Идолы прячутся в джунглях - Валерий Гуляев

Не кто иной, как сам Майкл Ко объявил когда-то, что поздний этап в истории Сан-Лоренсо, названный им «Палангана» (600–300 годы до н. э.), по своей архитектуре и глиняной посуде — точная копия Ла Венты. Одновременно почти все скульптуры Ла Венты были объявлены двойниками каменных изваяний этапа Сан-Лоренсо (1200-900 годы до н. э.). В итоге получается какая-то странная и непонятная картина: одна часть единой по стилю культуры Ла Венты — скульптура — существовала в 1200-900 годы до н. э., а другая — архитектура — в 600–300 годы до н. э. Больше того, излишняя поспешность некоторых археологов США, которые подогнали прежние даты C14 из Ла Венты ко вновь открытым древностям Сан-Лоренсо, сыграла с ними злую шутку. Отнеся Ла Венту к 1000-600 годам до н. э., они тем самым еще более углубили и без того значительный хронологический разрыв с Трес-Сапотес — памятником, имеющим уже то преимущество, что для него известна хотя бы одна твердая временная веха — стела «С» (31 год до н. э.). Мы уже видели, что многие находки из обоих этих центров необычайно близки друг другу. Кроме того, все три названных памятника ольмеков — Ла Вента, Сан-Лоренсо и Трес-Сапотес — имеют абсолютно сходные каменные скульптуры и прежде всего гигантские головы в шлемах!

В таком случае остается думать, что ольмеки ухитрялись изготовлять без малейших изменений совершенно не отличимые друг от друга скульптуры-двойники (хотя бы те же каменные головы) на протяжении многих сотен лет, что совершенно невероятно. Если мы возьмем в качестве сравнения скульптуру майя, известную нам примерно на протяжении 700–800 лет классического периода, то там отчетливо видно, как заметно меняется даже за два-три столетия и общий скульптурный стиль, и отдельные его детали. Следовательно, новые даты С14 для Ла Венты и Сан-Лоренсо неверны.

«Есть все основания предполагать, — утверждает Майкл Ко, — что у древних ольмеков существовало прочное государство». Возможно, это и так. Но каков был его характер? Когда, на каком этапе истории Тамоанчана оно появилось?

В целом возражать не приходится: скульптуры, отражающие зрелую пору ольмекского искусства, прославляют силу и могущество правителей, их победы над врагами и тесную связь с богами. Так, на алтаре № 4 из Ла Венты изображен правитель или царь в пышном облачении. Он держит в руках длинную и толстую веревку, которая, словно сетью, опутывает группу полуголых пленников. Правда, на этих величественных изваяниях нет жестоких надписей в духе изречений ассирийского деспота Ашшурбанипала: «Я вырвал языки тех воинов, нахальные уста которых говорили дерзости против… моего бога и которые против меня задумали злое… Остальных людей живьем принес я в жертву. Их изрубленные тела я скормил собакам, свиньям и волкам…»

И тем не менее можно не сомневаться, что владыки страны Тамоанчан тоже не брезговали никакими средствами в борьбе за укрепление своей власти (победоносные войны, политические интриги, выгодные браки и т. д.).

На древней стеле, найденной в Альварадо (Веракрус) мы видим изображение ольмекского правителя, горделиво возвышающегося над жалкой фигурой обнаженного пленника. Последний простирает к грозному владыке связанные руки, прося, по-видимому, о милосердии. Но все напрасно: победоносный царь даже не смотрит на своего поверженного врага. Участь пленника уже решена: его либо принесут в жертву богам, либо обратят в раба. И таких изображений встречается здесь немало.

Майкл Ко считает, что первые ольмекские династии появились еще в те далекие времена, когда повсюду господствовала раннеархаическая культура — в конце второго тысячелетия до н. э. Но если учитывать время появления основных признаков государственности и цивилизации у ольмеков — письменности и городов, — то это важное событие, на мой взгляд, совершилось не ранее I века до н. э. Правда, Майкл Ко и Альфонсо Касо считают, что могучая империя ольмеков существовала чуть ли не на заре земледельческой эры в Новом Свете; при этом они ссылаются на широкое распространение ольмекских изделий и ольмекоидных влияний по всей Центральной Америке. В ответ на это я мог бы сказать вслед за одним ацтекским мудрецом:

Действительно они все там былии жили.Много следов того, что они сделалии оставили там, мы находим до сих пор.

