"Нантская история" - Константин Соловьёв

— У вас есть такое на примете?

— Увы. Я живу в казарме, в Нанте у меня нет собственного дома. Конечно, я бы мог пригласить отца Гидеона туда, условия там спартанские, но достаточно удобные. Однако же теперь, после всего сказанного, я не могу быть уверенным в том, что кто-то из обитающих там ребят не… в общем, не проболтается об этом. Вы сами знаете, слухи в этом городе летят быстрее птицы. Стоит кому-то услышать, что в казарме расположился священник…

— Ничего, у меня есть надежный вариант.

— Какой же?

— Наш дом. Вы были там, святой отец, это на окраине, два часа ходу отсюда.

Бальдульф даже поперхнулся.

— Альби!.. Простите, Бога ради, святой отец, опять она что-то несет… У нас и не дом, а разруха одна, лицо вашего сана… К нам… Это она по глупости что-то сболтнула…

— Мы живем на окраине, — сказала я, — У нас собственный дом без других жильцов. Он не очень просторен, но у нас есть старая комнатушка, которую мы используем под чулан. Вы вполне можете там разместиться, пусть и без особого комфорта. У нас не бывает гостей. Значит, ваше присутствие останется незамеченным. И никому не придет в голову искать вас в трущобах, а даже если и придет — вас в жизни не отыщут. И капитан Ламберт сможет, не вызывая подозрений, навещать вас каждый день чтобы удостовериться в вашей безопасности.

— Идея недурна, — сказал Ламберт осторожно, — Прямо по тактическим учебникам. Уведи уязвимую часть своего войска туда, где она будет в безопасности и вне досягаемости противника. Самая ценная и уязвимая часть нашего войска — это вы, отец Гидеон. Как вы смотрите на этот план?

Отец Гидеон не спешил выражать радость.

— Выходит, я не смогу служить в соборе до самого праздника? — спросил он.

— Я думаю, найдется, кем вас заменить. Шесть дней — невеликий срок.

— Возможно. А как мы туда попадем?

— Это предоставьте мне. У вас отличная выправка, я дам вам кирасу и вызову дюжину стражников. Вы сойдете за старого сержанта перед пенсией. Извините, святой отец… В суете мы выскользнем отсюда незамеченными. Мы сделаем это ночью. Потом я доведу вас до дома Бальдульфа.

— Вы ставите меня в ситуацию, в которой выбора не предполагается, — вздохнул священник, — Будем считать, что у вас есть мое согласие. Но лишь на шесть дней! Если за это время вам не удастся найти прямых доказательств существования Темного культа, я умываю руки.

— Годится! — сказала я.

Бальдульф не был столь обнадежен.

— А что, ежли мы его найдем, этот культ проклятый? Что нам с ним делать? Может, и всей городской стражи не хватит чтоб его повязать!..

— Об этом мы будем думать после, Баль. Сейчас у нас и без того найдется, чем занять голову. Святой отец, ждем вас этим вечером. Прихватите с собой все, что сочтете необходимым.

— О, у меня вовсе не так много вещей.

— Отлично. Тогда разворачивай Инцитата домой, Баль. Я так хочу жрать, что даже твое несвежее мясо будет для меня изысканнее объедков с императорского стола. До встречи, господа.

Бальдульф легко развернул Инцитата и вытолкнул в прихожую. Но прежде чем мы покинули гостеприимный уютный дом, я успела кое-что расслышать из того, что было сказано за неплотно закрывшейся дверью.

— Сумасшедшая особа… — вздохнул отец Гидеон.

— Именно, — подтвердил Ламберт, — И кажется, нам с ней здорово повезло.

QUINTUS

«Надобно ли лгать, имея в виду что-нибудь полезное? Этого не позволяет сказанное Господом, который решительно говорит, что ложь от диавола»

Чтобы освободить комнату для отца Гидеона у нас ушел весь остаток дня. Она была небольшой, но за несколько лет там скопилось столько всевозможного хлама, о котором мы позабыли, что Бальдульф не успевал утирать пот со лба, вынося оттуда все новые и новые коробки, свертки и сундучки.

— Еще вчера жил, жрал треску и не тужил, — доносилось оттуда его ворчание, перемежаемое грохотом падающих полок и кряхтением, — А сегодня святой отец на мою голову. Парень он, конечно, самый что ни на есть настоящий, правильный, но чтоб под одной крышей… Клянусь целлюлитом Блаженной Анны Марии, от таких постояльцев не знаешь, чего ждать. Кого ты пригласишь к нам завтра, архиепископа?

Клаудо по мере сил пытался помогать ему, но приносил больше хлопот, чем проку — из рук у него все валилось, он то и дело ронял вещи, врезался в стену и задевал плечами полки. Кончилось тем, что рассвирепевший Бальдульф выставил его оттуда.

— А если его выследят? — поинтересовался он немногим позже, — Ты об этом думала?

— Прикидывала.

— Ах, прикидывала…

— Нам придется немного рискнуть. Сам видишь, выбирать особо не приходилось.

— А если этот Темный культ сюда заявится, тогда что? Я уже старик, Альби, не мне с сатанинским отродьем сражаться. Да и капитан не сможет здесь дежурить днями напролет. А если они попросту подожгут дом?.. Не велика ль цена за твое любопытство?

— Любопытство — это единственное, что я могу тешить, — вздохнула я, — А тут как раз дьявольски любопытный случай.

— Был у нас в сотне один любопытный… — пробормотал Бальдульф, чихнув от пыли, — Все хотел снаряд из вражеской мортиры расколупать и посмотреть, что внутри. Думалось ему, что там золото во взрывателе используется, аж спать по ночам не мог. Уж мы и так дураку твердили, и эдак… Да толку? Он даже планы строил, как найдет этих своих золотых взрывателей целую кучу, вернется после войны богачом, дом выстроит… Даже мешок специальный завел — для золота… И что думаешь, нашел он таки свое счастье где-то в болоте — снаряд шестидесятидюймовый, комбинированный. У нас обед как раз в ту пору был, ну мы, как водится, похватали миски, и не сразу заметили, что одного как будто не хватает. Да и куда тут считать, если за иной день может два десятка в расход выйти самым обычным образом… А потом рядом так ухнуло, что полковой газогенератор в воздух подняло и в сторону отшвырнуло, будто игрушку, а нас всех повалило оземь, как тряпичных, да нескольких контузило основательно. Нашли только воронку, а на следующий день нам из соседней части сапог принесли — он в их расположение залетел. «Любопытная, говорят, вещица, снарядами нас вдоволь угощали, а вот сапоги на нас прежде не падали. Вроде от вас прилетело». Вот такой он был парень, сплошь любопытный…

— Я из той же породы. Только сама не знаю, что это за бомба, в которую я пытаюсь заглянуть. Клаудо, плесни вина.

— Вот и смотри чтоб уши не оторвало…

Бальдульф ворчал больше по привычке, чем по необходимости. Считая себя моим единственным защитником, он всякий раз отчитывал меня, когда полагал, что дело пахнет жаренным, но только педагогический эффект от такой трепки был невелик, так как обычно он сам включался в интересное дело с не меньшим энтузиазмом.