Инспектор и бабочка - Виктория Платова

А вот и Микель!

Микель перетаптывается с ноги на ногу у «сеата», ничего с машиной инспектора не случилось: шины не спущены, зеркала не свинчены, лобовое стекло не разбито. Все в порядке и с соседями «сеата» – американским грузовиком, фурами и фирменным мебельным фургоном братьев Гарсиа. Единственное, что настораживает Икера, – полное отсутствие владельцев транспортных средств, – интересно, куда они запропастились?

Судя по всему, мысли об отсутствующих владельцах не особенно тревожат помощника инспектора: выглядит он достаточно беззаботно, как и положено молодому сан-себастьянцу в июльский солнечный день. Физиономия у Микеля простецкая, – из тех, что девушки с претензией называют «деревенской»: не слишком высокий лоб, не слишком твердый подбородок, толстые губы и круглые глаза, опушенные длинными ресницами. Длинные ресницы вводят в заблуждение всех, кто не знает Микеля близко. Они думают, что Микель – безобидный простак, на котором можно ездить всем, кому не лень. Они думают, что Микель – простофиля, вечно влипающий в нелепые истории. Как герой детского комикса, чье главное отличие от героя взрослого комикса состоит в том, что он может позволить себе быть смешным. Иметь смешную собаку, смешное хобби и смешные ботинки; романтические истории с девочками/девушками/женщинами-вамп в контексте собаки и ботинок – исключены.

Но суть состоит в том, что Микель – не герой детского комикса. Не растяпа, не простофиля в волосатом нимбе из длинных ресниц. Микель – хваткий, жесткий и рассудительный парень. Именно на его рассудительность и надеется сейчас Субисаррета. Микель, как никто другой, способен вытащить инспектора из вязкой и не совсем здоровой реальности Виктора Варади. Всего-то и нужно, что отправиться в крысиную нору вместе с Микелем, и все сразу станет на свои места.

– Здравствуйте, шеф, – приветствует Субисаррету помощник. – Может быть, объясните мне, что происходит? И что это за место?

– Тот дом с синим фасадом, о котором я тебе говорил… В нем живет Виктор Варади, ночной портье из «Пунта Монпас».

– Он имеет какое-то отношение к убийству?

– Он дежурил в ночь, когда оно произошло.

– Вы его допросили?

– Я его не нашел, а найти его необходимо. Возможно, он единственный свидетель преступления, если не сказать больше.

– Больше?

– В его квартире я обнаружил окровавленную форменную рубашку, – просто сообщает Субисаррета. Микель – не из тех чрезмерно щепетильных полицейских, кто будет осуждать начальника за незаконное вторжение. Микель, как и сам инспектор, всегда считал, что в деле раскрытия преступления все средства хороши.

– Я должен сосредоточиться на поисках этого самого Виктора Варади? – деловито спрашивает Микель.

– Похоже, что так. Для начала собери о нем сведения.

– А Бенин?

– Бенином я займусь сам. – До сих пор Субисаррета вовсе не собирался заниматься Бенином, но Виктор Варади сейчас важнее, чем Бенин, чем даже Камбоджа с цветастой купюры, – чем все страны, вместе взятые. Они никуда не денутся, не выйдут из своих границ, а Виктор… Вполне возможно, что он уже пересек ту границу, которая отделяет нормального человека от преступника.

– Хорошо. «Форд» тоже принадлежит ему?

– Да. Номерной знак «форда»…

– …ноль восемь восемьдесят VPJ. У меня зафиксировано.

– Отправь ориентировку в полицию трафико. Пусть поищут, – пустые пакгаузы и причалы так и стоят перед глазами Субисарреты. – Пусть поищут в районе грузового порта. Он может оказаться там. Желательно также присмотреться к окрестностям Аквариума.

– Вы сказали, что он был припаркован здесь.

– Возможно… – Субисаррета на секунду замолкает, стараясь подобрать нужное слово. – Возможно, я ошибся.

– Если это та машина, о которой я думаю… Ошибиться довольно трудно, – позволяет себе маленькую дерзость помощник инспектора.

– Это та машина, о которой ты думаешь. Настоящий раритет. Но всякое бывает.

– За то время, что я здесь, ни одно авто стоянку не покидало. Что же касается мотеля «Королева ночи», он давно закрыт. Там, правда, околачивался мальчишка с мячом…

Цыганское отродье!.. Субисаррета ни секунды не сомневается, что Микель напоролся на юного вымогателя, сшибающего деньги у простачков с полицейскими удостоверениями.

– И что мальчишка?

– Он рассказал мне, что об этом мотеле ходили дурные слухи еще тогда, когда он функционировал. Драки, поножовщина, дешевые проститутки, наркотики… Даже пара убийств случилась, после чего это заведение и прихлопнули. Лет десять тому.

