Сами мы не местные - Юлия Жукова

Вот это уже больше похоже на нормальную человеческую реакцию. А то «в порядке вещей», «в порядке вещей»… Он временно иссякает, так что я решаюсь немного подстрекнуть:

– Может, они не понимают, что тебе обидно?

– Не знаю, – мрачно отзывается Азамат. – Чего уж тут не понять. Каждый раз как земля из-под ног уходит. Вроде только привыкнешь, что человек к тебе хорошо относится, и на, получи снега за шиворот, чтоб не расслаблялся. Не знаю, что тут можно не понять, мне кажется, у меня все на лице нарисовано, как на гобелене.

Вообще, надо отдать ему должное, ничего у него на лице не изображается в такие моменты. Но сейчас не это важно.

– А почему ты их не попросишь не обзываться? Все ведь взрослые люди, они должны понять.

– Мне кажется, они будут надо мной смеяться, что я переживаю из-за ерунды.

– Но ведь это не ерунда!

– Так я же ничего не могу изменить, поэтому надо смириться. А если я не могу смириться, то это мои проблемы, чего их на других перевешивать… Все равно, что бы они ни делали, я не могу с ними поссориться, других-то друзей мне негде взять. А без них совсем плохо…

– А если бы тебе было где взять других друзей, что бы ты сделал?

– Не знаю, – отмахивается он. – Все равно этому никогда не бывать, так чего бередить душу? Давай больше не будем об этом говорить, пожалуйста. Одно расстройство от таких разговоров.

– Ну мне кажется, тебе надо хоть иногда выговориться, а то так ведь и лопнуть можно, – вздыхаю я, потихоньку выключая запись на телефоне. Ох я кому-то устрою прочистку мозгов…

– Да ну. – Азамат встряхивает расчесанной гривой. – Вот выговорился, теперь полночи не засну.

– Ну с этим я тебе помогу. Только сначала намажемся…

Он гладит меня по голове.

– Я так счастлив, что ты это делаешь… Даже если никакого результата не будет, все равно я каждый вечер чувствую себя полноценным человеком. Хотя бы ты не брезгуешь, иначе бы я совсем загнулся.

– Какое может быть «иначе», Азамат, ты что? Или ты имеешь в виду, если бы какая-нибудь местная дурочка вышла за тебя по расчету? Так тут и здоровый человек загнется. Но я рада, что ты с удовольствием лечишься, это всегда повышает шансы на успех. Дай-ка я на другую сторону переползу…

Он ловит меня в процессе, так что я остаюсь сидеть на нем верхом, и притягивает поближе.

– Лиза, вот скажи, пожалуйста, зачем я тебе нужен?

У меня глаза на лоб лезут. Этого еще не хватало!

– Это что за вопрос такой вообще? Ты не перегрелся, часом?

– Я серьезно. Ты ведь абсолютно самодостаточна. У тебя доходная профессия, ты любишь работать, ты красивая, легко заводишь друзей, у тебя хорошие отношения в семье. И зачем тебе ко всему этому я со своими проблемами? А ведь ты на эту планету прилетела только ради меня, терпишь наши заморочки, когда меня оскорбляют, воспринимаешь это на свой счет… Зачем тебе все это?

– А что, украденные души – это уже не аргумент? – Я как-то теряюсь.

Он качает головой.

– Душа на пустом месте краже не поддается. Должны быть какие-то причины, основания. А если их нет, то со временем душа может и обратно вернуться, и ее не удержишь.

– Я не понимаю, Азамат, ты чего-то боишься? Так скажи прямо, и я тебе так же прямо отвечу. Ты же знаешь, я не люблю намеки.

– Я много чего боюсь. Но сейчас я просто пытаюсь понять, зачем ты тратишь на меня свою жизнь.

Я демонстративно чешу в затылке и гримасничаю, стараясь сбить пафос момента.

– Ну ка-ак бы тебе это объяснить, чтоб понятно и не обидно… Наверное, все причины можно объединить в две больших группы: про тебя и про меня. С какой начать?

– С первой, если тебе не трудно.

– Да раз плюнуть. Понимаешь, с моей точки зрения, ты просто очень клевый мужик. Во всех отношениях. То есть я твердо уверена, что лучше не бывает, а иногда мне вообще кажется, что я тебя придумала, потому что в природе такие не водятся. Ни на Земле, ни где еще. И не возражай, я знаю, что ты другого мнения, но я-то тебе свое высказываю. Ну вот это раз. А два – это то, что я сама довольно обычный человек. На Земле я практически не выделяюсь ни внешне, ни как-то еще. Нет, у меня, конечно, есть определенные достоинства и недостатки, которые отличают меня от прочих, но все равно я одна из многих похожих. И если у меня на Земле образуется мужик, то я очень хорошо понимаю, что он может в любой момент без особых причин сменить меня на другую похожую. Или что я могу точно так же подцепить в соседнем доме такого же. Ну и будут они отличаться пристрастиями в еде и спорте, цветом глаз и мнением, в какой шкафчик следует ставить чашки для гостей. А вот ты в принципе другой. Ты не только на землян непохож, ты даже здесь сильно выделяешься, и не только внешне.

