Дивная золотистая улика - Ирина Комарова

– Нет нужды так кричать. И вообще вернемся к делу. Что вы можете сказать о гибели Олега Гавриловича Поршнева?

– Кого? – хмуро переспросил Углянцев. Ему взять себя в руки и продолжить нормальный, а не на повышенных тонах разговор, было явно труднее. Очевидно, сказывалось отсутствие тренировки.

– Поршнев Олег Гаврилович, – повторила я.

– Да я понял, – нетерпеливо отмахнулся Анатоль. – Кто такой этот Поршнев? Я его знаю? В каком он бизнесе?

Углянцев задавал вопросы совершенно естественно, ни капли наигрыша. Он что, действительно, не знает Поршнева? Впрочем, если Анатоль только задумал операцию, а исполнителя подбирала и нанимала Дама Икс… Нет, даже если Углянцев не знал конкретных, имени и фамилии, то все равно должен был понять, о ком речь. И хоть какая-нибудь эмоция, хоть тень ее мелькнула бы: проявилась бы в глазах, в голосе, в пальцах… Здесь же ничего похожего. Тем не менее, я продолжила.

– Бизнесменом его назвать трудно. Это алкаш, которого наняли для выполнения весьма специфического задания.

– Какого еще задания?

– А вы не знаете? – я уставилась на Углянцева, гипнотизируя его, как удав кролика.

Не знаю, насколько это было похоже (я честно постаралась представить, что я – старый опытный удав, а сидящий передо мной мужчина – обреченный кролик), но Анатоль встрепенулся, подобрал ноги и встревоженно спросил:

– Послушайте, что вы имеете в виду? Зачем вы мне все это рассказываете? Какой-то алкаш… Если его убили, это, конечно, ужасно, но при чем здесь я? Я о нем в первый раз слышу!

Я продолжала молча сверлить Углянцева взглядом, и он занервничал еще сильнее:

– Не понимаю, чего вы от меня хотите? Ладно, бухгалтер – там вы еще могли подозревать, хотя это нелепо и бессмысленно…

Держать паузу было нелегко, но я справилась. И Углянцев снова перешел на визг:

– С тем же успехом вы можете подозревать любого прохожего! Да зачем, подумайте сами, зачем мне идти на такой риск?! А алкаш! С ним у меня вообще нет ничего общего!

– Ничего? – я, наконец, позволила себе заговорить. – А ресторан «Фараон»?

– Господи, – Углянцев осел в кресле, словно воздушный шарик, из которого медленно выпустили воздух, и заморгал. – При чем здесь мой ресторан?

– Ваш? – на мгновение опешила я.

– Ну, будет мой, – раздраженно отмахнулся Углянцев. – Это вопрос времени, и очень скорого времени. Еще пару недель, и «Фараон» перейдет ко мне.

– Так и я о том же, – моя улыбка была почти нежной. – Именно с целью завладеть рестораном и была затеяна вся афера.

– Афера, – Углянцев зажмурился и потряс головой. – Бр-р-р-р! Объясните, в чем конкретно вы меня подозреваете?

– А разве Марина Котельникова ничего вам не рассказала?

– Мариночка была очень расстроена и больше спрашивала, чем говорила. Я только понял, что у ее матушки серьезные неприятности. И вы намекнули Мариночке, будто я к этим неприятностям могу быть причастен. Так что я, по-вашему, сделал?

– Я не утверждаю, что вы сделали, – покачала я головой. – Но и не исключаю вашего участия.

Коротко, очень коротко, я изложила Углянцеву суть последних событий. Он внимательно слушал, а когда я закончила, признал:

– Остроумно. И надо сказать, действенно. Котельниковы долго сопротивлялись, а на этой неделе дело сдвинулось. Но я не понимаю, зачем убили несчастного алкоголика?

– Если обвинение Елены Юрьевны организовали вы, – уравновешенно объяснила я, – в ваших интересах избавиться от людей, которые могут подтвердить ваше участие.

– А-а… Да нет, бред какой-то! Допустим, они что-то там и подтвердили бы, что с того? Я тоже утверждаю: никого не видел и ничего не знаю. И потом, подумайте сами, ну какой мне смысл кого-то убивать? Я законопослушный бизнесмен, у меня свои методы, отработанные и дающие прекрасный результат! И вдруг – убивать, рискуя посадить себе на хвост уголовку? Я не олигарх, и даже если сумею сбежать за границу, статус политического беженца мне не светит, у меня не те деньги! Я скромный бизнесмен, меня повяжут и посадят! Так зачем мне это?

– Чтобы получить ресторан «Фараон», – предположила я.

– Глупости! Ресторан будет моим и без всех этих ужасов! Не через две недели, так через месяц, так что же? Да, это неприятно, да, меня торопят… – он поперхнулся и закашлялся.

