Объяснение в любви - Айра Уайз

— А у вас гости, — приветливо сообщил он.

Ренан. Ну конечно!

— Gracias, — поблагодарила она и побежала наверх, размахивая чемоданом.

Почти не запыхавшись, Анхела птицей взлетела на последний этаж. Дверь была приоткрыта. Молодая женщина шагнула через порог, поставила чемодан в угол, и в это самое мгновение раздался хриплый голос Клайва:

— Она что, думала, я рассмеюсь ей в лицо?

Дыхание ее сбилось с ритма, во рту пересохло, глаза затуманились. Клайв здесь, с Ренаном! Анхела чувствовала себя беспомощной марионеткой в руках судьбы.

— И что — рассмеешься? — еле слышно прошептала она.

Клайв стремительно повернулся к двери. В его светлых, чуть вьющихся волосах запутались солнечные лучи. Графитово-серый костюм эффектно дополняли светло-серая рубашка и черный галстук. Зеленые глаза потемнели до грозовой черноты: в них отражались гнев, и страсть, и оскорбленная гордость.

При виде него — такого непередаваемо прекрасного и желанного — Анхеле отчаянно захотелось разрыдаться от счастья. Захотелось броситься к нему, обнять за шею и прильнуть к любимому так крепко, чтобы он вовеки не сумел от нее избавиться!

Но вместо этого молодая женщина лишь вызывающе вздернула подбородок. А что еще ей оставалось? Она так боялась услышать ответ на свой вопрос… в конце концов гордость есть и у нее!

— Ты же должна быть в самолете, — произнес Клайв недоуменно.

Анхела готовилась услышать все, что угодно, но только не это.

— Я не смогла улететь.

— Я не смеюсь, — с запозданием ответил Клайв на ее вопрос.

— То, что ты здесь видишь, для меня очень важно, — твердо сказала она.

— Я понял, — кивнул Клайв. — Так почему ты не улетела?

Ее черные ресницы дрогнули. Ощущение было такое, словно вокруг сгущается туман. Молодая женщина нервно облизнула губы, в немой мольбе заломила пальцы.

— Ты же не хотел, чтобы я уезжала, — пролепетала она. — Ты мне доверился, а я тебе — нет… — Голос ее на секунду прервался, затем Анхела поспешно сказала, словно ей не терпелось сменить тему: — Этот вот набросок никуда не годится.

Клайв опустил взгляд, забыв, что держит что-то в руках.

— По-твоему, я похож на хищника? — усмехнулся он.

— Иногда бываешь.

— Может, ты войдешь или снова попытаешься сбежать?

Анхела все еще стояла на пороге рядом со злосчастным чемоданом. Молодая женщина нагнулась было к нему… Но Клайв оказался проворнее: одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние, отпихнул чемодан в сторону и решительно завладел ее рукой. Не успела Анхела и слова вымолвить, как Риджмонт втянул ее в комнату, решительно захлопнув дверь у нее за спиной.

Только теперь Анхела заметила Ренана. Вальяжно прислонившись к стене и скрестив руки на груди, художник заинтересованно наблюдал за нею.

— Привет, — неуверенно поздоровалась молодая женщина.

— И тебе того же, — краем губ усмехнулся Ренан. — А теперь не соизволишь ли объяснить, что здесь происходит?..

— Ей ничего не нужно объяснять, — со сдержанным гневом оборвал его Клайв, крепче стискивая пальцы — на случай, если Анхела задумает вырваться и убежать. Но нет, она вцепилась в рукав его пиджака и выпускать добычу отнюдь не собиралась.

— И все-таки объясниться ей придется… если, конечно, вы не хотите от меня избавиться, — саркастически отозвался художник.

Клайв поморщился, но промолчал. В конце концов Ренан Бенавенте обладает определенными правами.

Анхела дрожала всем телом, мысли ее путались. Несколько раз вдохнув и выдохнув, она кое-как справилась с немотой и пролепетала:

— Т-ты же знаешь, я пишу. Ты меня научил…

— Нет уж, ты сама научилась, — сухо уточнил художник. — Таких назойливых девчонок еще поискать: вечно ставила свой мольберт рядом с моим и копировала каждый мазок!

— Хорошо, научилась сама, но у тебя же! — не сдавалась Анхела.

— Только не этой конфетно-сахарной мазне, — язвительно возразил Ренан. — Этакой ерундой на улицах торгуют.

— Это искусство! — немедленно вступился за любимую Клайв.

Как мило с его стороны… да ведь только Ренан, как ни крути, прав.

— Не на улицах, а в магазинчиках, — невозмутимо поправила Анхела. — Эти картины я сдаю в магазины сувениров, что на Jla Рамбле. У туристов такие виды нарасхват, что обеспечивает мне небольшой, но постоянный доход…

— Так вот почему к моим деньгам ты почти не притрагивалась, — огорченно произнес Клайв.

— А как насчет серьезных работ? — осведомился Ренан, не давая увести разговор в сторону.

Анхела заметно напряглась. Заметив это, тут же насторожился и Клайв.

— Какие еще серьезные работы?

— Не далее как вчера вечером вы имели удовольствие видеть одну из них, — сообщил Ренан, не сводя взгляда с Анхелы, которая вспыхнула до корней волос.

— Господи, — благоговейно выдохнул Клайв. — Хочешь сказать… что парную картину к «Обнаженной перед зеркалом» ты написала сама?

— Знаешь, порой я тебя ненавижу, — прошипела Анхела, испепеляя художника взглядом.

Ренан Бенавенте невозмутимо пожал плечами, «отклеился» от стены и с достоинством двинулся к выходу.

— Вы еще спросите ее насчет вон той картины в углу, — посоветовал он Клайву, проходя мимо. Задержавшись рядом с Анхелой, художник как ни в чем не бывало чмокнул ее в щеку. — А ты смотри, подсахаренными пейзажиками-то не увлекайся, — предостерег он. — Не губи талант. — И исчез за дверью.

Проводив Бенавенте взглядом, Клайв решительно направился к указанной картине. Анхела беспомощно наблюдала за ним, не в силах изменить что-нибудь. Щеки ее полыхали румянцем, в груди стеснилось.

— Клайв, нам надо поговорить, — все-таки попыталась она отвлечь его, но было уже поздно.

— И что же это у нас здесь такое? — вкрадчиво протянул он, подхватив картину с пола, повернул ее и поставил на мольберт.

Анхела стиснула зубы. Щеки ее полыхали огнем. Отступив на шаг, Клайв придирчивым взглядом знатока разглядывал очередной этюд с обнаженной натуры — изображение себя самого.

Художнице немедленно захотелось повернуться и последовать за Ренаном. Но вот Клайв протянул руку и осторожно проследил пальцем контур мускулистого мужского бедра. И на лице его отразилось самое что ни на есть возмутительное самодовольство.

— Картина не удалась! — негодующе бросила Анхела. — Пропорции ни к черту не годятся. Нос у тебя, как у Юлия Цезаря. И тело слишком длинное.

— А по-моему, это шедевр.

Анхела недовольно нахмурилась: ну разумеется, самовлюбленный эгоист не может не чувствовать себя польщенным!