Взлет и падение короля-дракона - Линн Абби

Склонившись над ними, я легко представил себе Балта, делающего то же самое. Картина вдохновила меня. Я взломал код Сжигателя-Троллей спустя три ночи. Это был очень простой код: один буква всегда заменяла другую, независимо от офицера, писавшего текст. Офицеры Сжигателя-Троллей были ненамного умнее Балта, но наш рыжеволосый предводитель не сумел узнать их секреты. Он никогда не возил бы с собой все эти годы плотно исписанные листы пергамента, если бы знал, как мало офицеры Мирона ценят его.

На этих закодированных листах были не только оскорбления и ругательства. Слово за слово, и я из кусочков сложил стратегию Сжигателя-Троллей. Он пас троллей, как если бы они были, ни больше ни меньше, канками. Некоторых он выбраковывал, остальных заставлял двигаться, приготавливая их пастбища: человеческие фермы, человеческие поселки, человеческие жизни.

Мы — отряд Балта и остальные отряды, которые каждый год маршировали на равнинах — не были воинами, мы не сражались на войне; мы были пастухами, предназначенными пасти стада Мирона из Йорама, всю оставшуюся жизнь.

Следующей ночью я прочитал мой перевод ветеранам нашего отряда. Честный гнев душил мое горло, пока я описывал намерения Сжигателя-Троллей; я не смог закончить. Одноглазый мужчина — один из самых доверенных людей Балта и, насколько я мог судить, не мой друг — взял лист после меня. Он читал с запинками, но привлек внимание отряда, а это дало мне шанс изучить реакцию моих мужчин и женщин, не привлекая к себе внимания. Почти все они были детьми и внуками ветеранов. Они выросли в военных лагерях, раскинувшихся на равнинах, в тех местах, где раз в год собиралась вся армия, чтобы промаршировать перед лицом самого Мирона. Когда они становились достаточно взрослыми, то присоединялись к одному из отрядов. Война Мирона из Йорама против троллей была не просто целью их жизни, это была вся их жизнь, она сформировала их, она вырастила и кормила их. Когда Одноглазый закончил, они сидели молча, гляда на пламя с непередаваевым выражением лица. На какой-то момент я запаниковал, но быстро пришел в себя, когда понял, что их разочарование, их ощущение предательства было намного глубже, чем мое. Причина для их жизни — та самая причина, которая поддерживала их отцов и дедов — была мошеннически подделана тем самым человеком, которого они называли своим героем, лордом и хозяином: Мироном Сжигателем-Троллей.

Теперь было уже недостаточно, чтобы я вел их от одной деревни до другой, в поисках троллей, которые — как они это делали время от времени — исчезали по ночам из Центральных Земель. Если я хотел, чтобы мои ветераны и дальше следовали за мной, я был обязан заменить Сжигателя-Троллей в их сознании.

Так я пришел в еще один угол моей жизни, еще один крутой поворот, не менее тяжелый, чем предыдущий. Я мог бы сидеть с ними, глядя на пламя, пока дерево не превратилось бы в золу и солнце не встало. Без командира и без цели, наш отряд мог бы быстро разбежаться, или стать добычей троллей, бандитов или хищников пустыни, которые уже тогда были многичисленны и смертельны. Но судьба уже назвала меня Хаману; я не мог упустить момент.

— Смерть, — тихо сказал я, поднимаясь на ноги. Не было необходимости кричать, в лагере было тихо, как в могиле и все глядели на меня. — Смерть Мирону из Йорама и троллям. Мы расскажем правду в любой деревне и убьем любого офицера, который пересечет нам дорогу. Мы опять начнем сражаться с троллями. А когда мы покончим с ними, мы вернемся и покончим с Сжигателем-Троллей!

На этот раз раздались одобрительные крики. Мужчины жали мне руку, женщины целовали в щеку. «Веди нас, Хаману», сказали они. «Мы отдаем нашу жизнь в твои руки. Ты видишь свет там, где мы видим тени. Веди нас. Дай нам победу. Дай нам гордость, Хаману».

Я слушал их просьбы, принял их вызов. Я повел их к свету.

После изучения карт Балта, я нашел маршруты наших скитаний. Более того, я нашел обширные пустые области, где мы не были никогда, и куда, я надеялся, идут тролли, когда они временно отдыхают от охоты на людей.

Осталось двадцать три человека в том, что раньше было отрядом Балта, а теперь стало отрядом Хаману. Нам совершенно не хватало воинов, чтобы сражаться с троллями в землях, которые они знали лучше, чем мы. Так что мы шли, заходя в незнакомые, но отмеченные на карте деревни. При свете костров и сжигающем полуденном солнце, я рассказывал нашу историю любому, кто мог стоять достаточно долго. Вывод из моего рассказа был прост: человечество страдает только потому, что армия, поклявшаяся защищать его, вместо это преследует непостижимые цели Сжигателя-Троллей.

— Отвернитесь от Сжигателя-Троллей и троллей. Возьмите вашу судьбу в свои руки, — говорил я в конце своего выступления. — Выбирайте: или платить цену победы сейчас, или обрекать себя на вечное поражение.

Инстинкт говорил мне, как привлечь и удержать внимание к себе, ритмом, голосом или жестом, но только практика могла научить меня, как найти слова, которые могли бы навечно привязать сердце человека к нашим идеям. Я учился быстро, но не всегда достаточно быстро. Временами мои слова были неправильны, и мы уходили из деревни под градом грязи и дерьма, летевшим нам вослед. Но даже и в таком случае нас оказывалось немного больше, чем тогда, когда мы входили в деревню.

От двадцати мы быстро выросли до сорока, от сорока до шестидесяти.

Наша репутация — моя репутация — распространялась все шире. Банды дезертиров, которые разочаровались в армии Сжигателя-Троллей раньше нас, встречали нас на равнинах. Были предложены союзы. Мой отряд должен будет влиться в их, а я, будучи моложе годами и опытом, должен буду подчиниться власти другого предводителя. Последовали дуэли: я был молод и все еще учился, но я уже был Хаману, и это была моя судьба — не их — выковать победу в войне.

Да, это правда, что металлический меч Балта выпустил наружу кишки четырех лидеров дезертиров, которые не хотели понимать этого. После каждой дуэли я приглашал ветеранов их отрядов присоединяться ко мне. Кое-кто так и сделал, но верность глубоко проникла в сознание людей, так что в основном после дуэлей мне доставалась толпа врагов, которые не хотели присоединяться к моему растущему отряду и не могли вернуться в армию Сжигателя-Троллей. Без предводителей, поставленные на колени, им было некуда податься, у них вообще не было будущего.

Верные Сжигателю-Троллей отряды волновали меня меньше. Они шли по пятам за нами, из одной деревни в другую, угрожали жителям тех деревень, которые помогали нам, и убегали по дороге к троллям, когда я пытался преследовать их. Мои разведчики сказали мне, что, возможно, есть только три преданные Мирону из Йорама отряда, повторяющие, как тень, все наши движения и запугивающие жителей деревень, поставлявших нам воду и еду. К тому времени нас стало настолько много, что мне приходилось постоянно ломать голову, как накормить такую уйму людей. Тридцать мужчин и женщин, сказали мне разведчики, самое большее сорок, и ни одного офицера среди них.