Думаю, всему, что он до сих пор говорил, можно верить. Потому что вот сейчас-то милый Анатоль притворяется, и я это ясно вижу. И кашляет так старательно именно потому, что сболтнул лишнее. Тянет время, пытаясь сообразить, как отвлечь мое внимание от сорвавшихся с языка слов. Придется его разочаровать. Я не собираюсь делать вид, будто не уловила смысла: Углянцев добывает ресторан не для себя. А ведь и Котельникова упоминала о том же, говорила, что для серьезного бизнесмена у него слишком много слишком разных предприятий. Проницательная женщина. Что ж, продемонстрирую и я свою проницательность:

– То есть как покупатель ресторана вы подставное лицо?

Углянцев перестал кашлять, хмуро посмотрел на меня:

– Вы же не думаете, что я стану обсуждать с вами это?

– И имена своих клиентов не назовете?

Он только дернул плечом – дескать, зачем задавать идиотские вопросы?

– А мысли, что они могут быть замешаны, не допускаете?

– Нет! – быстро и резко ответил Углянцев. Слишком быстро и слишком резко. Очевидно, сомнение отразилось на моем лице (собственно, я и не старалась его скрыть), и Анатоль продолжил: –Говорю же вам, я никогда не связываюсь с уголовщиной!

Следующие десять минут он излагал свои безупречно законопослушные методы, напомнив мне товарища Бендера с его сотней способов честного отъема денег. Содержать своих людей в налоговой полиции, в пожарной охране, в санэпидстанции и прочих важных госучреждениях и натравливать их, по мере необходимости, на владельцев небольшого бизнеса, в частности на Котельниковых, означало, в его понимании, жить в полной гармонии с уголовным кодексом и собственной совестью.

Спорить с ним, объяснять, пытаться перевоспитать? Бессмысленно. Мне стало скучно, и я вежливо прервала его, намекнув, что все, конечно, очень мило, я получила большое удовольствие, узнала много нового и полезного, но не слишком ли мой визит затянулся? Углянцев, моментально вернувшись к привычному амплуа обаятельного сердцееда, извинился и поцеловал мне ручку:

– Вы позволите мне самому доставить вас домой?

Я посмотрела на часы и вздохнула:

– Позволю.

Прийти домой пораньше сегодня никак не получится. А ведь еще надо будет зайти в магазин и снова купить продукты! И заставить Углянцева за них заплатить! А почему нет? Это по вине его подручных я лишилась кефира, макарон и прочего. Вот пусть и расплачивается за своих горилл.

Впрочем, меня ожидал приятный сюрприз. Когда Анатоль открыл передо мной дверцу машины (теперь я имела возможность разглядеть – это действительно был «роллс-ройс»), на заднем сиденье я увидела свои пакеты. Немного грязные – все-таки по асфальту повалялись, но целые и, судя по объему, все продукты на месте. Надо же, какие на Углянцева работают милые и внимательные бандиты!

В машине мы о делах не говорили, вели беседу самую светскую – о погоде. Когда тема иссякла, несколько минут молчали. Потом я деликатно кашлянула:

– Не то, что бы это было так важно, просто хочется понять. Вы называете Котельникову Мариночкой, хотя довольно давно расстались. Почему?

– Да, мы расстались, и что с того? Разве это означает, что обязательно нужно до скандала доводить? Может, вы и не поверите, – он забавно напыжился, – но у меня со всеми женщинами, а их было немало, сохранились самые прекрасные отношения!

– Да почему же не поверю? – я вспомнила лицо Марины, рассказывающей про «роман с Анатолем» и усмехнулась: – Поверю.

Машина остановилась у подъезда. Пока я копошилась, открывая дверцу, Углянцев чертиком выскочил наружу, подал мне ручку, помогая выбраться, а потом, схватил пакеты и выразил готовность донести их до двери. Я еле отбилась – такому только позволь до дверей дойти, он и в квартиру просочится, и на ужин напросится, а то и ночевать останется! Нет уж, спасибо!

Но когда я, распрощавшись, повернулась, чтобы уйти, он нерешительно коснулся моего плеча:

– Рита скажите, а как… как был убит этот… человек? Алкаш?

Я на секунду задумалась, оценивая, не открою ли тайну следствия, ответив на вопрос. Нет, это не тайна, можно сказать:

– Ему раскроили голову. Орудие – железный прут или обломок трубы.

– Ах, вот как, – Углянцев помрачнел. – Неприятно.

– Неприятно? – я озадаченно посмотрела на него. – Вы считаете, это подходящее определение?

Он не ответил. Просто повернулся и, даже не кивнув, не взглянув на меня, пошел к машине. Будто в одно мгновение забыл о моем существовании. Все-таки Анатоль Углянцев – странный человек.