– И это была бесплатная информация?

– Абсолютно. Парню просто хотелось поговорить.

В Субисаррете снова поднимается злость на мальчишку, облегчившего его карманы. Она переносится и на Микеля, неожиданно оказавшегося умнее, удачливее и экономнее своего непосредственного начальника.

А это в корне неверно, Микель здесь совершенно ни при чем.

– Прогуляемся к мотелю?

– Как скажете, – Микель пожимает плечами.

…Мотель представляет собой одноэтажное здание с пристроенными по бокам и такими же одноэтажными крыльями. Никакой веранды нет, двери одинаковых номеров (в фасадной части их около двух десятков) упираются прямиком в утрамбованную, окаменевшую землю. Не все двери сохранились, а те, что сохранились, изрисованы граффити. Сквозь искореженные проемы (там, где дверей нет) просматриваются комнаты: совсем крошечные, набитые мусором, со вспученными деревянными полами. Каждой комнате полагается окно, узкое и длинное, – целых стекол почти не осталось. Зато остались кое-какие предметы мебели: сломанные тумбочки, колченогие стулья, остовы диванов.

Картину всеобщего запустения дополняет настенный календарь в одной из комнат, чудом сохранившийся.

С календаря, сквозь дождевые потеки и плесень, Субисаррете улыбается Рита Хейворт.

– Так как называется отель?

– «Королева ночи». Я говорил вам, шеф. Присваивать пышное название какой-нибудь дыре – обычная практика.

– Правда? – хмурится Субисаррета.

«Королева ночи» бельгийского разлива вовсе не показалась инспектору дырой, напротив: пансион в Брюгге – довольно респектабельное заведение. Ни драк, ни поножовщины, семейные пары приветствуются. И район, в котором оно расположено, можно назвать благополучным, – не то что эта цыганская помойка. Связи между двумя гостиницами нет, кроме собственно названия. Но в обоих случаях к «Королевам ночи» Субисаррету привел Альваро. От этого факта не отмахнешься.

– Интересная у вас шляпа, шеф…

– Шляпа?

– Только… немного старомодная.

Субисаррета забыл снять «федору» перед выходом из крысиной норы, что совсем неудивительно. Не хватало еще предстать сентиментальным идиотом в глазах помощника!

Предстать героем комикса.

– Шляпа как шляпа, – ворчит Субисаррета. – Это мальчишка сообщил тебе название?

– Нет. Рядом с дверью в центральный офис сохранилась табличка.

– И где находится офис?

– В правом крыле. Хотите осмотреть?..

Правое крыло здания снабжено маленьким дощатым крыльцом. Доски кое-где прогнили, ступать на них небезопасно, того и гляди – провалишься в древесную труху по щиколотки. И все же Субисаррета взбегает на крыльцо, скользнув взглядом по расколотой надвое и держащейся на ржавых гвоздях вывеске. Так и есть —

«LA REINA DE LA NOCHE»

венценосный статус заведения подтверждает одинокая, косо нарисованная звезда.

Ничего общего с неоновым светом «D.O.A», который инспектор имел несчастье лицезреть из окна квартиры Виктора Варади.

Что здесь, в конце концов, происходит?

В помещении, бывшем когда-то офисом мотеля, не происходит ничего. Здесь царит тот же разор и запустение, что и в остальном здании. На полу валяются какие-то провода, короб с ячейками для ключей перекосило, стойка портье покрыта толстым слоем пыли, под ногами хрустит битое стекло. В отличие от Субисарреты, Микель в офис не зашел, он топчется снаружи, время от времени напоминая о себе:

– Вы ищете здесь что-то конкретное, шеф?

Никакого вразумительного ответа у Икера нет, зачем он вообще вошел в эту комнату с низкими потолками? Два окна, которыми она смотрит на мир, много шире окон в номерах, но они заколочены фанерными листами. Оттого и света здесь немного, он падает лишь из открытой двери на стойку портье. Стойка – единственное освещенное место, все остальное, включая перекошенный короб для ключей, скрывает черно-серая пелена. Граффити на оконной фанере вовсе не так бессмысленны, как может показаться на первый взгляд. Присмотревшись к надписям повнимательнее, Субисаррета неожиданно обнаруживает уже знакомое

Thrack! Splat! Sizzle!

а затем —

Ka-Blam!

Есть и другие надписи – толкающиеся и наступающие друг другу на пятки, но Икера интересуют именно эти. Кто их оставил, к чему они относятся, являются ли они документальным свидетельством произошедших здесь убийств? Что, если Виктор Варади захаживал сюда и надписи, а заодно и влажная Рита с календаря, подтолкнули его к созданию комиксов? Пусть так, но даже это не объясняет неоновой надписи «D.O.A.» и сумерек посреди белого дня.