Виновата любовь? - Дэни Аткинс

Я сделала удивленные глаза, будто на меня вдруг снизошло понимание, а потом обрушилась на него с новой яростью:

– И по-твоему, от этого мне должно стать легче?! – Он беспомощно молчал, мучительно пытаясь отыскать нужные слова, и я воспользовалась моментом, добавив: – А знаешь что, Мэтт? Мне плевать!

– Нет, Рейчел, не говори так! Позволь мне объяснить! Дай мне все исправить!

Я едва сдержалась, взбешенная даже не его словами, а полным непониманием того, что он натворил.

– Ты ничего не исправишь, Мэтт. До тебя что, не доходит? Не важно, какие у тебя были причины. Исправить уже ничего нельзя.

– Нет!.. – с подлинной мукой в голосе умоляюще воскликнул он. Зато следующие его слова окончательно все решили. – Если бы ты сама на прошлой неделе не закрылась от меня…

Я не дала ему шанса закончить. Ярость вскипела обжигающей лавой.

– Что?! Дело в этом?! Три недели без секса – потому что со мной произошел несчастный случай – оправдывают то, что ты спишь с другой? Ты так считаешь?! Серьезно?!

В его взгляде мелькнуло беспокойство: он понял, что ничего хуже сморозить не мог. Мне же вдруг вспомнилась фраза, которую произнесла Кейти, когда я их застукала.

– И почему это Кейти сказала: «Какая до боли знакомая ситуация»? – Щеки Мэтта начали медленно заливаться жарким румянцем, а я, наоборот, вся похолодела. – Что, такое уже было? Ты встречался с ней у меня за спиной? Так?

– Нет-нет, честное слово, нет. Говорю тебе, то, что произошло сегодня, случайность! Просто… просто так получилось.

Я чувствовала, однако, что он чего-то недоговаривает.

– Но это ведь уже не в первый раз?

На меня вдруг снизошло озарение, и кусочки головоломки слепились в гнусную картинку.

– О Господи! Значит, я уже заставала вас вместе! Когда мы учились в университете!

На миг в его глазах мелькнула идиотская, совершенно неуместная радость.

– Ты вспомнила!

– Не совсем, – разъяренно прошипела я. – Все было именно так, верно? Я застукала вас вдвоем, и из-за этого мы расстались.

Мэтт с несчастным видом кивнул.

– Но потом ты меня простила.

Я увидела мольбу в его взгляде, но тут же безжалостно убила и растоптала всякую надежду.

– Только не в этот раз, Мэтт. Больше я не дам тебе возможности так со мной поступить. Никогда.

Глава 11

Я долго бродила по улицам, пока мой гнев немного не остыл, а обжигающая боль унижения не притупилась. Однако, как я ни удалялась от дома Мэтта, перед моими глазами стояла картина, увиденная мной в спальне, – два красивых тела, сплетенные вместе и походившие на какую-то экзотическую скульптуру. Кажется, ей суждено надолго запечатлеться в моей памяти, притом что столько важных и нужных событий я просто забыла. Какая ирония!

Наконец холод и утомление заставили меня замедлить шаг. Взглянув на угол оживленного перекрестка, я прочитала название улицы, которое ни о чем мне не говорило, и поняла, что понятия не имею, где нахожусь. Несколько часов я просто бездумно шла, теперь, впервые после того как я выскочила из дома Мэтта, пришло время остановиться и решить, что делать дальше. Ответ пришел, на удивление, легко.

Поймав такси, я назвала адрес лондонской квартиры, в которую наведывалась вместе с Джимми неделю назад. По пути я попросила водителя остановиться у магазина, чтобы купить кое-что необходимое. Мой телефон всю дорогу буквально разрывался, но я была непоколебима и не брала трубку. В конце концов Мэтт прекратил названивать, поняв, видимо, что слова ничем не помогут.

Таксист честно заработал свои чаевые, когда помог мне дотащить до дверей кучу только что купленных для переезда коробок. В квартире, которой недолго суждено было оставаться моей, я прислонила картонные листы к стене, положив рядом скотч, ножницы и связку упаковочного шпагата.

Следующий непростой шаг – позвонить папе. Смягчить произошедшее оказалось непросто, и хотя я опустила точное описание того, как именно обо всем узнала, он, взвинченный родительскими инстинктами, хотел тут же примчаться. Остатка всех моих моральных сил едва хватило на то, чтобы его отговорить.

