Дарий Великий заслуживает большего - Адиб Хоррам

но мы приезжали в Портленд каждый месяц, чтобы принять участие в каком-нибудь марше или демонстрации. И так много лет. Марш против политики «Не спрашивай, не говори». Против закона о защите брака[15]. Против «Предложения 8». – Бабуля пожала плечами. – Со временем ты просто выдыхаешься.

А я ведь даже не знал, что мои бабушки участвовали в протестах. И теперь мне ужасно хотелось послушать, как это было. С какими плакатами они шли. Что кричали.

Но прежде, чем я успел открыть рот, бабушка включила айпад и вернулась к игре. Через секунду бабуля последовала ее примеру, давая понять, что разговор окончен.

Я решительно не понимал своих бабушек.

Когда-то я думал, что от родственников по маминой линии меня отделяет стена сродни силовому полю, сотканному из времени и расстояния, которые пролегают между нами.

Но между мной и бабушками не было никакой стены. Только дверь. И неважно, сколько раз я ее открывал, бабушки снова и снова ее закрывали.

Я очень хотел узнать их поближе.

Понять, как принадлежность к квир-сообществу повлияла на их жизнь.

Хотел, чтобы они дали мне совет, посвятили в нашу историю – и да, сходили со мной на марш.

Но мне оставалось лишь молча пить матча и дочитывать «Шоколадную войну».

Потому что дверь между нами опять закрылась.

Плазменный поток

В четверг утром я позвонил Сухрабу.

– Привет, Дариуш. Не могу долго говорить.

– Я не вовремя?

– Да нет, просто занят.

– Понятно.

Сухраб вытер лоб рукой. По видео сложно было сказать, вспотел он или нет, но тяжело дышал – это факт.

– Что делаешь?

– Помогаю маман.

– А. Как у тебя дела? Как школа? В футбол играл?

– Дела нормально. В школе…

Сухраб почесал нос – да так и застыл с поднятой рукой.

– Сухраб?

Я подождал тридцать секунд, но изображение не изменилось. Тогда я отключился и снова набрал Сухраба.

На этот раз он ответил через пару гудков.

– Дариуш?

– Кажется, связь прервалась.

– Да, видимо. Слушай, мне нужно идти. Потом поговорим, хорошо?

– А.

Я сглотнул.

Где-то за грудиной вызревало знакомое чувство – пузырь печали, который медленно поднимался к горлу.

Сухраб никогда так резко не обрывал разговор.

Может, я опять что-то сделал не так?

Я не понимал, что происходит. И потому просто сказал:

– Хорошо.

– Береги себя. Пока.

Днем мы выиграли у команды из Хиллсборо Уэст со счетом 3:0. Возможно, мы обошлись с ними слишком жестоко, но после проигрыша Троянцам из Уиллоу Блафс эта победа сильно подняла наш боевой дух.

Когда я вернулся домой, все уже поужинали. Мама привезла еду из тайского ресторанчика возле своего офиса.

– Я взяла твое любимое. – Она протянула мне пенопластовый контейнер.

– В кисло-сладком соусе?

– С дополнительной говядиной.

– Спасибо.

Я зачерпнул ложкой жаркое из говядины, сладкого перца, лука и ананасов, вывалил его на горку риса и поставил в микроволновку.

– Как игра?

– Мы победили.

– Это же здорово!

– Ну да.

Микроволновка пискнула, я достал тарелку и, вооружившись палочками, направился к столу.

Мама подошла к плите: там дышал паром чайник, на котором по персидской традиции восседал чайничек поменьше.

– Чаю?

– Да, пожалуйста.

Мама разлила чай в две чашки – вернее, в два особых бокала, предназначенных исключительно для персидского чая, – и поцеловала меня в макушку, прежде чем сесть за стол.

– М-м… – Чай восхитительно пах кардамоном и чем-то еще. – Корица?

– Мне нравится, как ты завариваешь.

Я всегда добавлял щепотку корицы в персидский чай.

Но даже не подозревал, что маме это нравится.

– Спасибо.

Попивая чай, мама наблюдала, как я жадно заглатываю еду. Обычно я перекусываю перед матчем, но сегодня я так нервничал, что смог сделать только пару глотков фиолетового «гаторейда».

– Нам ответили из школы Лале.

– Правда?

– Со среды она начинает учиться по программе для одаренных.

– Ничего себе. Ты ей уже сказала?

– Подумала, что жареный рис поможет Лале свыкнуться с этой новостью.

Моя сестра обожала жареный рис.

– Я слышала от бабули, что ты пригласил Лэндона на школьный бал.

Я закашлялся.

– К-хм. Да. Я собирался тебе сказать.

– Все хорошо, – ответила мама, но что-то в ее голосе намекало на обратное. – Тебе ничего не нужно купить? Можем вместе пройтись по магазинам.

– Мне нужен костюм. В старый я не влезаю.

Мама прикусила губу.

– Не волнуйся, деньги у меня есть. И Лэндон знает хороший комиссионный магазин.

Мама вздохнула и накрутила на палец прядь моих волос.

– Мы можем позволить себе купить костюм. Это все-таки твой первый школьный бал. Это очень важно.

– Да не так уж важно, мам.

– А для меня важно. И для папы. – Она улыбнулась, но глаза улыбка не затронула. – Так что мы дадим денег на костюм. Договорились?

– Договорились.

Когда я заглянул к Лале, она лежала в кровати, соорудив настоящее гнездо из подушек и плюшевых зверей.

– Привет. Что читаешь?

Она показала потрепанный экземпляр «Мило и волшебной будки».

– Моя любимая, – улыбнулся я.

– Я у тебя взяла, – призналась Лале. – Ничего?

– Конечно. Я могу присесть?

Она подвинулась так, чтобы освободить мне место.

– Мама сообщила мне новости.

– Понятно.

– Ты правда хочешь в эту программу?

Лале уткнулась взглядом в свои руки.

– Не знаю.

– Это нормально. – Я обнял сестру за плечи и поцеловал в макушку. – Как твои одноклассники, получше? А мисс Хоун?

– Нет, – проворчала Лале.

– Мне жаль. Я бы хотел подсказать тебе, как исправить ситуацию.

– Да ладно.

– Не ладно. И ты должна это знать. То, как одноклассники с тобой обращаются, ненормально. И то, что Бездушные Приверженцы Ортодоксальных Взглядов так поступали со мной, тоже. То, что люди так себя ведут, еще не значит, что с этим нужно мириться.

– Кто такие Бездушные Приверженцы Ортодоксальных Взглядов?

– Так я называю задир, которые издеваются над другими.

Лале сморщила нос.

– Прости. Но знаешь, что помогает мне выдержать и не сломаться?

– Что?

– Мысль о том, что на тренировке по соккеру никто не будет ко мне приставать. Что там меня окружают люди, которым не все равно, что со мной. С этой мыслью легче прожить до конца уроков. Ведь потом я окажусь там, где мне не нужно бояться.

Лале снова посмотрела на руки.

Я заключил их в свои ладони – и они уместились там до того идеально, что у меня защипало в глазах.

– Так что насчет программы для одаренных? Дашь ей шанс?

– Ладно.

– Погоди-ка. – Чип указал на мою ошибку. – i³ равно – i.

– Дерьмо.

Я зачеркнул неправильный ответ и начал все сначала.

В понедельник нас ждал очередной тест по алгебре, и Чип согласился помочь мне с подготовкой – если я в свою очередь соглашусь