Объяснение в любви - Айра Уайз

— Твоя мать терпеть меня не может…

— Моя мать, — невозмутимо подхватил Клайв, — когда я беседовал с ней нынче днем, так искренне раскаивалась в содеянном, что уже хотела лететь в Барселону вместе со мной, чтобы перед тобой извиниться. По счастью, я ее отговорил. — Он болезненно поморщился. — Хорошенькое зрелище предстало бы ее глазам: опустевшая квартира и сын, вне себя от горя!

На глазах Анхелы выступили слезы. Губы беспомощно задрожали. Клайву отчаянно захотелось осыпать ее поцелуями, чтобы бледное лицо снова разрумянилось, а сама она затрепетала бы в его объятиях. Но он сдержал порыв и убрал кольцо в карман. Анхела проводила коробочку взглядом, и Клайв с удовольствием отметил, что аметисты ее глаз потемнели и молодая женщина вынуждена была отвернуться, скрывая разочарование. Она могла сколько угодно клясться, будто кольцо ей не нужно, но она лгала! Анхела мечтает стать его женой — мечтает столь же самозабвенно, как сам он стремится назвать ее своей!

Но теперь ей придется подождать. В любом случае, он себя повел неправильно. Не в таких условиях, не на фоне таких декораций должен он обручиться с любимой. Так что пора ехать…

Клайв оглянулся по сторонам и вскоре нашел то, что искал: лист оберточной бумаги и рулон клейкой ленты. Анхела стояла у окна, прижавшись лбом к стеклу и глядя на открывающийся сверху вид города. Риджмонт ловко свернул свой портрет — что-что, а обращаться с полотнами, не оправленными в раму, он за свою жизнь наловчился.

Анхела обернулась, но возражать не стала. Лишь тихо обронила:

— Картина не закончена.

— У тебя будет возможность закончить ее в нашей с тобой квартире, — отозвался Клайв, сосредоточенно отматывая клейкую ленту. — Одну из гостевых комнат мы переоборудуем под мастерскую. — Он перекусил ленту зубами и осторожно заклеил последний из углов.

— Клайв…

— Тебе нужно забрать с собою что-то еще или дело терпит? — осведомился он, поднимая взгляд.

Солнце уже клонилось к закату, и на иссиня-черные волосы Клайва ложился алый отблеск. Ему почему-то вспомнился портрет матери Анхелы. В аметистовых глазах той читалась неизбывная грусть. Сейчас Анхела походила на «Женщину перед зеркалом» как две капли воды. Она не верила в счастливое будущее.

— Ты вернулась, любимая, — серьезно напомнил он. — Но вернулась к иным порядкам и к иным отношениям. К тому, что было, возврата нет.

— Есть — если ты этого захочешь, — возразила она.

Но Клайв покачал головой.

— Того, что было, я уже не хочу, — ответил он твердо.

Фиалковые глаза расширились, потемнели до непроглядной черноты — и сердце его болезненно сжалось. Анхела стояла перед выбором: либо оставить любимого, либо остаться самой и принять будущее как есть, со всеми его проблемами и сложностями.

Но ведь она вернулась! — стиснув зубы, напомнил себе Клайв. И только эта мысль удержала его от того, чтобы броситься на колени и пообещать Анхеле все, чего она потребует.

Он панически боялся потерять ее и все-таки отчаянно блефовал. Ведь на карту была поставлена их совместная жизнь…

— Ты готова? — тихо спросил Клайв.

Анхела опустила глаза, отвернулась, скрестила руки на груди, точно борясь с обуревающими ее эмоциями. Что это? Леденящий страх? Безоглядная любовь к нему? Мучительная потребность знать, что он разделяет ее чувства?

Ей пора поверить в слово «любовь», твердо сказал себе Клайв. Пора научиться доверять ему.

— Да, я готова, — отозвалась Анхела.

От облегчения Клайв едва устоял на ногах. Колени его почему-то подогнулись, и, чтобы не потерять равновесия, он вынужден был на секунду опереться о стену.

— Тогда пошли.

Крепко прижимая к себе картину, Клайв подхватил с пола ее чемодан и нажал на ручку двери.

11

После стремительной поездки по шумным городским улицам квартира встретила их умиротворяющей тишиной. В прихожей у стены притулилась завернутая в бумагу картина с адресом Музея современного искусства. Видимо, ее доставили с посыльным. Картину номер два Клайв поставил рядом, а чемодан понес в спальню.

Анхела поспешила следом. Как странно: прежде ей казалось, что именно здесь ее истинное место, а сейчас она словно вступала на чужую территорию. Однако в спальне ровным счетом ничего не изменилось — если не считать отсутствия нескольких принадлежащих ей вещиц.

Клайв убрал чемодан в шкаф, и демонстративный этот жест был исполнен глубокого смысла, тем более что распаковывать его Риджмонт не стал. А напротив, захлопнул дверцу, повернул в замочке ключ, а ключ спрятал в карман.

Только попробуй еще раз сбежать, взяв с собою лишь то, с чем пришла! — говорил этот жест.

Не зная, как реагировать на происходящее, Анхела ждала продолжения. Но вот Клайв шагнул к ней и снял с ее плеча сумочку. Каждое его движение было безупречно рассчитано, и Анхела затрепетала в предвкушении. А Клайв уже завладел ее рукой. И повлек молодую женщину к окну, где легким нажатием кнопки заставил опуститься жалюзи.

Спальня погрузилась в сумеречный полумрак. В самый раз для неспешного обольщения… Повернув Анхелу лицом к себе, Клайв оглядел ее сверху донизу так, словно видел впервые, и удовлетворенно выдохнул.

— А зачем закрывать жалюзи? — удивилась она, никогда прежде он этого не делал.

— Для создания соответствующей атмосферы, — усмехнулся Клайв. — Я хочу, чтобы твое внимание принадлежало мне безраздельно и полностью. Кроме того, я хочу отгородиться от всего мира на то время, пока мы напоминаем друг другу, какое бесценное сокровище едва не утратили.

— Мне очень жаль, — начала Анхела, — я…

— Никогда больше не говори мне этих слов, — резко оборвал ее Клайв. — Тем более по-английски. — Он передернулся. — Они всякий раз будут напоминать мне про твое холодное, бесчувственное, жестокое «прощай».

Конечно, Клайв имел в виду записку! У Анхелы комок застрял в горле. Она заглянула в зеленые, омраченные болью глаза и чуть было не повторила запретных слов. Но сдержалась и вместо этого вложила обуревающие ее чувства в нежный, трепетный, покаянный поцелуй.

Один легкий поцелуй повлек за собою другой, более затяжной и жадный, и вскоре в крови разгорелось пламя желания. Одежда упала на пол, и влюбленные принялись неспешно ласкать друг друга, заново узнавая и оценивая то, чего едва не лишились.

Да, только это мне и нужно, говорила себе Анхела. Чтобы этот мужчина смотрел на меня так, как сейчас, прикасался ко мне так, как сейчас… хотел меня, нуждался во мне, не мог со мной расстаться! А все остальное — это лишь поощрительный приз, если угодно. Ведь в глазах его она читала любовь, пусть даже Клайв не спешил облечь свои чувства в слова.