Но кто и когда попытался доказать точный возраст рельефов в Чалькацинго или странных варварских скульптур Сальвадора и Гватемалы? Их неправдоподобно раннее происхождение было постулировано заранее, без приведения каких-либо серьезных аргументов. Между тем многие специфические детали рельефа № 1 из Чалькацинго (например, капли падающего дождя) абсолютно совпадают с изображением на лицевой стороне «Стелы „С“ из Трес-Сапотес» (31 год до н. э.). И тем не менее многие люди, следуя какой-то непонятной традиции, продолжают приписывать рельефам Чалькацинго невероятно глубокую древность.

На тихоокеанском побережье Гватемалы в Эль-Ситио недавно нашли нефритовый топор. Одна его сторона украшена искусно вырезанной маской главного божества ольмеков — человека-ягуара. Другую сторону покрывают колонки иероглифов со следами полустершейся красной краски. Эти вычурные знаки очень напоминают письмена некоторых монументов Каминальуйю, относящихся к рубежу н. э., а также «Статуэтки из Тустлы» (162 год н. э.). Это уже второй после стелы «С» случай, когда типично ольмекское божество встречается вместе с иероглифическими знаками I века до н. э. — начала н. э. А это означает, что зрелое ольмекское искусство существовало именно в данный отрезок времени. Но многие исследователи предпочитают не замечать подобного «пустяка» и вполне серьезно говорят о разновременности изображения и надписи на одном и том же предмете. Поэтому поневоле приходится продолжить скучный перечень случаев явного несоответствия существующих представлений и реальных фактов.

Несколько лет назад в руки американских археологов попала часть богатой добычи грабителей древних могил из юго-восточной Мексики. Среди остальных вещей особенно выделялось нагрудное украшение в виде большой пластины из зеленого кварцита. В центре его изображен характерный силуэт головы ольмекского человека-ягуара. На оборотной стороне видны колонки иероглифов в количестве двадцати пяти знаков и фигура сидящего человека. Эти письмена, хотя и похожи на майяские, но в целом гораздо ближе древнейшим надписям из Монте-Альбана. Их возраст, по определению специалистов, составляет приблизительно 50–25 лет до н. э.

Таким образом, мы опять видим изображение наиболее почитаемого божества ольмеков на предмете I века до н. э.

Среди руин затерявшегося в лесной чаще майяского города Вашактуна археологи обнаружили изящный каменный храм. Под его главной лестницей, в тайнике, вместе с изделиями мастеров майя лежала ольмекская нефритовая статуэтка, испещренная резными узорами, имитирующими татуировку. Время сооружения тайника устанавливается по стилю архитектуры и керамики. Это первые века н. э. И, следовательно, цивилизации майя и ольмеков в какой-то период сосуществовали: между ними не было большого хронологического разрыва.

Много споров в ученых кругах вызвала находка большой нефритовой статуи из Лас-Лимас, Веракрус. Она изображает сидящего жреца или правителя, который держит на руках тело столь любимого ольмеками божества — ребенка-ягуара. Лоб и щеки главного персонажа украшены сложным резным орнаментом, тоже воспроизводящим, вероятно, татуировку. Статую случайно нашли дети, игравшие в лесу. Но никаких следов пребывания древнего человека на месте находки обнаружено не было. Ни малейшего обломка керамики. Ни уголька или горсти золы от священных костров. Казалось, нефритовый истукан сам вынырнул из глубины земли, да так и остался наверху охранять покой лесной чащи. Кто и когда поставил его здесь? С какой целью? Майкл Ко поспешил зачислить скульптуру из Лас-Лимас в число древнейших ольмекских изваяний. Но мексиканский археолог Медельин Сениль был более осторожен в своих оценках. Он полагал, что нефритовую статую сделали примерно в V веке до н. э. Однако при внимательном изучении орнаментов скульптуры из Лас-Лимас сразу же бросается в глаза их поразительное сходство с узорами ольмекских изваяний из Вашактуна (статуэтка в тайнике, под лестницей храма) и Серро де Лас-Месас (стела № 9). Оба последних предмета, как известно, относятся к первым векам н. э. Скорее всего и нефритовый жрец из Лас-Лимас появился на свет в одной из мастерских Веракруса примерно в то же самое время. Наконец, среди монументальных скульптур знаменитой Ла Венты есть плоский каменный алтарь с изображением головы человека в маске в виде утиного клюва. Совершенно такие же образы «утиноголовых» жрецов или правителей встречаются у ольмеков еще дважды: монумент № 5 в Серро де Лас-Месас и «Статуэтка из Тустлы» (162 год н. э.). Этот список удивительных совпадений и неожиданных открытий можно было бы продолжить и дальше. Но и сказанного уже вполне достаточно для того, чтобы усомниться в достоверности существующей ныне хронологии ольмекских древностей. С другой стороны, эти факты хорошо согласуются с той точкой зрения, согласно которой начало цивилизации в стране ольмеков приходится лишь на I век до н. э.