Песенный мастер - Орсон Кард

А потом он запел. В песне его была огромная сила. В ней были все надежды и тончайшие оттенки амбиций всех собравшихся здесь студентов, песня, посвященная службе человечеству, о том, какая высокая честь им оказана. Слова песни были простыми, но сама мелодия могла заставить всех кричать от восторга за собственное будущее. Всех, но не Киа-Киа, которая прекрасно помнила общие собрания в холле Певческого Дома. Она помнила, как слушала пение других, помнила собственные чувства на такой общей встрече, когда ее в первый раз объявили Глухой. Для нее в песне не было надежды. И каким-то образом эта ее горечь от песни Анссета даже доставляла ей удовольствие. Понятное дело, что мальчик пел то, что собравшиеся здесь студенты хотели услыхать более всего, он пытался тронуть каждого из прибывших сюда. Но вот ее он тронуть не сумел.

Когда Анссет закончил петь, все студенты поднялись, начали аплодировать и улыбаться Анссет стыдливо поклонился им, затем отошел к трону Майкела и встал у стены. Менее чем в паре метров от Киа-Киа. Когда мальчик приблизился, девушка поглядела на него. Ей стало больно от того, когда она вблизи увидала, насколько он красив, как лучится счастьем и добротой его лицо. Казалось, что он не смотрит в ее сторону, поэтому она вновь и вновь разглядывала его.

Тут начал говорить Майкел — обычные вещи, о том как важно грызть гранит науки, учиться тому, как справляться со всеми известными проблемами и так развивать свои внутренние ресурсы, чтобы успешно решить проблемы и неожиданные. И так далее, думала про себя Киа-Киа, и тому подобное, и дальше, и дальше…

— Слушай, — произнес голос прямо в ухо Киа-Киа. Она дернулась и увидала только Анссета, что стоял в паре метров от нее и даже не глядел в ее сторону. Девушка заставила себя переключиться от собственных мыслей на слова императора.

— Естественно, что вы быстро займете важные посты, вам будет подчиняться множество людей. И довольно часто вы будете недовольны неповоротливостью этих людей: бюрократишек, которые, казалось, влюбляются в каждую бумажку, что попадает им на стол. Вам будет казаться, что у этих людей ограниченные мозги, что у них нет никаких амбиций, представлений о том, что требует от них правительство. Вам захочется взять грязную метлу и вымести всех этих сукиных детей. Один Бог знает, как часто и мне хотелось того же.

Студенты рассмеялись, но не тому, что сказал император, но из-за удивления, что Майкел может говорить столь по делу, столь откровенно.

— Но не делайте этого. Не делайте, пока не возникнет абсолютная необходимость. Бюрократы — это наше сокровище, самая ценная часть правительства. Вы, имеющие такие большие способности, сами изменитесь, устанете, вы будете менять свои должности. Если у вас будет другой император, вас будут снимать с постов время от времени и посылать — ну, я даже представить не могу, в какие местечки могут загнать вас мстительные администраторы.

Снова смех. Киа-Киа поморщилась.

— Слушай, — вновь произнес голос, и на сей раз, когда Киа-Киа повернулась, Анссет глядел на нее.

— Я понимаю, что говорить вам об этом было бы государственной изменой, но сомневаюсь, чтобы кто-то из вас не заметил, что я уже стар. Я правлю уже долгое время и превысил время обычной человеческой жизни. В один прекрасный день, у меня имеются причины так считать, я умру.

Студенты застыли на своих местах, не понимая, что он хочет от них, уверенные лишь в одном — что им не хотелось бы слышать подобное.

Когда это произойдет, кто-то другой займет мое место. Сам я вышел не из особо длительной династии, так что могут возникнуть вопросы относительно моего законного наследника. По данному вопросу смогут даже быть определенные неприятности. Кое-кого из вас будут соблазнять переходом на другие позиции. И те, кто встанет на неправую сторону заплатят за свою ошибку. Но, пока будут бушевать все бури, все эти бумажкоперекладыватели будут вести правительственную работу, пускай даже и не совсем компетентно. В них уже заложена определенная инерция, которую я не мог бы изменить, даже если бы и захотел. То тут, то там изменения будут. То тут, то там какое-то усовершенствование, какой-нибудь исключительный бюрократ, который и вправду заслуживает повышения. Но большая их часть будет тянуть дело тем же самым бесконечно медлительным образом, и в этом, мои юные друзья, и будет спасение и сохранение нынешней империи. Они будут связаны с бюрократией. Зависеть от бюрократии. Удерживайте ее, если это возможно, под своим контролем. Но никогда не ослабляйте ее. Именно она спасет человечество, когда опустит руки последний мечтатель, когда обрушится последняя утопия. Бюрократия — это единственно вечное, что создало человечество.

А после этого Майкел улыбнулся, и студенты вновь рассмеялись, потому что поняли: император и сам знал, что перегнул палку. Но вместе с тем они знали, что имел в виду император, когда говорил с ними, они поняли его представление о будущем. Неважно, кто стоит у руля, пока команда сама знает, как вести корабль.

Только никто не воспринял этого во всей полноте, как Киа-Киа. Освященной временем системы престолонаследия не было, как это было в Певческом Доме, где выбор нового Песенного Мастера Высокого Зала возлагался на Глухого, и никто потом не протестовал Вместо этого правление империей доставалось самому сильному и решительному в момент смерти Майкела. История учила, как много правителей рушила собственные империи, пытаясь возвысить своих фаворитов или родственников в качестве престолонаследников. У Майкела подобных желаний не имелось. Он объявил студентам Принстонского Государственного Института, что собирается поручить наследование закону естественного отбора, тем временем создавая организацию, которая сможет пережить все потрясения.

Первые несколько лет после смерти Майкела будут интересным времечком, решила про себя Киа-Киа, и тут же задумалась: как это, ведь эти годы будут связаны с резней и бедностью; сама она была рада знать, что выживет и будет работать это тяжелое время в правительственных учреждениях.

Майкел поднялся, после чего поднялись с мест и все остальные, а когда он вышел из помещения, тут же начались десятки разговоров. Киа-Киа стало смешно от того, как эффективно Майкел завоевал всех своей теплотой и непреднамеренностью. Неужели все они забыли, что этот человек убил мириады других людей на сожженных им мирах, что только грубая сила и бессердечность привела его к власти? Но вместе с тем она восприняла то, что даже проведя подобную жизнь, Майкел был способен настолько скрыть свое коварство, что каждый в зале, кроме нее самой — нет, если честно. То каждый здесь присутствующий — думал об императоре, как о дедушке. Добром. Как о джентльмене и человеке чести. И мудром.