Кумир - Стив Сомер

Он открыл кожаную папку, лежавшую на столе. Внутри находились подробные записи, сделанные рукой Салли.

— Мне известно, например, что вы не вступаете ни в какие сделки. Не запускаете руку в партийную кассу. Ваш офис не набит родственниками. И когда вы покинете Вашингтон, то хотели бы, чтобы ваша репутация осталась незапятнанной.

Истмен, не отвечая, внимательно смотрел на него.

— Вот я сижу и удивляюсь,— произнес Терри.

— Н-да,— пробурчал Истмен.

— Удивляюсь: зачем вам все это надо? Ради чего, собственно, вы готовы пустить по ветру то, что составляет вашу внутреннюю сущность? Даже, если получится, продать душу дьяволу. Только чтобы сохранить свой пост?

Истмен оторвал от подлокотника свой массивный палец, словно собираясь встать, но остался сидеть. Вместо этого он отхлебнул виски, держа рюмку обеими руками.

— Конечно, Дэн, у всех у нас свои амбиции,— продолжал Терри.— Да если бы каждым из нас не двигало страстное желание во что бы то ни стало преуспеть, ни я, ни вы не были бы сейчас в Вашингтоне на тех постах, которые мы занимаем. Одни попадают сюда путем разных сделок, другие — за счет силы характера и прочих достоинств. Полагаю, вы относитесь к последним. Вот почему я и не перестаю удивляться… Как это вы вдруг можете взять и пожертвовать всем, что у вас есть, ради нового срока в Белом доме.

Терри встал, морщась от боли. Подойдя к камину, он опустился на колени и чиркнул длинной спичкой, поднеся ее к краешку скомканной газеты, торчавшему из-под лучин для растопки.

— Мой тесть — человек крутой.— Терри следил, как пламя в камине поднимается все выше.— Друг с другом мы не разговариваем. Со своей стороны я сделал все, что мог, чтобы Харриет жила в полном комфорте. Конечно, это трагедия. Тут мне нечего больше добавить.

Поленья начали шипеть и потрескивать, оранжевый отблеск заиграл на стене за спинами собеседников. Истмен по-прежнему молчал.

— Не я выбирал события. Это события выбрали меня,— заговорил Терри.— Место действия определено судьбой. Но у меня честолюбивые планы. И я оказался в нужном месте — в нужное время. Мне просто повезло. Каяться мне не в чем. Весьма сожалею об этой истории с… Тедом Уикоффом. Его, кажется, так зовут?

— Да.

— Весьма сожалею,— повторил Терри. Он сел и запахнул колени полами халата.— Но вам, уж извините меня, не следовало отправлять его в Хьюстон.

— Я и не отправлял его.— Истмен потряс виски, заглянув в свою рюмку.— Правда, и не останавливал.

Довольно долго после этого оба сидели молча, глядя на разгоревшееся в камине пламя.

Наконец Истмен произнес:

— Я хотел бы договориться с вами. Вы и я. Давайте отправимся на съезд в Сент-Луис вместе. И будем выступать там одним списком.

Терри не пошевелился, не оторвал взгляда от огня.

— А как же президент Бейкер?

— Мы попросим его выйти прогуляться.

Терри снова уставился на огонь, обдумывая эти слова.

— Сожалею, Дэн,— твердо сказал он,— но купить меня вам не удастся.

Истмен допил виски, попрощался. Шаркая, прошел к дверям. Когда он удалился, Терри еще долго сидел у камина.

5.20.

— О, он прекрасен… просто прекрасен! — воскликнул Лу Бендер, пробежав до конца запись беседы Фэллона с Истменом, и захлопнул досье.

Утро еще не начиналось, но он уже полностью проснулся и был готов к дальнейшим событиям.

— Тоже мне парочка вонючих бойскаутов нашлась! — прокомментировал Лу Бендер.— Хотя этот Фэллон — крепкий орешек.— Он положил руки на пластик кухонного стола.— Настоящий сукин сын. Но за ним будущее. А Дэн Истмен — это, считай, уже история. Почти что древняя…

В дальнем углу кухни, согревая руки чашкой растворимого кофе, стоял агент Браунинг из секретной службы.

— Что-нибудь еще, сэр?

— Вроде ничего. Как, по-вашему, можно будет обнаружить там наш "жучок"?

— Это же наш "жучок", и мы сами проверяем: на месте он еще или нет. Так кто же его найдет, кроме нас?

— Хорошо, а если они приведут своих спецов?

— Тогда найдут. Но все равно не узнают — чей.

— Зато узнают, что он там был! Разве это не наведет их на след?

Браунинг пожал плечами:

— Хотите, чтоб я его убрал?

— Пожалуй, да,— произнес Бендер в задумчивости.

— Что ж, через час его там уже не будет.

— Спасибо, агент Браунинг,— улыбнулся Бендер. Теперь он мог быть спокоен: то, что скажут Терри Фэллону во время предстоящего визита, не будет зафиксировано на пленке.

