Бог из машины - Людмила Астахова

Он заснул, положив голову на так и не законченное письмо и не выпуская пера. И пришла в его сон женщина с длинной толстой косой, чье серебро отчетливо отливало зеленью, и положила тяжелую сильную руку ему на плечо, и утерла пот с горячего лба, и поцеловала в сомкнутые веки.

– Не плачь о «Княгине», Рэйс, мой сын, – молвила Морайг, Мать Всех Ветров. – Она теперь со мной. Ты зажег яркий огонь для своих братьев, мальчик, им не пришлось долго искать дорогу. Спи, Рэйс. Спи, мой сын. Я пришлю завтра ветер в твои паруса, а пока – спи.

Вилдайр Эмрис эрн Лэнси,

Священный Князь

Богиня пришла к нему на излете ночи, когда серебряные косы лучей ее светила разметались по идеально гладкому покрывалу моря Кэринси, словно по простыням черного шелка. Штиль смешал бы все планы Вилдайра, если бы он изначально не строил таких планов, нарушить которые может каприз Госпожи Всех Ветров. Он ждал ее прихода, конечно же. Немыслимо было и подумать, чтобы она не навестила возлюбленного здесь, в просторном адмиральском салоне «Короны Шанты». Ждал – но, как всегда то бывало прежде, все равно оказался не готов.

– Ты думал не обо мне, мой волк, – в гулком, чуть хрипловатом, словно звук сигнального колокола в тумане, голосе не было упрека, только констатация. – Твои мысли заняты моей Сестрой и ее дочерью. Снова.

Священный Князь по-волчьи прижал уши. Не стоило обольщаться спокойным миролюбием Морайг – Серебряная Луна изменчива, как и ее воплощения. Она не только Море и Ветер, она еще и Обман. Та, что предстает сейчас в облике Мэрсэйл, убивает с той же безмятежной улыбкой на устах, с какой дарит любовь. С нею нельзя договориться, каждый ролфи это знает. Только принять и любить.

– Я вызвал этим твой гнев, Изменчивая?

– Нет. – Жесткие сильные пальцы скользнули по косам ролфи в мимолетной небрежной ласке, словно богиня потрепала по холке верного пса. – Не вызвал. Я пришлю тебе ветер наутро, и он будет попутным. Твоя эскадра не опоздает на встречу с Рэйсом. Он славно потрудился, он и его свора – отметь их, мой волк. Я довольна жертвами: мои сети полны добычи, а в лодке стало тесно от героев.

– Но пришла ты не затем. – Вилдайр потерся щекой о мозолистую ладонь богини и заглянул ей в глаза. Морайг посетила его нынче не ради любви – для того чтобы дарить Князю свою милость, у нее была Мэрсэйл. – Зачем же?

– Твой змееныш. – Серебряная Луна отняла руку от его щеки и отступила на шаг. – Или лучше сказать – птенец, а?

– Не… совсем мой, – ролфи сморщил нос. – Птенец Эска.

– Не лукавь со мной, Вилдайр, – она ухмыльнулась. – Ты его уже присвоил. Разве кто-то из моих детей отдает добровольно добычу, уже побывавшую на зубах и распробованную? Ты забрал его себе, а вскоре надеешься заполучить и его мать. Об этом ты думал.

– Что с Шэйрром? – Вилдайр нахмурился. Он не любил, когда Морайг играла с ним в намеки – кому понравится, когда с тобой играют? Но в эту ночь у Серебряной Луны был, верно, не игривый настрой.

– Он стал шуриа, – просто ответила богиня. – Теперь это точно змееныш, а не птенец. И принадлежит не только Яблоне, но и мне.

– Морской змей? – у ролфийского князя перехватило горло. – Шэйрр – шуриа? Это… Отлично!

