Идолы прячутся в джунглях - Валерий Гуляев

В темноте, которая так близко подступала к глазам, показались огни фонарей и послышались голоса масатекос. Они пошли охотиться на ягуаров и тапиров. Сколько опасностей ждет их в этом грозном ночном лесу! Я опять вспомнил пинолильос, которые изредка давали о себе знать. Но, возможно, эти самые пинолильос и не кусают индейцев. Или, может быть, индейцы привыкли к их укусам.

А беседа у очага продолжалась. Она кончилась лишь за полночь.

Я не мог уснуть. Может, непривычной была кровать с пологом, а может, не спалось потому, что до слуха доносились голоса индейцев.

— Маурилио! — позвал я.

Маурилио откликнулся не сразу. Очевидно, я нарушил его раздумья. Маурилио называют «счастливым индейцем», он учился в школе и теперь живет в городе.

— О чем говорят твои односельчане? — спросил я.

— Они хотят завтра собрать деньги и дать их мне, чтобы я купил в городе две винтовки. На днях ягуар опять утащил ребенка.

Некоторое время было тихо. Но потом послышался старческий голос.

— Старик говорит, — перевел мне Маурилио, — что ягуары едят людей потому, что люди сами в этом виноваты.

Заявление старика было встречено с недоверием. Когда шум немного улегся, старик откашлялся и начал рассказ:

— Жил когда-то человек, и любил он гулять по округе с палкой в руках. (Маурилио переводил мне слова старика, сохраняя даже интонации индейской речи.) И вот однажды повстречались тому человеку на пути ягуары. Они зарычали, будто хотели сказать: «Зачем ты, человек, пришел сюда?» Но человек не испугался. Он знал, что ягуары не едят людей. «Что вы рычите? — спросил человек. — Садитесь рядом. Расскажу я вам сказку. И, если понравится, я буду приходить к вам каждый день».

Может, ягуары не понимали, о чем говорит человек, но они послушно сели. Человек не торопясь стал рассказывать. «Однажды шел бедняк по дороге и нашел колечко. Колечко было волшебное: скажи ему, что ты хочешь, и тут же твое желание исполнится. И стал тот бедняк королем… А что случилось с колечком, я завтра расскажу», — пообещал человек и ушел.

Ягуары долго сидели на том месте, что-то рычали друг другу, потом ушли. Но на следующий день в тот же самый час они собрались около камня. Пришел и человек. Он сел на камень и продолжил рассказ: «Король подарил то колечко королеве. И она носила его. Но вот приехал один заморский шарлатан-доктор, усыпил королеву, снял с нее драгоценное колечко и уплыл далеко за океан…»

И опять ушел человек. На следующий день снова собрались ягуары, и он снова пришел. И так повелось каждый день. После полудня, когда немножко спадала жара, ягуары собирались около камня. Обязательно являлся человек и продолжал свой рассказ.

Но однажды человек не пришел. Слишком много накопилось у него дел по хозяйству. А ягуары сидели и ждали. И так как человек не пришел, они решили навестить его ночью. Они взобрались на хижину, стучали по крыше лапами, но человек делал вид, что не слышит их. Наутро человек притащил к дому много камней и сделал из них высокий забор.

Ягуары снова пришли ночью и, увидев забор, поняли, что человек больше не хочет встречаться с ними… «Значит, он нарушил обещание, — решили они. — Он не хочет больше рассказывать нам сказки». Ягуары разломали крышу дома и съели человека. С тех пор они мстят людям.

— Нечестный был тот человек, — задумчиво произнес кто-то из слушателей. — Пообещал — выполняй!

— А ты думаешь, все звери и птицы честные? — послышался звонкий задористый голос. — Как бы не так! Вот, например, курица. На вид невзрачная скотинка, а ведь она просто обманщица. Говорят, тысячу лет назад на земле был такой голод, что звери и птицы умирали. И однажды курица — она тогда была дикой птицей — прилетела из тропического леса в деревню и увидела на пороге дома женщину с кукурузным початком в руках. Курица жадно глядела, как женщина выковыривает из початка золотые зерна и бросает их себе в рот. Может быть, потому, что курица была очень голодна, она вдруг подошла к женщине и заговорила человеческим голосом. «Дай мне хоть несколько зерен», — попросила курица. Женщина удивилась. Впервые она слышала голос курицы. Но зерен у нее было мало, и она не хотела отдать их. «Кшш!» — крикнула женщина. Курица не улетела. «Лучше ты мне дай поесть, — еще громче сказала курица, — или я придумаю тебе такое наказание, какого ты не ожидаешь». Женщина испугалась и дала несколько зерен курице. Курица проглотила зерна и осталась жить около дома. А женщина, боясь наказания, обещанного курицей, накормила ее и на следующий день, а потом привыкла кормить курицу всегда.

Индейцы негромко посмеялись. Посмеялся вместе с ними и Маурилио. Я тоже улыбнулся, представив безобидную курицу в роли обманщицы.

На том и кончились индейские посиделки. Мягко ступая босыми ногами, индейцы направились по тропинкам к своим хижинам. В лесу смолкли цикады. Вскоре заснул Маурилио. А я лежал с открытыми глазами. Была какая-то удивительная, отрешенная тишина, которую я ощущал впервые в жизни. Тихо было не только здесь, но и за сотни километров вокруг. Это был океан тишины.

И мне подумалось о том, как же должен чувствовать себя индеец в грохоте больших городов, шумных железных дорог и автомобильных трасс. Так велика разница между этим миром и тем, откуда прибыл я! И сон в этой тропической ночи в джунглях был иным, не похожим на тысячи снов, виденных мною до этого.

Новый день в деревне начинается рано. Звонкий лай собак и крики петухов, плач детей и странный говор хозяек перемежаются с криками обезьян в лесу, которые тоже очень рано начинают свой трудовой день.

Я выглянул из хижины и увидел на площадке ребятишек, голых, чумазых, с круглыми и удивительно подвижными глазами. Некоторые из них что-то грызли — наверно, ствол сахарного тростника. Здесь же стояли и взрослые и с любопытством ждали, когда же появится иностранец.

Вместе с Маурилио я вышел из хижины. Поздоровался со всеми по-испански, но, видимо, я мог сделать это и по-русски, потому что мало кто из этих людей знал испанский. Да индейцам, очевидно, не так уж и важно было поговорить со мной. Важно идти рядом, рассматривая мое лицо, одежду, фотоаппарат, часы.

Так я и шел по улице в шуме гортанных споров и разговоров. И, наверно, со стороны был похож на пленника этого индейского племени.

Отсюда, с улицы, хорошо были видны небольшие квадраты кукурузных полей, окруженные плотной стеной джунглей. Трудно в этих краях отвоевывать землю у леса. Лес так силен, что он снова и снова пускает свои корни на расчищенных под посевы участках. Правда, крестьяне сеют не так, как у нас. Они берут острую палку, делают ею углубление в земле и бросают туда зерна кукурузы. Три года без всяких удобрений земля дает хорошие урожаи. На четвертый год расчищается новый участок, а старый зарастает.

Жизнь у индейцев масатекос проходит на улице, около хижины. Кто-то точит мачете, местный парикмахер стрижет своего собрата. Под большой крышей из пальмовых листьев разместился «детский сад». Из белых простынь, привязанных концами к веревке, сделаны люльки. Пока матери работают в поле, младенцы покачиваются в люльках. Около некоторых хижин иногда увидишь трех, а то и четырех женщин. Большинство индейцев имеют по нескольку жен.

На следующий день мы решили навестить «брухо», местного знахаря. По узкой тропинке на околице деревни шагала семья. Впереди шел мужчина. За ним гуськом три женщины. За спиной у каждой в мешке сидел ребенок, в руках — тяжелые плетеные корзины. У мужчины никакой ноши не было. Он крутил меж пальцев тоненькую, хорошо обструганную палочку — ведь он глава семьи!

За нами шла толпа индейцев. Правда, когда мы приблизились к хижине «брухо», шумный говор смолк. Люди остановились на почтительном расстоянии от хижины.

Я подходил к жилищу «брухо» с волнением. С детских лет я представлял себе колдуна с гремящим бубном в руках, исполняющего феерический танец. И вот наконец я увижу настоящего шамана.

Первым в хижину вошел Маурилио. Он сказал несколько слов по-индейски и только потом пригласил меня. Переступив порог, я увидел человека, спокойно сидевшего по-турецки на земляном полу. На голове у него была повязка красно-синего цвета. Глаза опущены.

Мы сели напротив шамана. Но взгляд колдуна не изменился. По-прежнему вид у него был отрешенный и замкнутый.

Я смотрел на «брухо» и думал о его безграничной власти над жителями поселка. Конечно, дело здесь не столько в религиозных чувствах, сколько в том, что «брухо» единственный человек, который лечит людей. До ближайшей больницы нужно добираться целый день.

— Я лечу только в понедельник, во вторник, в среду и воскресенье, — хмуро говорил шаман, глядя по-прежнему на земляной пол. — В остальные дни лечить запрещено богом. Нельзя лечить ночью. Потому что ночью дух покидает тело и возвращается только утром…