить гнев и возмущение, но прошло не менее пяти минут, пока мне не удалось окончательно взять себя в руки.

«Стрела ушла с письмом. Так! Спустя время они получат ответ. Сегодня? Нет. У них нет времени для подготовки. Значит, завтра. Тянуть не будут. Побоятся. Что делать? Гм! Вычислить, кто сейчас на посту – проще простого! Утром взять их и допросить, как положено. Подожди. А как они собираются совершить свое грязное дело? Скорее всего, ночью или на рассвете, предварительно убив меня, Джеффри и Игнацио, включая Черного Дика и Томаса, если те, конечно, не входят в число заговорщиков. После чего откроют ворота, поднимут решетку и опустят мост. Все так. Но для этого мало трех человек, стоящих сейчас на посту! Нужно, как минимум, вдвое, а то и втрое больше, – при этой мысли меня прошиб холодный пот. – Бля! Если бы не пришла графиня… Может не зря меня счастливчиком называют! Не зря! Так, а это что? Арбалетный болт. Пришел ответ. Ишь, суки, как двор оглядывают! Кто из англичан? Кто этот сученок? Ага! Так. Решили у факела письмо почитать. Значит, ты гнида. Джон из Рамсея. А второй? Ха! Ничего удивительного! Антонио Брачелла. Если тогда тебя по моему приказу выпороли, то теперь с живого кожу снимут! И что дальше?».

Впрочем, как я и думал, в сторону врага ушла еще одна стрела – письмо, после чего наступило затишье. Я продолжал ждать, тем более что было чем заняться – обдумывал пришедшую в голову идею. Прошло около часа, пока не прошла смена караула, но ничего подозрительного при этом я не заметил. Выждав для очистки совести еще некоторое время, отправился обратно, но не к себе в спальню, а в комнату Джеффри. Разбудив, я коротко обрисовал ему обстановку и отправил за Игнатом. Когда они пришли, мы сели за проработку моего плана. Набросав его в общих чертах, легли спать тут же, не раздеваясь, с оружием под рукой.

В это самое время лег спать командующий армией герцога, маркиз Агостино ди Петро. Сомнения и тревоги командующего армией были схожи с моими, только с точностью наоборот, зато причина, которая свела нас в своеобразном поединке, была одна и та же. Нехватка продовольствия.

На пятые сутки, после того как Джеффри с отрядом объехал ближайшие деревни и скупил у крестьян излишки продовольствия, в этих селах появились солдаты герцога. Крестьяне ничего не могли предложить солдатам, но офицер, стоявший во главе отряда фуражиров, усмотрел в их действиях прямое сопротивление власти герцога, после чего начался грабеж. Продовольствия хватило на несколько дней. Новый отряд, посланный за продовольствием, нашел в близлежащих деревнях только пустые дома. Крестьяне, попрятались по лесам, забрав продовольствие и угнав скот. Еды катастрофически не хватало, солдаты стали роптать, и маркиз горько пожалел о том, что не отдал приказ идти на штурм еще на прошлой неделе. Все это проклятый Мазуччо Торре, любимчик герцога, который отговорил его, утверждая, что они и так сдадутся. Теперь отрядам, посланным на поиски провианта, приходилось забираться так далеко, что те возвращались через четыре, а то и через пять дней. А тут еще в последние дни пошли проливные дожди. Сырая одежда, невозможность нормально выспаться и половинный паек озлобляли солдат все больше. Маркиз, опытный офицер, все это видел и понимал, что при появлении мало-мальски серьезного противника его армия просто разбежится, не вступив в сражение. Эта мысль не просто так пришла ему в голову. Офицер отряда, только что вернувшийся в лагерь, помимо продовольствия привез плохие новости. Дошли слухи, что недалеко от городка Алессандро, входящего в состав владений графини, закончил формирование многочисленный отряд ее вассалов, который не позже чем через неделю может явиться под стены замка. Положение казалось ему безвыходным, и поэтому он ухватился за возможность захватить замок такой ценой, хотя как дворянин и честный солдат всей душой ненавидел предателей.

Хотя я проспал не больше двух часов, будить меня не пришлось. Вскочил сам, когда еще только начало рассветать. Еще раз проинструктировал своих людей, после чего мы отправились на поиски предателей. Путем осторожных расспросов Джеффри уточнил, кто дежурил в те ночные часы, после чего сообщил мне. Теперь я знал имя третьего часового.

Замок не город и даже не деревня – все у всех на виду, так что следить за передвижениями ренегатов не составляло особых проблем. Главное в другом: себя не выдать. Прошло два часа, но ничего подозрительного мы так и не заметили. Было позднее утро, когда я созвал своих командиров на совещание. Это обычное совещание, поэтому подозрение не могло ни у кого вызвать. В ожидании прихода командиров меня раздирали сомнения: говорить или не говорить? Но к моему облегчению все разрешилось само собой.