– Рада, что ты так считаешь, – теперь Морайг улыбнулась по-настоящему, той самой улыбкой, что заставляет мужчин вверять себя утлым деревянным скорлупкам и безоглядно бросать все ради тени ее милости. – Проклятие стало благословением. Забавно, не правда ли? Но ради этого вам пришлось потрудиться, люди. И еще придется. Сообщи его матери, когда встретишься с ней. И не бойся вызвать мою ревность, думая о Глэнне. Думай о ней. Сестра ведь – тоже женщина и не так непреклонна, как хочет казаться!

– Морайг…

– Нет. И я не пришлю Мэрсэйл в твой сон, – богиня отстранилась, не желая его объятий. – Тебе нужно было взять ее с собой в этот поход. Ты не взял. Винить некого, кроме себя, волк. Но, думается мне, что это было мудро, – она насмешливо показала зубы в ухмылке. – Возможно, тебе стоит поберечь силы и посмотреть, что из этого выйдет, а?

– Ты ничего не скажешь, – Вилдайр хмыкнул. – Я опять должен угадывать сам и ждать, всегда ждать. Будет ли прок в моем ожидании, богиня?

– Ты знаешь правила, – она пожала плечами и отступила еще на шаг, сливаясь с лунным лучом, растворяясь в нем. – Смысл там, где ты его видишь, Вилдайр. Какую еще известную истину должна я тебе открыть? То, что вода мокрая, а рыба умеет плавать?

– Я думаю о тебе, Морайг, – вздохнул ролфи, подчиняясь. Она была права: богини – не ярмарочные гадалки, да и он – не мальчик-гардемарин, алчущий предсказаний накануне первого настоящего похода. Не боги завязали узлы проклятий и благословений, не им их и распутывать. Сами, все сами.

Богиня ушла, но она же и осталась. Отражение ее вдруг подмигнуло – легчайшая рябь всколыхнула море Кэринси, первый предвестник обещанного ветра. «Корона» едва слышно вздохнула, чуть покачнулась, шелестя развернутыми парусами. Морайг зовется Изменчивой, но коли уж она пообещала, то слову будет верна. И посланный ею ветер увлечет княжескую эскадру навстречу кораблям Рэйса эрн Сэйлита, чтобы, объединившись, ролфийский флот победоносно завершил начатое четырьмя годами ранее противостояние с идберранцами. Взять Вэймс, столицу Идбера и главный их порт. И оттуда продиктовать условия мира: без аннексий, но с немалой контрибуцией. Эск тоже не останется внакладе – князь Файриста получит свою безопасную границу. В конце концов, диллайн неплохо расплатился за союз! Мальчик, которого Вилдайр не только называет, но и считает своим. Незаконнорожденный сын-шуриа, признать которого диллайнский князь крови не сможет никогда, каким бы богам не стало вдруг поклоняться желтоглазое племя детей Локки. Эску не позволят назвать Шэррара сыном его же, Эска, соратники. А вот Вилдайр не нуждается в позволении. Добыча достается сильнейшему! Мальчик, приемный сын, и, рано или поздно, его мать. Хорошая цена хорошего договора. И какая, когти Локки, разница, от чьих чресл зачат Шэйрр Ияри эрн Тэлэйт, если чрево, его породившее, посвящено самой Глэнне?

Грэйн эрна Кэдвен

Тяжела ты, шпионская доля, ох и тяжела! Причем в буквальном смысле. Два пистолета, патронная сумка, скейн в ножнах, пухлый, туго набитый золотыми оули кошелек и еще пара-тройка необходимых и важных в нелегком ремесле разведчицы и диверсантки мелочей – вот, пожалуй, и все, что уместилось в небольшой тючок. Крепко-накрепко подвязанный под широкой юбкой Грэйн, он с успехом исполнял роль накладного живота, и чувствовала себя при этом ролфийка так, будто и впрямь забрюхатела. Торчащий спереди бугор и «легенда», которую она себе придумала, чудесным образом лишили эрну Кэдвен привычной уверенности в движениях. Шагала она теперь нетвердо и как-то враскорячку, переваливаясь с боку на бок, будто откормленная утка, а спина ролфийской лейтенантши приобрела характерный «беременный» изгиб.