Люби меня по-немецки - Агата Лель

и, сдвинув к великому ужасу Олега коллекционные фигурки слонов, призывно развожу в стороны ноги. Резинка чулок кокетливо выглядывает наружу, но его взгляд продолжает гипнотизировать чёртовы фигурки, игнорируя мой порыв отчаяния.

— Ульяна, что… что ты делаешь?

— Возьми меня, — в голосе несгибаемая сталь.

— Что? Возьми, в смысле — секс? Прямо здесь? Сейчас?

— Да, прямо здесь и сейчас!

Вытянув руку, словно спасая отчаявшегося от прыжка с крыши, Олег делает пару осторожных шагов вперёд:

— Детка, фортепиано… Оно раритетное и дико дорогое, твои каблуки могут оставить царапины. Это губительно для покрытия! Может, пойдём в спальню?

— Нет. Я хочу именно здесь. А потом там, — тычу пальцем на шкуру леопарда у декоративного камина. — Обмажешь моё тело взбитыми сливками, а потом слижешь.

— Но… это шкура гватемальского леопарда, на него даже смотреть желательно издалека, — нервный смешок. — Боюсь, взбитые сливки она мне точно не простит.

Он что, вспотел?!

— Хорошо. Тогда на кухонном столе. Смахнём тот страшный сервиз из Чехии и…

— Господи, Ульяна, да что вдруг на тебя нашло? — сокрушается. — Чем тебе не угодила кровать? Весь мир делает это там и ничего — все счастливы.

— Я знала, знала это! Дурацкая была затея, — к огромному облегчению благоверного спрыгиваю с фортепиано и поправляю юбку. — Но я по крайней мере попыталась.

— Попыталась что? Прости, но ты говоришь загадками.

— Попыталась расшевелить тебя, вывести из зоны комфорта, попыталась побудить тебя совершить какую-то глупость. Показать тебе, что главные вещи в жизни — не вещи! А чувства, страсть, адреналин — вот что важно, а неё кусок шерсти и уродливые фигурки слонов!

— Это мрамор из Неаполя! — ужасается он и ставит каждую на своё место. — Понятия не имею, что с тобой вдруг произошло, но давай спишем это на гормональный всплеск. Давно у тебя были женские дни?

— А ты не ведёшь за меня календарь? Странно.

Я негодую. Я завожусь. Очень хорошо, так мне будет гораздо проще.

— Не вижу ничего плохого в том, что я стараюсь всё держать под контролем и бережно отношусь к вещам, на которые сам же и заработал. А ты, прости, ведёшь себя сейчас как бунтующий подросток. Хочешь секса — я вовсе не прочь, правда, ты же знаешь, что лучше делать это через два часа после еды, а я только-только поужинал. Может, пока посмотрим кино, а потом…

— Вот, возьми, — извлекаю из кармана связку ключей и с облегчением кладу в его ладонь.

— Что это?

— Как видишь — это ключ от твоей, — намеренно нажимаю, — квартиры. Прости, Олег, так будет лучше для нас обоих.

Сказав, наконец, главное, с чувством выполненного долга иду на выход.

— Но зачем? Почему? — блеет Олег, явно выбитый из привычного седла постоянства. — Я дал их тебе от чистого сердца! Я действительно хочу чтобы ты стала частью моей жизни.

— Но желательно, чтобы не трогала твои вещи и вообще летала по воздуху, чтобы невзначай не испортить зимбабский, или какой там, паркет.

— Это тиковое дерево.

— Спасибо, буду знать.

— Ульяна, не пори горячку. Давай сядем, нальём по бокалу вина и поговорим о том, что тебя тревожит, хорошо? — Олег заключает мои ладони в свои и выверенным тоном адвоката за десять тысяч в час продолжает: — Думаю, в ходе доверительной беседы мы придём к консенсусу и забудем об этом маленьком недоразумении. Как ты на это смотришь?

— Помнишь, я говорила, что ты хороший? — отвечаю вопросом на вопрос. — Так вот — этого крайне мало, чтобы идти дальше по жизни вместе.

Голубые кристаллы глаз затмевает пелена подозрения.

— У тебя кто-то появился?

— Нет, конечно, нет, — вру, забыв, что передо мной первоклассный юрист.

— Понятно, — Олег шумно выдыхает через нос и отпускает мои руки. — И кто он? Я его знаю?

— Никто. У меня правда никого нет!

— Нет, не правда! Только я в толк не возьму — когда ты успела? Ты так много работаешь: командировки, совещания, важные встречи. Ну не твой же это босс, в конце концов! — и тут его осеняет. — Тот звонок — это был он?! Парень с немецким акцентом, Оливер, кажется? Это был он? Ты к нему поехала делать важный отчёт для Артура?

Молча киваю и опускаю глаза.

— У нас с ним ничего никогда не было, я тебе не изменяла. Но просто… В общем, мне нужна пауза. И дело даже не в том парне, эта пауза была мне нужна ещё давно. Мне надо хорошо подумать, всё взвесить. Побыть одной.

— И сколько тебе нужно времени на раздумья?

— Хочешь внести дату нашего воссоединения в свой ежедневник?

— Иронизируешь? Вообще-то, это ты меня сейчас кидаешь, а не я тебя! Твои шутки немного неуместны, тебе так не кажется? — складывает руки на груди и сжимает плотно губы.

Олег всегда казался мне если не великим красавцем, но очень симпатичным. Про таких, как он, говорят — благородая порода. Но сейчас, глядя на него, я вижу просто ухоженного мужчину под сорок, погрязшего в своих загонах по самую макушку.

— В общем, давай так: назовём это паузой. Мы побудем врозь и потом решим, как нам быть дальше.

— Я не поддерживаю твоё решение, но принимаю его, — холодно соглашается Олег. — Но знай, это только потому, что у меня к тебе есть чувства.

— Больше, чем к работе?

— Даже больше, чем твои к твоей.

Нет, всё-таки мистер Шмель не зря ест свой хлеб.

Разговор получился именно таким, как я и ожидала. Дипломат он дипломат во всём, даже если речь касается дел амурных. Никаких эмоций, голый расчёт.

С чистотой совестью покидаю его фешенебельную высотку, сажусь за руль и думаю, как мне теперь быть дальше.

Вот взяла я эту паузу, и? Что мне это дало? То у меня был хоть какой-то шанс обзавестись в ближайшее время потомством, а теперь я профукала и его. И что, что великой любви нет, зато дети точно получились бы умными. И аккуратными.

Чёртов Ганс,