– Далеко не в лучшую сторону.

– А это не так важно. Да и вообще, это не самое главное. Самое главное для меня, хотя это страшно эгоистично и мне даже стыдно тебе говорить, но я думаю, именно это ты и хочешь услышать, – что я для тебя одна-единственная. То есть если не я, то никто. Я понимаю, что это не моя личная заслуга, а просто обстоятельства так сложились, но все равно, когда чувствуешь себя единственно необходимой, то уже все равно, какая галактика…

Он долго и внимательно на меня смотрит, и мне даже становится немного неуютно. Может, надо было пропустить последнюю часть этих откровенностей… Это ведь фактически значит, что мне выгодна его ущербность и, если он прямо об этом спросит, я не смогу ничего возразить. И тогда придется в красках расписывать, чем он прекрасен кроме того, что больше никому не нужен. Это в принципе довольно легко – достоинств-то масса, но я никогда не умела убедительно делать комплименты, и, помнится, первые мои попытки он сразу забраковывал.

– Я понял, – наконец произносит он. – Хотя ты меня удивила. Ты производишь впечатление человека с гораздо более высокой самооценкой.

– А что заставляет тебя сомневаться в этом впечатлении?

– Получается, что, если бы не мои проблемы, ты не была бы до конца уверена, что ты мне нужна?

Я беру минуту на размышления.

– Вообще, – говорю по обдумывании, – я была бы твердо уверена, что я тебе не нужна, потому что, как справедливо считает мой брат, у тебя таких, как я, должны быть сотни на каждой планете.

– Но, Лиза! – восклицает он и вдруг начинает смеяться. – Моя душа была бы у тебя вне зависимости от того, как ты ко мне относишься! То, что ты со мной живешь и возишься, – это приятно, конечно, но самое-то главное дело в тебе самой! Я не понимаю, как кто-то может быть на тебя похож, по-моему, ты такая одна, и лучше нету, и даже сравнимых нету. Я, конечно, не был на Земле, но вполне уверен, что, даже если перезнакомлюсь со всеми земными женщинами лично, все равно ты будешь лучшей. А то, что ты захотела выйти за меня замуж и выносить моего ребенка, – я тебе за это благодарен, но мои… мое… ты это, кажется, называешь любовью? Так вот любил бы я тебя так же и без этого!

– Так это здорово, – шепчу я практически ему в рот. – Получается, у нас одинаковые причины быть вместе. Мы оба уникальные совершенства и нуждаемся друг в друге для самооценки. – Я не удерживаюсь и хихикаю.

Азамат тоже усмехается, хотя и качает головой, в смысле, что я чушь порю, складывает меня рядом, нависает сверху и долго и трогательно целует. У него это по-прежнему забавно получается, как будто он боится обо что-то уколоться у меня во рту, но эффект мне очень нравится.

– Пусти руки помыть, – вставляю в промежутке.

Он неохотно откатывается в сторону.

Когда я прихожу из ванной, он уже благополучно дрыхнет. Ну вот, а я губу раскатала… Ладно, зато бессонницы точно не наблюдается. Укладываюсь ему под бочок, хотя по здешней горячей ночи это дурно пахнет альтруизмом.

Утро у меня начинается с тихих стонов над ухом. Оказывается, это Азамат проснулся, вспомнил, как вчера бессовестно задрых, и теперь ему ужасно стыдно.

– Лизонька, прости, пожалуйста, я даже не понимаю, как так получилось! Ведь и не устал, ничего, только моргнул – и уже утро! Извини, солнышко, ты очень обиделась?

– Да мне-то чего обижаться? Я, наоборот, порадовалась, что ты не будешь ворочаться полночи и выдумывать себе глупостей.

– Ой, ну это же такой стыд, взять и заснуть! Это ж надо! А еще сам обижался, идиот!

– Ну ладно тебе психовать, лучше бы ту же энергию на что-нибудь приятное употребил.

– Все, что угодно, рыбонька. Может, когда вернемся, походим по магазинам? Или свозить тебя куда-нибудь? Ты только скажи, что сделать, чтобы тебя умилостивить?

– Да я не сержусь!

Никак не верит.

– Ну надо же мне как-то реабилитироваться после такого позора!

Ладно, надо так надо.

– Тогда пошли купаться.

Он нервно взглядывает в окно, где вовсю светло.

– Ох-х, ну ладно. Купаться так купаться.

И мы идем. Без завтрака, потому что мне еще рано завтракать, у меня пищевод еще спит.