Поцелуй пирата - Тереза Медейрос

– Не знаю, почему она выбрала именно глоксинии, – продолжала Люси, отрывая увядшие листочки. – Это самые капризные цветы на свете. Их нужно поливать очень осторожно, и они любят только утренний свет.

Морис пытался представить себе, каково это – быть женой адмирала Сноу.

– Может, вашей матери было необходимо хоть что-нибудь, за чем можно было ухаживать, – неуверенно предположил он.

– Чепуха! – отрезала Люси, и глаза ее холодно блеснули. – Она вовсе не была по натуре наседкой. Все, что ее интересовало в жизни, – это балы, шампанское и бесконечные любовники.

Как бы жестоко ни говорила девушка о матери, ее бережный уход за цветами, единственным звеном, которое связывало их, говорил о многом.

Беседуя с Люси, Морис также понял, что не по суровому повелению отца она скрывалась в своем уютном убежище. Девушка добровольно отправилась в эту ссылку, убежденная, что должна понести наказание за свое недостойное поведение. Морис подозревал, что Люси не в первый раз укрывалась здесь от постоянных обвинений отца, его бесконечных придирок и жесткого диктата.

«Бедная Мышка, – подумал он, – в этой мертвящей атмосфере твоя живая и трепетная душа, которая проглядывает в каждом наброске, в два счета заглохнет и увянет».

– Позвольте, я хочу еще раз посмотреть ваши работы. – Он решительно протянул руку.

Люси обеими руками вцепилась в альбом.

– Ну уж нет, сэр! Ваше положение, может, дает вам право шпионить за мной, но не совать нос в то, что принадлежит лично мне.

– Послушайте, Люси, – с улыбкой уговаривал он ее. – Кажется, вы не совсем понимаете, как вы талантливы. Те несколько набросков, что я видел, производят очень сильное впечатление.

Она отступила на шаг и оперлась спиной о подоконник.

– А вы, сэр, производите впечатление очень нахального субъекта.

– Мне об этом уже говорили.

Морис потянулся к альбому, но Люси нырнула под его руку и бросилась к двери. Мгновенно среагировав, он остановил ее, наступив на полу халата, и схватил за талию, думая в эту минуту только о том, чтобы она не убежала.

Но, ощутив ее гибкое тело в своих руках, он вдруг почувствовал прилив такого неодолимого желания, что краска бросилась ему в лицо. Нежно прижав ее к себе, он коснулся губами ее шелковистых волос, еще чуть влажных, благоговейно вдыхая их несказанный аромат.

– Нет! – жалобно прошептала Люси, и у него больно сжалось сердце. – Я не хочу, чтобы до меня дотрагивались.

Он потерся щекой о ее нежный висок и застонал, когда она ослабела в его объятиях.

– Да нет же, мисс, вы сами себя не знаете. Наоборот, вам этого очень хочется.

Морис начал развязывать пояс халата, как вдруг забытый альбом выскользнул из ее ослабевших рук и упал на пол. Из него вылетел один лист, на котором с поразительной точностью была воспроизведена призрачная шхуна, выплывающая из тумана, с четкой надписью на ее изящно выгнутом носу.

«Возмездие».

12

Люси и Клермонт замерли, не сводя глаз с рисунка. Все мускулы Мориса непроизвольно напряглись, чересчур сильно сжимая девушку, но он не замечал этого.

Еле дыша в его судорожном объятии, Люси испытала странное ощущение, что когда-то ее вот так же уже обнимали чьи-то сильные руки, хотя это было невероятно. Их тела тесно соприкасались. Ощущение, которое испытывала в эту минуту Люси, непонятным образом волновало и тревожило ее.

– Пустите! Вы делаете мне больно! – воскликнула она, больше испуганная наплывом незнакомых чувств.

Он отпустил руки, и она нагнулась за альбомом, но Морис ее опередил и так хищно схватил его, что Люси испытала неясный страх.

– Что за черт?!

Он недоуменно сощурил глаза, перебирая один за другим ее рисунки.

Люси молчала, догадываясь, что он обнаружил. Множество набросков призрачного корабля, который преследовал ее воображение с тех пор, как впервые показался из тумана той страшной ночью. Силуэт шхуны на фоне огромной луны. Шхуна, стремительно разрезающая вздыбленные волны, покрытые пеной. Шхуна, грациозно накренившаяся над покрытым мелкой рябью морем. Освещенная серебристым лунным светом, с тонкими контурами снастей, сверкающими, как паутины искрящихся молний.

– Я смотрю, это совершенно не похоже на ваши кисельные пейзажи, – процедил с насмешливой злостью Клермонт. – Здесь буквально в каждом рисунке кипит страсть, ощущается величие морской стихии и даже…

Он вдруг замолчал, и Люси насторожилась. Она испуганно вскрикнула и отшатнулась, когда он круто обернулся к ней с перекошенным от бешенства лицом.

В панике она попятилась, пока не наткнулась спиной на стену. Люси уже готова была призвать на помощь Смита, когда Клермонт спросил, странно растягивая слова:

– Скажите-ка мне, мисс Сноу, что, среди ваших предков есть душевнобольные?

Она отчаянно стянула у шеи воротник халата.

– Я… я не совсем понимаю, что вы хотите сказать… Если вы про рисунки… Я не знаю… Они же не имеют никакого значения.

Морис грубо ткнул ей чуть не в лицо эскиз, на котором был изображен человек с бородатым лицом, скорее, его призрачная фигура, выступающая из клубков тумана.

– Это ведь он, не так ли? Ваш драгоценный капитан Рок!

Она всматривалась в рисунок, словно впервые его увидела.

– Почему вы так решили? Это… это просто игра моего воображения.

Его потемневшие глаза недоверчиво сощурились.

– Вы хоть понимаете, что вы сделали? – зловеще проговорил он, и у Люси мурашки поползли по спине от смутной тревоги. – Вы же подвергаете себя страшной опасности! Если Року станет известно вот об этом портрете, вы что же думаете, он позволит вам остаться в живых? – Голос Мориса сорвался на крик. – Вы что, действительно так думаете?

Люси испуганно следила за Клермонтом, который нервно ходил по комнате, ероша волосы.

– Вы, кажется, решили подвергнуть своего телохранителя трудному испытанию, мисс Сноу. Могу только догадываться, как обрадовались бы власти, если бы узнали, что существует портрет этого опасного преступника. Они моментально опубликовали бы его, и с этой минуты ваша жизнь не стоила бы и пенни. – Он бросил на ходу презрительный взгляд на съежившуюся Люси. – А уж адмирал просто гордился бы тем применением, которое вы нашли своему таланту.

Люси подавленно возразила:

– Мой отец никогда не видел этих рисунков. И никто не видел. Вы – первый.

Изумившись, Клермонт так и сел на кровать, рядом с которой остановился.

– Хотелось бы знать, почему?

Воспользовавшись переменой в его настроении, Люси подбежала и выхватила у него из рук эскизы, затем подошла к окну, поднесла портрет Рока к свету и бережно погладила его. Она не знала, что Клермонт в эту минуту пристально наблюдает за ней.