Тайный вампир - Лиза Смит

— Какое забавное название…

— Все клубы названы в честь какого-либо цветка. Черные цветы — символы Царства Ночи. — Он закатал рукав, чтобы показать ей свои наручные часы. В центре циферблата красовался черный ирис. — Видишь?

— Да. Знаешь, я иногда замечала подобные изображения, но никогда не обращала на них внимания. Скорее всего, потому, что принимала их за Микки Мауса.

Он легонько щелкнул ее по носу в знак порицания.

— Это очень серьезно, детка. По этим штучкам люди Царства Ночи легко узнают своих, даже если это самые тупые оборотни.

— Ты не любишь оборотней?

— Если тебе нравятся законченные дебилы, с оборотнями тебе будет интересно.

— Но вы допускаете их в свои клубы.

— В некоторые клубы. Обитатели Царства Ночи не могут выходить замуж или жениться на смертных, но они могут вступать в союз с ламиями, преобразованными вампирами, оборотнями, обеими категориями ведьм.

Поппи, страшно занятая переплетением их пальцев в тугой узел, вздрогнула и переспросила:

— Обе категории ведьм?

— Ой… ну, да. Есть ведьмы, которые знают о том, какими способностями обладают, и специально обучаются, другие не подозревают о своих талантах. Люди называют их экстрасенсами. Некоторые из них обладают скрытой силой, иные не настолько проницательны, чтобы обнаружить существование Царства Ночи, поэтому так никогда в него и не попадают.

Поппи кивнула.

— Ясно. А что будет, если в такой клуб зайдет смертный?

— Его никто не пустит. Туда трудно проникнуть. Кроме того, клубы надежно охраняются.

— Ну а если это все же случится?

Джеймс вздрогнул. Его голос неожиданно стал совершенно бесцветным.

— Его убьют, если никто не захочет взять его домой в качестве игрушки или слуги. Он будет жить вместе с вампирами, но ничего не поймет из-за воздействия на его сознание и превратится в своего рода лунатика. У меня была няня… — его голос задрожал, и Поппи почувствовала, как мучают его неприятные воспоминания.

— Ты расскажешь мне о ней в другой раз, — сказала она, ей не хотелось причинять Джеймсу боль.

— М-м…

Джеймс засыпал. Поппи поудобнее устроилась на его плече.

Удивительно, как после всего пережитого она могла уснуть. Но так или иначе, она спокойно засыпала. Ведь рядом с нею был ее духовный супруг.

Фил никак не мог заснуть. Стоило ему смежить веки, как перед внутренним взором возникала Поппи: Поппи, лежащая в гробу, Поппи, следящая за ним глазами голодной кошки, Поппи, оторвавшаяся от горла незнакомца и облизывающая красные, будто испачканные ягодным соком губы.

Она больше не человек. Хотя он был подготовлен к такому повороту событий, принять это оказалось очень трудно.

Ему не нравилось, что она бросается на людей и вгрызается им в горло. Ему не нравилось, когда людей сначала очаровывают, затем пьют их кровь, а потом гипнотизируют, чтобы они ничего не помнили. Все это ужасно, абсолютно все.

Может быть, Джеймс прав, смертным трудно примириться с существованием тех, кто совершеннее их в пищевой цепочке. Смертные забыли о своих первобытных предках, те-то хорошо знали, что все живое в этом мире делится на охотника и жертву. Теперь люди думают, что вся эта первобытная чепуха осталась в далеком прошлом. Филиппу было что рассказать этим простодушным. Но главное — он не мог принять новую Поппи, а она, в свою очередь, не могла измениться. Единственное, что как-то примиряло Фила со сложившейся ситуацией, — это то, что он по-прежнему любил свою сестру.

Поппи проснулась в сумрачной спальне: портьеры на окнах были плотно задернуты, а другая половина кровати пуста. Но она не испугалась, она инстинктивно напрягла свой мозг, сканируя пространство, и вот наконец поняла, что Джеймс в кухне.

Поппи чувствовала себя очень бодрой, как щенок, которого выпустили порезвиться на лужайку. Но стоило ей очутиться в гостиной, как она почувствовала, что силы ее тают. Глазам стало больно. Она резко отвернулась от слепящего блеска оконного проема.

— Солнце уменьшает силу вампиров, — сказал Джеймс. — Помнишь, я тебе рассказывал?

Он подошел к окну и опустил тяжелые темные портьеры. Лучи полуденного солнца погасли, в комнате воцарился полумрак.

— Это должно помочь. Сегодня тебе лучше не выходить на улицу до наступления темноты. Преобразованные вампиры особенно чувствительны к свету.

Поппи уловила в его словах какой-то скрытый смысл.

— Ты уходишь?

— Придется выйти из дому. — Он поморщился. — Я совсем забыл, что на этой неделе собирается приехать мой кузен Эш. Я должен убедить родителей выставить его вон.

— Я не знала, что у тебя есть кузен.

Он снова поморщился.

— У меня довольно много родственников. Все они живут на Востоке, в безопасности, — в городе, который контролируют люди из Царства Ночи.

— С ним что-то не так?

— Он безумен. Хладнокровный и безжалостный, к тому же…

— Примерно в тех же выражениях Фил говорил о тебе.

— Нет, Эш — это нечто особенное. Всем вампирам вампир. Думает только о себе и обожает пакостить окружающим.

Ради Джеймса Поппи готова была нежно любить всех его кузенов, но она вынуждена была согласиться, что Эш действительно опасный тип.

— Я не хочу сейчас никого ставить о тебе в известность, — продолжал Джеймс, — и уж тем более Эша. Я собираюсь сказать родителям, что не могу принять его здесь.

«А что мы будем делать дальше?» — подумала Поппи. Не может же она прятаться здесь целую вечность. Теперь она — часть Царства Ночи, но оно не желает ее принимать.

Наверняка существует какое-то решение, нужно только его найти.

— Возвращайся скорее, — сказала она, и Джеймс поцеловал ее в лоб.

Это оказалось очень приятно. Возможно, это войдет у них в привычку.

Когда Джеймс ушел, Поппи приняла душ и переоделась. Молодчина Фил, что положил в сумку ее любимые джинсы. Потом она внимательно осмотрела квартиру: ей не хотелось сидеть и думать о подступавших со всех сторон проблемах. На следующий день после собственных похорон совсем не хочется задумываться о насущных делах. Телефон красовался рядом с квадратным диваном и словно издевался над ней. Она с трудом удерживалась от того, чтобы поднять трубку. Да и кому бы она могла позвонить? Никому. Даже Филу нельзя. Вдруг он не один или мама подойдет к телефону?

«Не думай о маме, идиотка!»

Но было поздно. Поппи захлестнуло внезапное, отчаянное желание услышать мамин голос. Просто услышать «алло» в трубке, просто убедиться, что мама есть, что она существует. Сама она не могла ей ответить.

Быстро, не давая себе времени подумать, Поппи набрала телефонный номер. Она считала гудки. Один, два, три…