Поцелуй пирата - Тереза Медейрос

Клермонт молча подтолкнул ее за угол, и они оказались в тихом безлюдном переулке. Оживленный шум города как отрезало.

Когда он повернул ее к себе лицом, Люси поняла, что вполне достигла своей цели. Полыхающая ярость не оставила и следа недавнего безразличия на его лице, которому темнота придавала незнакомое выражение. Клермонт грозно возвышался над ней, и его сильное тело уже не казалось Люси защитой. От него исходила явная опасность.

Это был уже не призрак, который являлся к ней в фантастических снах и благополучно исчезал с пробуждением. Перед ней стоял реальный разгневанный мужчина шести футов роста.

Триумф Люси имел горьковатый привкус. Ее самообладания хватило только на то, чтобы не отвести взгляда от его потемневших глаз и сдержать дрожь страха.

– Нам ведь не хотелось бы испортить репутацию нашего любимого отца, не правда ли, мисс Сноу? – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Так, может, и не станем этого делать? Поэтому предлагаю вам идти со мной, или, клянусь, я понесу вас на руках, и пусть потом весь Лондон гадает, какие у вас отношения с вашим телохранителем. На улице достаточно экипажей ваших знакомых, которые тоже едут сегодня в театр.

Люси хотела было взорваться, но сдержалась. Отец с детства внушал ей, что нет ничего зазорного в том, чтобы сдаться, если ты связан по рукам и ногам. Она оказалась именно в таком положении.

– Хорошо, мистер Клермонт, – кротко проговорила она.

Он круто повернулся и сделал несколько шагов по направлению к улице, уверенный, что она покорно последует за ним.

Уязвленное самолюбие толкнуло Люси на безрассудный шаг. Она бросила перчатку на мостовую.

– Я пойду с вами, мистер Клермонт, но только после того, как вы поднимите мою перчатку.

Он медленно обернулся и посмотрел на изящную перчатку, брошенную ею как вызов. Кривая усмешка исказила его черты.

– Нет, дорогая моя, вы сами сможете подобрать свою перчатку. И в дальнейшем вам придется самой держать свои пяльца и затачивать карандаши. Мне наконец надоело плясать под вашу дудку, словно дрессированная собачка. Я вам не нянька и не горничная. – Он наклонился, поднял и резко швырнул ей перчатку, так что она еле успела поймать ее на лету. – А я, извините, ухожу!

Люси охватила паника, когда он повернулся к ней спиной. Что, если она видит его в последний раз? Что, если он сейчас растворится в шумной толпе, так же внезапно исчезнув из ее жизни, как ворвался в нее? Острая боль утраты сжала ей сердце.

Она растерянно огляделась в надежде найти хоть какой-нибудь предлог, чтобы остановить его.

– Но вы не можете просто так бросить меня! – вскричала она. – А если меня похитит капитан Рок или его сообщники?

Не оборачиваясь, он небрежно махнул рукой:

– Что касается меня, пусть забирает вас хоть навсегда. Я вами сыт по горло. И да поможет Бог тому несчастному, которому взбредет в голову похитить вас!

– Ваше поведение – верх наглости, мистер Клермонт! – крикнула оскорбленная Люси, позабыв о своих страхах. – Вы уволены!

Он исчез за углом, ничего не ответив. В полном отчаянии Люси оставалась в незнакомом переулке. Такой несчастной она не чувствовала себя с тех пор, как вонзила отцовский нож для разрезания бумаг в плечо ничего не подозревавшего капитана Рока. Сейчас она испытывала такую боль, как будто ей самой нанесли смертельную рану.

С досадой сглатывая горячие слезы, Люси ругала себя. Что ж, разве не этого она добивалась последнее время? Разве она не хотела избавиться от Клермонта, довести его до того, чтобы он сам отказался от места? Ну вот, теперь можно вовсю наслаждаться своим любимым одиночеством и свободой. Теперь ей никто не помешает, никто не станет навязывать свою осточертевшую заботу.

Люси повернулась к стене и, закрыв лицо, разрыдалась. Слишком поздно она осознала, как много для нее значит Морис Клермонт.

Именно в эту минуту на землю обрушился холодный дождь. Ледяные струи проникали сквозь тонкую пелерину, безнадежно портя ее нарядное платье, но она ничего не замечала, погруженная в глубокое отчаяние. Не заметила она, и как из-за угла выползли крадущиеся тени.

– Верно, потеряла своего красавчика, милашка?

Люси испуганно обернулась и увидела перед собой ухмыляющуюся физиономию какого-то оборванца, на которой чернела щербатая щель рта. Она отпрянула от зловонного дыхания говорившего и смахнула с лица слезы, смешанные с дождем. Плечом к плечу с первым стоял его приятель в не менее живописных лохмотьях. Он откинул с лица сальные волосы и сочувственно закудахтал:

– Не грусти, девочка, пойдем с нами. У нас, может, не так много монет, как у твоего ухажера, но с нами тоже можно неплохо провести время.

Всего несколько минут назад Люси казалось, что хуже ее положения ничего не может быть. Теперь же вдруг открылось, что в довершение всех ее бед она была принята за проститутку какими-то жалкими бродягами всего в двух шагах от самой оживленной улицы Лондона. Вероятно, своеобразное чувство юмора мистера Клермонта оказало на нее влияние, потому что, вместо того чтобы заплакать, она вдруг истерически расхохоталась.

Люси подавила в себе животный страх и весело сказала:

– Боюсь, здесь имеет место какое-то недоразумение, джентльмены.

– Мы тебе не джентльмены, – раздался новый хриплый голос, – а ты – не леди.

Напускная смелость мгновенно покинула Люси, как только из тени выступила третья фигура. Узкое лицо этого типа было острым и хитрым, как у лисы. Он метнул хищный взгляд на ее ридикюль, в котором только и были что носовой платок и часики.

– Денег у нас действительно маловато, зато они, кажется, есть у тебя. Вот ты и заплати нам за услуги. Мы этого стоим, так, что ли, ребята? Любая девка в округе подтвердит.

Бродяги разразились грубым хохотом. Сердце у Люси глухо заколотилось, отдаваясь в ушах. Она шагнула вперед, но бродяги встали в ряд, преграждая ей дорогу. От них не убежишь, мелькнуло у нее в голове. Собрав остатки мужества, она с трудом улыбнулась и протянула ридикюль мистеру Лисе.

– Сомневаюсь, стоите ли вы все вместе моего кошелька, – сказала она.

Его гнусная физиономия исказилась торжествующей улыбкой, а руки потянулись к вожделенной добыче. Но вместо того, чтобы передать ему ридикюль, она с размаха стукнула негодяя по голове, угодив ему прямо в ухо, отчего тот весь скорчился и согнулся, обхватив голову руками. Люси тут же бросилась вперед, но его разъяренные дружки навалились на нее и, выкручивая руки, поволокли в глубь переулка.

Ожидая, когда Люси соизволит появиться, Морис прислонился к стене дома на углу ближайшего переулка. Конечно, она обиделась, что он не вручил ей с галантным поклоном ее драгоценную перчатку. Он презирал самого себя, что оказался не в состоянии оставить эту вздорную девицу на произвол судьбы, и испытывал настоящее беспокойство. Собственно, как он мог защитить Люси, когда самая большая опасность для девушки исходила именно от него?