Петр Великий - Мэтью Андерсон

Этот набор людей для армии сопровождался одинаково безжалостным и решительным набором других людей для принудительного труда на больших строительных проектах Петра, каждое из которых имело некоторое прямое или косвенное отношение к военным мероприятиям. Новые крепости и гавани (в Азове, Таганроге и Нарве, например); новые каналы; наиболее тяжкое из всех — строительство на болоте и топи новой столицы — все эти честолюбивые замыслы смогли стать реальностью только за счет тяжелого принудительного труда и пота десятков тысяч чернорабочих. Было подсчитано, что между 1699 и 1714 годами Петр умудрялся привлекать к принудительному труду для таких целей в среднем приблизительно 17 000 человек каждый год. Между 1699 и 1701 годами около 20 000 человек посылались каждый год для работ на воронежских верфях, в 1701 году было почти 9 000 работающих в гавани в Таганроге (хотя это число несколько снизилось в последующие годы). В 1698 году 20 000 крестьян были собраны для работы на Волго-Донском канале; точно так же 15 000 армейских новобранцев были посланы на строительство канала в 1721 г. и 20 000 солдат использовались для той же самой цели в 1724 году. С конца 1709 г. был произведен призыв около 40 000 человек в год, кроме большого числа используемых в других частях России, для работы на строительстве С.-Петербурга; в марте 1715 г. война с Турцией закончилась распоряжениями послать 12 000 человек в южные области для строительства укреплений. В этой сфере свободно использовались также и угрозы, чтобы набрать требуемое количество людей. Так, в октябре 1711 года непокорные города, которые не сумели собрать указанную квоту рабочих, находились под угрозой «ужасного и беспощадного наказания». Тем не менее имела место большая и непрерывная трудность в наборе рабочих, в которых царь постоянно нуждался. Хотя в 1709 году имелось свыше 10 000 чернорабочих призывников, занятых на строительстве С.-Петербурга, это было намного меньше того количества, которое требовалось Петру. В следующем году Московская губерния послала только четверть указанного количества для работы на строительстве столицы. В 1714 и 1715 годах количество, посланное другими губерниями, едва достигало трети от требовавшегося. Также известно, что многие из рабочих, предназначенных для С.-Петербурга, часто посылались в другие места. В 1706 году, например, половина из первоначально предназначенных для С.-Петербурга на самом деле были посланы в Нарву[92].

Адмиралтейство в С.-Петербурге было одно время самым большим производственным предприятием в России, а может быть, и самым большим в Европе. Кроме верфей, которые были его реальным смыслом существования, оно включало большую группу фабрик, чтобы выполнять заказы флота. На пике своей деятельности оно нанимало до 10 000 человек. Большинство квалифицированных рабочих были завербованы принуждением, принудительным поселением на жительство в новой столице ремесленников и техников различной специальности. Этот процесс начался летом 1705 года с насильственного переселения в С.-Петербург людей с Олонецкой верфи и продолжался в последующие годы. Таким образом, в результате указа 1710 года Адмиралтейство получило в течение последующих двух лет 1 626 квалифицированных рабочих, которые были вынуждены осесть в новой столице, в то время как в 1713 году другой указ требовал (довольно неудачно: больше чем половина из них убежали в течение одного года) поселения там 1 000 плотников. Свободные оплачиваемые работники также использовались для квалифицированной работы, особенно в более поздние годы Петра; но размер зарплаты не соответствовал той степени занятости, в которой такие рабочие должны были быть завербованы. Однако для своих чернорабочих, которые составляли 2/3 всей рабочей силы, Адмиралтейство всегда предпочитало применять принуждение. В 1714 году, например, Петр «приписал» к нему 24 000 крестьянских хозяйств из С.-Петербургской и Архангельской губерний. Они были вынуждены посылать людей работать в столице, как правило, приблизительно по 3 500 человек на срок до четырех месяцев.

Этот принудительный труд был тяжелым бременем для его участников. Инструкции Адмиралтейства, составленные в 1722 году, определяют рабочий день (не включая обеденный перерыв) в 13 часов летом и 111/2 часов в другие месяцы. Правда, в дополнение к воскресеньям имелось сорок четыре других дня, церковные праздники, дни святых, когда не производилась никакая работа; но, с другой стороны, условия жизни подневольных чернорабочих были очень плохи. Обычно не создавалось никаких условий вообще для размещения их летом, когда они жили в хижинах и землянках. Не удивительно, что из 32 000 человек, занятых на принудительном труде в новой столице в 1716 году, 1 000 умерли, а другая 1 000 были серьезно больны[93].

Имелись и иные важные пути, которыми рост вооруженных сил посягал на жизнь обычного русского человека посредством новых или ужесточением прежних требований правительства. Одним из них было увеличивающееся налоговое бремя. В первом десятилетии восемнадцатого столетия, когда трудности войны со Швецией были наиболее остры, 75–80 процентов всего правительственного расхода уходило на военные потребности; и даже в 1725 году 74 % от всех денег, потраченных государством, пошло на армию и флот. Возрастающий вес налогообложения был, таким образом, в большей степени результатом непреклонных требований войны со Швецией. Действительно, многие из новых налогов начальных лет войны ясно показывают это своими названиями — драгунские деньги, корабельные деньги, рекрутские деньги. Другим типом порожденного войной требования, которое легко бросается в глаза, была потребность транспортировать в беспрецедентном масштабе и на далекие расстояния оснащения и запасы для армии и в меньшей степени — для флота. Такой тип службы пал в основном на крестьян Северной и Центральной России, особенно на принадлежащих монастырям. В 1702 году 4 428 телег, груженных хлебом, и 8 595 с другими военными запасами выехали из Москвы на северо-запад для нужд армии. В следующем году соответствующие цифры были 5 290 и 11 318: увеличение отражает более интенсивную военную деятельность и начало строительства С.-Петербурга[94]. Примем во внимание, что в 1702 году оброк такого рода требовался только в двадцати районах (уездах), а в 1705 году уже в пятидесяти уездах крестьяне вынуждены были выполнять их. Ту же закономерность можно отметить в меньшем и более близком географическом масштабе. В 1701 г. только шесть крестьянских хозяйств в Воротынском уезде (приблизительно 200 миль на юго-запад от Москвы) были вынуждены работать таким образом, принимая во внимание, что в 1706 году число увеличилось до пятидесяти[95].