5.40.

— Панда!… Панда!… Пандемониум[82]! — кричал в трубку Крис Ван Аллен.— Земля вызывает Салли Крэйн! Ты проснулась?!

Кричать, впрочем, было незачем. Салли уже пила свою вторую чашку кофе, а вокруг были разбросаны утренние газеты.

— Ты видел "Пост"?

— Уже вложил вырезку в свой дневничок. А насчет Уикоффа слышала? Кто-то вышиб ему мозги — в мужском туалете одного хьюстонского бара.

— Та-ак!

— Экстренное политическое совещание гомосексуалистов сейчас стоит перед альтернативой: то ли собирать официальный митинг, то ли ограничиться дружеской вечеринкой.— Он засмеялся собственной остроте.

— Перестань паясничать, Крис! Лучше скажи, как бы мне повидаться с Терри?

— Повидаться? Послушай, дорогуша, ты же в десять утра вылетаешь!

— Наверное, я не полечу.

— То есть?

— Сегодня такой день — всякое может случиться.

— Например?

Салли предпочла уклониться от прямого ответа:

— Ты не мог бы прихватить меня в полвосьмого?

— Нет проблем. И тебя и шампанское в ведерке со льдом, чтобы нам гульнуть по дороге в аэропорт.

— Мне бы лучше черного кофе. Главное — не опоздай.

— Ни за что! — Крис положил трубку…

А фотографии Истмена уже красовались на всех первых газетных полосах. По контрасту с его выходкой убийство возле дома Терри едва удостоилось упоминания. Была, правда, и заметка, которой с таким нетерпением ждала Салли,— пусть в одной-единственной "Нью-Йорк таймс" в самом низу 35-й страницы. Заголовок, набранный самым неброским шрифтом, гласил:

КРУПНЕЙШАЯ ТЕЛЕКОМПАНИЯ ПЛАНИРУЕТ СЕРИЮ ИЗ ТРЕХ ДЕБАТОВ МЕЖДУ КАНДИДАТАМИ В ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТЫ.

Менее трети колонки, а Лига женщин-избирательниц[83] реагирует на редкость уклончиво. Словом, заметка, полная неопределенности. Главное, однако, не в ее содержании, а в том, что она есть. И лишний раз подтверждает: то, что Салли кормила до сих пор одну только Эн-Би-Си, а прочих держала на голодном пайке, оказалось куда более эффективным, чем она могла себе представить. Итак, ее вчерашний блеф сработал! Серия из трех дебатов — величайший подарок для Терри. Правда, ему еще остается обеспечить себе выдвижение. Но тут Салли сумеет ему помочь. А для этого… нельзя ли еще раз использовать Томми Картера?…

В 6.35 зазвонил телефон: это был Картер.

— Видела?

— Видела,— ответила Салли как можно более безразлично.

— Значит, договорились?

— Почти.

— Послушай, Салли,— голос у него был раздраженным,— ты получила, что просила. Плати!

— Надо еще кое-что обсудить,— ответила она как можно мягче.

— Черт тебя подери, Салли!

— Не груби, Томми! Ты ведь знаешь, Дэн Истмен только что сошел с дорожки…

Он изумился:

— А, так ты имеешь в виду эти фотографии?

— Да.

— Думаешь, они ему так уж навредят?

— Думаю, они его прикончили.

— Несколько паршивых картинок? — с недоверием проговорил Картер.

— Да, они посильнее, чем топор палача.

— Ну-ну… допустим. Какие еще кабальные условия ты теперь выдвигаешь?

— Практически никаких.

— Ну да?!

Она перевела дух:

— Среда. Вечером, как только мы прибудем в Сент-Луис на съезд. Всего один час — с восьми до девяти. Да, то самое время, о котором мы договаривались.

— В среду в восемь? Не смеши…

— А почему? Терри для вас самый горячий товар. Его рейтинг…

— Забудь ты об этом рейтинге. Его оппоненты нас просто задавят, если мы не дадим им равного времени в эфире.

— Но ведь Фэллон официально еще не кандидат. А правило насчет равного времени относится только к зарегистрированным кандидатам.

— В теории, Салли. Но здесь уже не теория, а политика. И если мы не предоставим им всем равных возможностей, они нас съедят.

— Они смогут сделать это, только если их изберут.

— Перестань кормить меня дерьмом!

— Томми, мы друзья или нет?

— Раньше мне так казалось…

— Томми!…

— Что еще?

— Цветы. Я была просто в восторге.

— Да? — И он повесил трубку.

Салли набрала личный номер Терри.

— Видел газеты?

— Ночью у меня был Истмен.

— Что? Когда? — Салли даже привстала.

— В половине третьего.

— Господи! Что он хочет? Что говорит?

— Думаю, ему хотелось, чтобы я понял его чувства. И еще: он вроде как хотел извиниться…