Люби меня по-немецки - Агата Лель

выдержит и я умру. Мне страшно. Я хочу жить! И этого обезумевшего фрица я тоже хочу не меньше. Так нельзя, это нечестно!

— Курт, эй. Стой! — собирая волю в кулак, уворачиваюсь от поцелуев. — Да подожди ты. Аufhören!

— А тебе идёт мой язык. Думаю, всё остальное тоже подойдёт идеально.

"Настоящая женщина обязана вести себя достойно и ни в коем случае не должна отдаваться малознакомому мужчине в каком-то непонятном коридоре. Даже если этот мужчина похож на бога Эроса и целуется так, что внизу живота кипит огненная лава, — голосом мамы упрекает здравый смысл, и я пытаюсь взять верх над предающим телом.

— Курт, я пришла сюда не за этим… Просто поговорить… — тяжело дыша, вырываюсь-таки из его хватки. Одёрнув полы пиджака, убираю за уши растрепавшиеся волосы. — Как-то это всё… поспешно, тебе не кажется?

— Если дело только в Оливере, предоставь его мне, — поставив ладони на стену по обе стороны от моей головы, шепчет фашист. — Извини, но я не могу допустить, чтобы какой-то пижон в твидовом пиджаке испортил тебе жизнь. Ты не любишь его, это очевидно.

— Мы больше не вместе с Олегом, сегодня я взяла тайм-аут.

Красивое лицо расплывается в довольной улыбке. Облизав быстрым движением губы, Ганс смотрит по сторонам и снова припечатывает меня к стене.

— Это очень, очень хорошо, амазонка. Ты не пожалеешь о своём выборе.

— Я ещё никого не выбирала, не накидывай на себя пуха. Ты тут вообще не при чём. Это просто… совпадение. Ну, твоё появление и наша пауза с Олегом.

— Да-да, я так и понял, — легко соглашается он и снова целует так, что он переизбытка чувств я едва не падаю замертво в приступе острой гипоксии. Рядом с ним я забываю как дышать. Да я даже имя своё рядом с ним не помню.

"Не тупи, детка, хватай лимон и дави из него сок! Когда ещё жизнь будет к тебе так благосклонна! — подстрекает мысленная Диана в обличие чертёнка, и я разрываюсь между как хочу и как надо.

Когда чаша весов начинает неумолимо клониться в сторону аргументов Дианы, и я практически решаюсь на самый безбашенный поступок в своей жизни — хочу спросить, где его гримёрка и есть ли там удобный диван, как дверь с грохотом открывается, запустив в коридор рыжую полоску света и грохочущие басы:

— Хей, Курт, я всюду тебя ищу. Твой выход, — долговязый хипстер с болтающимися наушниками на шее кивает себе за плечо. — У тебя на всё две минуты.

На всё? Это он о чём?

Мне кажется или этот парень нисколько не удивился, и вообще не считает, что помешал. А может, дело в том, что он видит подобную картину слишком часто, чтобы хоть как-то на неё реагировать?..

— Извини, мне пора на сцену, — Ганс поправляет воротник кожаной куртки и припечатывает мои губы финальным поцелуем. — Я быстро.

— И часто ты водишь сюда своих женщин?

— Своих женщин?

— Ну, да, поклонницы, молоденькие фанатки, — стараюсь говорить ровно, но внутри всё клокочет от одной только мысли, что я всего лишь одна "из".

— Может, я подорву сейчас созданный в твоей голове образ крутого музыканта, но я никогда не водил сюда своих фанаток.

— Сюда? — цепляюсь. — А куда водил?

— Мне приятна твоя ревность, это заводит, — улыбается он и заботливо поправляет мой воротник тоже.

— Ещё чего! Не ревность это! Просто вопрос. Я не слишком люблю брать потрёпанный товар, собственно, как и лежалый. А так как второе явно не про тебя…

— Давай поговорим позже, хорошо? Я правда очень тороплюсь. Идём, — Курт берёт меня за руку и выводит из коридора в забитый людьми холл. Мне сразу же кажется, что все смотрят на меня и думают, что я какая-то помешанная поклонница, которой удалось-таки урвать кусочек внимания красавца-музыканта.

Что это — мои иррациональные страхи или жестокая истина?

Я его по сути совсем не знаю, да и себя рядом с ним словно заново открываю, но не могу не признать, что мне приятно, как смотрят на него все эти собравшиеся здесь девчонки и льстит, что за руку иду с ним именно я.

— Четыре песни и я освобожусь, — сексуально шепчет Рейнхард мне на ухо и слегка сжимает мои пальцы. — Можем потом остаться здесь или поехать куда-нибудь. Например, куда-то, где не так шумно.

На постель намекает. Определённо. Его неприкрытая самоуверенность буквально обескураживает!

— Решим потом, хорошо? Иди, бедняга за пультом уже нервничает, — отпускаю его ладонь и хочу по-тихому затеряться в толпе, но Курт на глазах у всех снова меня смачно целует и только потом забирается на сцену.

Наблюдаю, как он приветливо машет залу рукой, слышу восторженный гул женских голосов.

Неужели, это не сон и всё происходит со мной на самом деле? Со мной! Не безбашенной Дианой! Я, должно быть, начисто лишилась рассудка, раз сама же подкидываю дровишек распаляя эту авантюру.

Двадцатисемилетний немец-музыкант и я? Серьёзно?!

— Так, значит, да? Опередила меня, бессовестная?! — ощущаю увесистый толчок в бок и оборачиваюсь. Рядом со мной топчется блондинистая девица, вульгарно перекатывая во рту жвачку. Радует только то, что она не выглядит агрессивно настроенной, скорее даже наоборот — дружелюбно улыбается во все тридцать два. — Эй, ты чего? Не узнала меня? Мы тусили здесь вместе на прошлой неделе. Ты ещё отказалась кадрить вместе со мной этого горячего парня. И теперь я понимаю почему, решила избавиться от конкурентки и оседлать его сама?

Видимо, заметив моё обескураженное лицо, блонди снова по-свойски пихает меня в плечо:

— Да брось, ты чего, я же не в обиде. В конце концов, на всех хватит, не сотрётся, — "подружка" заливисто хохочет, и я ещё острее осознаю весь ужас сложившейся ситуации.

Он гастролирующий музыкант, ему всего двадцать семь. Он молод, популярен, не обделён харизмой и обаянием, а если уж говорить об анатомических особенностях, так там вообще природа его щедро одарила. Так с чего я вдруг возомнила себе, что он хоть на толику может быть ко мне серьёзно настроен? Куда подевалась разумная Ульяна Кароль?

Толпы восторженных фанаток, авации, сцена,