– Мне не нравится, что ты там одна. Будешь без конца думать об одном и том же, переживать…

– Ничего подобного, – заверила я его, искренне надеясь, что говорю правду. – У меня есть чем себя занять – надо упаковать вещи. Думать будет просто некогда.

Наконец что-то в моем голосе убедило его, что я не в депрессии и суицидальных намерений у меня нет. Разъединившись, я не могла избавиться от ощущения, что разрыв помолвки и мой переезд из лондонской квартиры обратно в Грейт-Бишопсфорд папу не так уж и расстроили. О моем собственном отношении ко всему этому говорить было пока рано.

Я принялась собирать коробки, оставляя по несколько в каждой комнате, потом начала методично опустошать шкафы, комоды и тумбочки. Я работала бесстрастно, словно профессионал, которому нужно вывезти из незнакомой квартиры чужие вещи; впрочем, так оно в общем-то и было.

В две коробки, которые я забирала с собой, пошло совсем немного – всякие важные, по крайней мере на вид, документы и отдельные знакомые мне предметы. Остальное пускай отправляется в благотворительные магазины или на свалку. Мне из этого своего жилища, которое я не помнила, ничего не надо.

Процесс странно облегчал душу. Заполняя и заклеивая скотчем коробки, я, казалось, избавлялась не только от ненужных вещей, но и от чего-то большего. Наконец хоть какая-то польза от амнезии – можно без боли расставаться со старой жизнью, которой не помнишь, без сожаления оставлять позади прошлое, о котором забыла.

Только однажды я заколебалась, взяв в руки фотографию нас с Мэттом в Париже. Ни к одной из групп вещей она не подходила, пришлось положить ее отдельно. Прибавлю к ней подарки от своего бывшего жениха, слишком дорогие, чтобы просто от них избавиться, и отошлю ему по почте.

Четыре часа спустя дело было сделано. Спина у меня ныла, руки и одежда перепачкались, волосы растрепались, зато впервые за сегодняшний день, несмотря на все его чудовищные открытия, я чувствовала, что сделала шаг из прошлого навстречу будущему. Устало присев на пол, я привалилась к кровати. Сейчас только на минуточку закрою глаза и передохну, а потом встану…

* * *

Глухой стук и крики, доносившиеся до меня сквозь сон, не смогли его нарушить. Окончательно я пробудилась, только когда входная дверь распахнулась с такой силой, что едва не слетела с петель. Лежа на полу, я подняла голову и заморгала, будто близорукая сова. В дверном проеме появилась чья-то фигура, загородив собой освещенную гостиную – хотя я точно помнила, что не оставляла там свет.

– Слава Богу!

Я узнала голос, хотя перед глазами у меня еще все расплывалось.

– Джимми?! Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Вместо того чтобы ответить, он обернулся к стоявшему немного позади второму человеку, которого я только сейчас заметила. Незнакомец, средних лет коротышка, переводя взгляд с меня на Джимми и обратно, нерешительно спросил:

– Все в порядке, инспектор?

С трудом поднявшись на ноги, я потерла глаза, будто желая избавиться от нелепого сна. Но когда я опустила руки, оба никуда не делись, хотя Джимми уже выпроваживал коротышку, благодаря его за сотрудничество. Тот, похоже, был слегка разочарован тем, что приходится так быстро покидать место, где могло случиться что-то интересное.

– Если нужны мои показания…

– Пока ничего не нужно, сэр. Еще раз огромное спасибо за вашу неоценимую помощь.

Я дождалась, пока Джимми захлопнет за ним дверь, и неторопливо вышла в гостиную, приподняв брови. Во взгляде Джимми мелькнуло смущение, но раскаивающимся я бы его не назвала.

– Это вообще-то законно?

– Что именно?

– Использовать служебное положение, чтобы вламываться в чужую квартиру?

– Я не вламывался, – невозмутимо поправил он, – а попросил управляющего открыть мне дверь.

– И под каким же предлогом? Что я международная террористка? Опасная преступница? Сбежавшая из психушки ненормальная?

Последнее Джимми явно покоробило. В два коротких шага преодолев разделявшее нас расстояние, он проговорил вполголоса: