Ментовская мышеловка - Сергей Рокотов

Или делать вид, что ничего не понимают. Они кажутся дураками, когда читаешь их произведения, но они дураками не были, за редкими исключениями. Они просто боролись за свое существование. И не хотели кончить жизнь в подвалах НКВД или в последующие годы в психушке, да на худой конец в вынужденной эмиграции либо влачить полуголодное существование. Кусок хлеба с маслом давался за подлость, кусок хлеба с маслом и икрой за большую подлость. Особенно потрясло в этом романе, как маститый прозаик подкладывал свою жену-красавицу под Берию, а при встрече Берия снисходительно похлопывал его по щеке и обещал протекцию. А жена потом лечилась от сифилиса, и прозаик доставал ей дефицитные лекарства. Или поведение известного поэта, обозленного успехом собрата по перу: получив в подарок от "товарища" избранное в трех томах, великолепно изданное, он накатал в НКВД "телегу" на него, подробно изложив его приватные разговоры, в частности, его мнение о нравственности товарища Сталина и других вождей. Собрата по перу арестовали, пытали и расстреляли, жену его посадили в лагерь, квартиру конфисковали. А поэт здравствует и по сей день. Да на каждой странице романа было что-то интересное: например, как вождь союзной республики заставлял престарелого поэта по команде сесть-встать, сесть-встать. Да и напоминание о судилище над Пастернаком тоже было не лишним, многие успели забыть выраженьица Солоухина о "выеденном яйце" и "выжатом лимоне", или Семичастного, обозвавшего Пастернака свиньей, хотя сам был куда более похож на это очаровательное животное. Виктор не мог оторваться от романа. Панорама человеческой гнусности открылась перед ним, за парадной вывеской "инженеры человеческих душ" скрывали шакалью сущность. Все строилось на предательстве и подлости. Личная выгода - превыше всего, какая бы власть ни была - царь, большевики, демократы, просто воры, - самое главное, чтобы тебе было хорошо и уютно. Чтобы печатали, платили и не сажали.

А между делом можно подпустить и о нравственности.

Виктор уже в одиннадцатом часу стал завтракать. У Лозовича нашелся молотый кофе, он очень взбодрил Виктора. За окном был туманный сентябрьский день. Занавески он раздвигать не стал, вел себя тихо. Позавтракал и продолжил чтение.

Роман настраивал на борьбу. Нет, он не сдастся в угоду тем, кто организовал это убийство и свалил все на него. Он во что бы то ни стало найдет подлинного убийцу Ирки и отдаст его в руки правосудия. А его пусть судят за хранение оружия, за побег из-под стражи. Но только не за убийство любимой женщины.

Здесь, на природе, в одиночестве, он особенно остро стал ощущать эту потерю. Ирка представала перед ним как живая. "Я виновата перед тобой, Вить, - плакала она в ту роковую ночь. - Я знаю, только ты меня любил и любишь по-настоящему". - "А как же твой муж?" - спросил тогда Виктор. "Трудно сказать. Наверное, он тоже, но у него есть много чего, помимо меня, он всегда был очень занят, когда он занимался бизнесом, я его практически не видела. Он приходил домой за полночь, а уходил рано утром. Иногда мы виделись по воскресеньям, ездили куда-нибудь. Но он был такой усталый, замотанный, ему было не до меня". - "Но ты, наверное, тоже время проводила не дома у плиты". - "Да нет, конечно, - засмеялась она. - Я погуляла тоже неплохо, врать не буду. И тачка была крутая, и шмотки лучше не придумаешь, и мир посмотрела с ним и без него, и мужики были, разумеется. Немало. Но мне чего-то постоянно не хватало в жизни. Я знаю чего - такого преданного человека, как ты. Для которого я - это главное, а все остальное - чепуха". И, вдохновленный ее словами, он овладел ею, был неутомим в ту ночь, и она стонала от наслаждения, а он зажимал ей рот рукой. Ему тогда казалось, будто кто-то стоит за дверью и слушает, что у них происходит, ему почудились легкие шаги. А потом она твердо сказала: "Я замужем. Вить. Нельзя давать повод. Иди.

Не в последний раз видимся". И он ушел, сначала в комнату, надел пиджак, потом пошел за плащом. И опять он чувствовал на себе тяжелый напряженный взгляд... Теперь он не мог отделаться от мысли: ведь кто-то в доме подстроил всю эту провокацию, кто-то организовал убийство Ирки.

И все было сделано так, чтобы подумали на него.

Виктор покурил на кухне, а потом опять принялся за роман. Но теперь уже не читалось. Как же, однако, странно, что писатель Игорь Лозович - отец и его командира Владимира, и Таниного мужа Олега. Какие разные люди - волевой, красивый, сильный Владимир и рыхлый, аморфный Олег, съевший тогда за столом неимоверное количество всякой жрачки. А Владимир в Термезе порой довольствовался одним зеленым чаем и узбекской сухой лепешкой. И был мобилен и бодр. Эх, приехал бы он сегодня, глядишь, за разговором они бы и разобрались во всех этих загадках.

Виктору становилось одиноко и тоскливо. Он начинал и здесь себя чувствовать, как в тюрьме.

Человек быстро ко всему привыкает, ведь еще вчера он парился в душегубке в "Матросской тишине". Здесь было тепло и уютно, но сидеть одному со своими переживаниями... Не с кем поделиться мыслями, не с кем посоветоваться...

Так и прошел целый день. Никто к Лозовичу не наведался, день был будний, дачи пустовали.

Иногда Виктор глядел за окно сквозь занавески - проходили какие-то люди, шли медленно, неторопливо. У всех своя жизнь, свои заботы...

Уставший от безделья, он рано лег спать. И чем больше спал, тем больше хотелось спать еще...

Лозович приехал только на следующий день часов в двенадцать. Виктор услышал шум его машины и прильнул к окну. Потом поворот ключа в замке.

- Жив, ефрейтор?! - крикнул Лозович. - Где ты там? Здорово! Не скучаешь?

- За таким романом не скучно, товарищ полковник. Круто написал ваш покойный батюшка...

Читать жутко...

- То-то, знай наших, - смеялся Лозович. - Давай пожрем, я свинины привез из ресторана, шашлычки на дворе жарить нельзя, чтобы тебя не увидели, так мы и на сковородке их быстро сделаем. Сейчас я тебя накормлю по высшему разряду, чтобы ты не думал, будто я только кости дробить умею да зубы выбивать. Парная свинина, за десять минут пожарится, вот тут капустка квашеная малосольная, оливки, китайский салат, ну а тебе, ефрейтор, только хлеба порезать да пиво открыть. Сумеешь?

- Так точно, товарищ старший лейтенант, то есть полковник! - воспрянул духом Виктор. Как же умел Лозович поднимать людям настроение!

С ним ничего не было страшно.

Они вкусно пообедали, попили пива. Свинина, пожаренная Лозовичем, таяла во рту. За едой Лозович сказал:

- События тут были, ефрейтор, интересные.

На Хованском, когда Ирину хоронили, произошел взрыв совсем неподалеку от них. И погибла мать Ирины. Она была пьяная, пила прямо на могиле. Там могло бы из ваших знакомых и больше погибнуть, но они все как-то быстро оттуда ушли. Случайность это или нет, но факт - больше никто не пострадал. А на той могиле столько трупов, раненых - мне директор кладбища рассказывал.

- Вот это да... Верно, мамаша ее здорово пила, особенно после смерти мужа. Тот-то на улице прямо околел, около помойки, как собака.

- Бог с ними, господь их простит, ефрейтор.

Дальше слушай. На следующий день после похорон я видел в своем ресторане твою одноклассницу и жену моего брата по отцу Таню. А с ней был знаешь кто?

- Кто?

- Муж твоей Ирины усопшей, Андрей Дорохов. Я его видел раньше, он бывал у меня в ресторане. Мне говорили люди, ко мне народ ходит избранный, все про всех знают, так вот, мне говорили, показывали - это Андрей Дорохов, сын командарма второго ранга Андрея Дорохова, расстрелянного в тридцать девятом. А ты рассказывал мне в машине, что Ирина была замужем за бывшим бизнесменом Андреем Андреевичем Дороховым, который тебя обвиняет в убийстве его жены и смотрит на тебя ненавидящими глазами.

Ну, я поначалу не сопоставил, уж больно много ты имен всяких называл, а как увидел их вместе, сразу понял - тот это самый Дорохов и есть.

И на другой день после похорон в компании нашей дорогой Танюшки.

- А что вы так про нее? Не в ладах с ней? - напрягся Виктор. - Ну, пришли в ресторан помянуть его жену и ее одноклассницу? Что в этом особенного?

- В этом, ефрейтор, ничего особенного нет.

Хотя странно после похорон жены наедине с другой женщиной сидеть в ресторане. И вообще эта женщина очень любит после чьих-то похорон сидеть с мужчинами в ресторане.

Виктор вытаращил глаза на командира. А тот спокойно дожевывал свинину, запивая ее крепчайшим чешским "Дипломатом".

- Она меня пригласила в ресторан Дома литераторов в восьмидесятом году, после гибели моего отца. Поначалу вела себя прилично, скромно, но потом призналась мне, что любила не Олега, а моего отца, а теперь ее любовь перешла на меня, так как я очень, мол, на Игоря Дмитриевича похож. Но она не в моем вкусе, ефрейтор.

Я человек старых нравов, эмансипированные крутые бабенки мне не по душе. Мне куда приятнее с моей располневшей домашней Любкой. Вот и отшил я красавицу.