Звезда Cтриндберга - Ян Валентин

Эберляйн показал на запись.

Акт. координаты (изм. А., прибл.) – 79051'N – 11015'О.

Расстояние до луча – 560 км.

40 узлов, прибл. время – 7 часов.

– За спиной – ледники и скалы Шпицбергена. Внизу – черная вода. Нильс Стриндберг замечает, что за ними следует паровой баркас. Им удается кое-как закрепить канаты, но «Орел» летит слишком высоко, чтобы им можно было управлять. Они попадают в туман, туман сгущается. Становится очень холодно, шелковая оболочка шара сильно охлаждается. Они теряют водород. Но Стриндберг по-прежнему уверен, что им удастся достичь цели этим же вечером.

Эберляйн опять полез в шкатулку и с самого дна извлек несколько черно-белых негативов в стеклянных рамках. Он разложил их на столе и пододвинул крайний Дону.

– Первый снимок Стриндберга с борта гондолы.

Дон посмотрел – на фотографии ничего не видно, кроме тонкой черной линии.

– Не забудьте – это негатив, – сказал Эберляйн. – Они приближаются к кромке паковых льдов.

Он показал Дону еще один снимок – две светлые сферы и черный луч. Под нижней сферой угадываются очертания сплавленных креста и звезды в черном пламени горелки.

– Снимок сделан через несколько часов, в спальной каюте гондолы. Высота полета – семьсот метров. Из-за тумана все пропитано влагой, и Стриндберг решается зажечь горелку. Он хочет проверить положение луча. В сухую погоду малейшая искра означала бы катастрофу – «Орел» вспыхнул бы, как спичка.

– А это что? – спросил Дон, показав на белые линии внизу.

– Камера Стриндберга была снабжена часовым механизмом, автоматически регистрирующим время спуска затвора. Этот снимок сделан сразу после полуночи, двенадцатого июля. Положение луча не изменилось.

Он перелистал клеенчатую тетрадь. С каждой страницей почерк Стриндберга становился все более неразборчивым.

– Из-за холода и потери газа шар начал терять высоту. Двенадцатого июля, утром, началось обледенение сетки и канатов. «Орел» стал тяжелее почти на целую тонну. Каждые десять – пятнадцать метров гондола задевала лед, поэтому, как вы видите, почерк у Стриндберга… трудно писать в таких условиях, не правда ли? Курс отклонился на восток, они начали отчаянно спорить, как заставить шар лететь к нужной точке. К вечеру ветер полностью стих, и, несмотря на полностью стравленный гайдроп, шар опустился на лед. В одиннадцать Френкель и Стриндберг попытались уснуть. Но безуспешно.

Эберляйн показал на строчки:

Обледеневшие канаты скребут по торосам… паруса полощут, бесконечные хлопки…

На следующей странице:

Выбросили полярный буй…

– К началу следующего дня, тринадцатого июля, они выбросили не только буй, но и все, что могли. Буем, который они для проформы должны были установить на Северном полюсе, пожертвовать не жаль, но они начали избавляться и от мешков с провизией. Всю ночь шар неподвижно пролежал на льду. К утру начало пригревать солнце, и они попытались подняться в воздух. Шар начал было подниматься, но гайдроп примерз ко льду, и пока они его освобождали, опять стало холодно. В этот день никаких записей Стриндберг не делал – страдал от морской болезни. Но утром четырнадцатого июля счастье им улыбнулось.

Эберляйн нашел еще один остекленный негатив. Опять сферы, но освещение совсем другое: горелка, крест и звезда окружены странным туманным ореолом.

– Снимок сделан в два часа ночи. – Немец показал на шкалу у нижней кромки негатива. – Они как раз заякорили шар на льдине. Полуночное солнце светило очень слабо, поэтому Стриндберг воспользовался магниевой вспышкой. Судя по всему, он находился метрах в пятидесяти от шара.

Посмотрите, вот здесь… сквозь сферы видны очертания гондолы.

Дон посмотрел изображение на свет. Ничего, кроме тонкого луча, направленного на внутреннюю сферу, он не увидел.

– Нильс Стриндберг вернулся к шару. Андре уже промерил координаты секстантом и был готов к отлету. Но когда Стриндберг показал ему…

Эберляйн перевернул еще несколько страниц в дневнике, нахмурился и начал листать назад. Наконец нашел.

14 июля,

1.47 утра по Гринвичу.

Луч поменял позицию!

Двойное измерение с перерывом.

Шир. 82059'N – долг. 31005'О.

Расстояние: меньше 45 километров!

– Как видите, луч передвинулся. Для Стриндберга ничего удивительного в этом не было. Он же сам вычислил в своей лаборатории в Стокгольме – луч меняет направление каждый третий день. Шар покинул остров Датский одиннадцатого июля, теперь уже четырнадцатое, и до цели остается меньше пятидесяти километров. Они делают последнюю попытку поднять шар в воздух, выбрасывают все что можно. У них остается только сухой провиант, ружья, лыжи и сани. Им и в самом деле удается взлететь, и «Орел» медленно парит к цели. Вечером, в десять минут девятого, пролетев около сорока километров, они решают, что подошли к цели достаточно близко, и сажают шар. Андре начинает стравливать из оболочки газ, а Нильс Стриндберг достает свою камеру и, отряхнув снег с корпуса из красного дерева, делает одиннадцать снимков. Получается что-то вроде мультипликации – на каждом последующем снимке гигантский шелковый шар становится все меньше и оседает на лед. На следующее утро они монтируют сани и отправляются в путь – им осталось преодолеть около пяти километров.

Дон склонился над клеенчатой тетрадью и начал осторожно ее перелистывать.

За последней навигационной записью следует что-то вроде инвентарного списка – на нескольких страницах перечислено все, что они погрузили на борт «Орла». Почти все выброшено за борт ради уменьшения веса. Кое-что просто вычеркнуто. Последний пункт списка обведен кружком:

Шесть бутылок шампанского, дар Его Королевского Величества.

Дон обратил внимание, что последняя страница инвентарного списка почти не держится у корешка. Он решил, что последующие страницы, скорее всего, просто вырваны. Остался только самый последний лист у задней стороны обложки, сложенный вдоль длинной оси пополам. Он посмотрел на Эберляйна. Того этот немой вопрос, похоже, не удивил.

– Странно, правда? Когда дневник был найден в конце 1899 года, из ста двадцати страниц не хватало тридцати.

Немец пододвинул еще один негатив.

– Единственный снимок с последней катушки, который Фонду удалось проявить. Катушка с пленкой была найдена на теле Нильса Стриндберга. Она лежала в медном цилиндре в кармане его войлочной куртки.

Негатив сильно поврежден. Размытое изображение, испещренное темными пятнами идущего мокрого снега. На заднем плане на фоне черного льда – светлое пятно.