Бесконечная любовь - Кэндис Кэмп

— Несомненно. Но леди Карлайл всегда неотразима.

Килботэн подошел и поклонился с безупречной грацией. Это был худощавый человек среднего роста, на вид лет сорока с небольшим. Четко очерченное лицо можно было назвать по-своему привлекательным: тонкий нос, впалые щеки, густые черные брови вразлет. Одет он был по последней моде. Темно-зеленый кашемировый сюртук отлично сочетался с белой рубашкой и ярким жилетом с цветочным узором.

Джентльмен бросил на леди Карлайл проницательный взгляд и начал прощаться.

— Боюсь, дамы, должен вас оставить. Слышу призывный голос музы, а игнорировать ее благосклонность не пристало.

— Конечно, дорогой. — Китти понимающе улыбнулась, а едва гость вышел из комнаты, удовлетворенно вздохнула. — Такой очаровательный мужчина. И деликатный. Милый Уэсли догадался, что мне хочется поговорить с тобой наедине.

— А мне не терпится вас выслушать. — Вивьен подвела подругу к софе. — Давайте сядем рядышком. Расскажите, чем вызвано такое смятение?

— О, совершенно идиотское происшествие! — На лице Китти отразилось не столько отчаяние, сколько недовольство. — Но это подождет. Прежде хочу услышать о твоем отце. Слышала, что его привезли в Лондон едва ли не при смерти. Немедленно скажи, что это неправда!

— Конечно, неправда. Если бы случилось что-то серьезное, я бы сразу вам написала. — Вивьен улыбнулась. Китти не любила плохих новостей, и она постаралась немного приукрасить правду. — У папы случился небольшой приступ, и Грегори решил убедиться, что угрозы здоровью нет. Вот и все. Он не доверяет сельскому доктору — я говорю о Грегори; папу-то как раз он вполне устраивает, поскольку позволяет собой командовать.

Китти рассмеялась, и сразу стало ясно, что герцог до сих пор ей дорог.

— Совсем в его духе. Значит, Марчестер не болен?

Вивьен сознавала, что отец не хотел бы предстать перед бывшей пассией слабым и немощным. Точно также Китти было бы неприятно услышать о том, что пылкий любовник спасовал перед возрастом и болезнями. Поэтому вдаваться в медицинские подробности она не стала.

— Доктор требует, чтобы папа изменил образ жизни.

— Вот от этого Марчестер точно заболеет.

— Понятия не имею, надолго ли хватит его благих намерений, но сейчас он полон решимости впредь никогда не встречаться с мистером Маллардом. Сегодня утром они с Грегори уехали в деревню.

— Без шумной вечеринки и даже без ночи за картами?

Китти заметно встревожилась.

Вивьен пожала плечами:

— Наверное, герцог почувствовал необходимость набраться сил в сельской тишине.

Леди Мейнуаринг выглядела озадаченной.

— Что ж… если там ему лучше… хотя, милая, лично я никогда не могла понять, почему все считают, что в деревне тихо. Птицы на рассвете орут, собаки всю ночь лают! А главное — этот ужасный павлин, которого зачем-то держит Мейнуаринг! Когда я впервые услышала его крик, то едва в обморок не упала. Ума не приложу, как в таких условиях можно отдыхать.

Вивьен спрятала улыбку.

— Милая Китти, почему же не говорите, зачем меня позвали?

Леди Мейнуаринг вздохнула.

— Ах, Вив, я совершила ужасную ошибку. Даже не знаю, что сказал бы твой отец. — Она на миг задумалась. — Впрочем, Марчестер скорее всего посоветовал бы не тревожиться понапрасну; он всегда реагировал на мои глупые поступки таким образом. Да и сам бы ни за что не стал переживать, потому что никогда не дорожил собственностью.

Странно было слышать такое о человеке, владевшем семью домами, десятком экипажей, несколькими конюшнями и бесчисленным количеством картин, статуй и ценных безделушек. И все же Вивьен поняла, что имела в виду старшая подруга. Герцог никогда не переоценивал материальную сторону жизни и не дорожил вещами ради самих вещей.

— Не понимаю, Китти. О чем вы?

— О той броши, которую подарил мне твой отец. Помнишь? Бриллиантовое сердечко в кольце изумрудов.

Вивьен кивнула. В детстве она любила копаться в шкатулке леди Китти и отлично помнила драгоценное украшение. Брошь действительно выглядела необыкновенно: большой бриллиант в форме сердца сиял, как способны сиять только бриллианты, а мелкие изумруды вокруг мерцали мягким волшебным светом.

— Он, конечно, делал и другие подарки. Такая щедрость! Я все бережно храню. Но та брошь была особенно дорога: он преподнес ее и сказал, что я — его сердце.

Китти мечтательно улыбнулась.

— Случилось что-то плохое? — Вивьен попыталась добраться до сути. — Потерялась? Или… о, только не это! Украли?

— Украли? Нет, девочка. Хотя, с другой стороны, можно сказать и так, потому что я не сомневалась, что выиграю. Ума не приложу, как сэру Руфусу удалось забрать все три взятки. Чистый абсурд!

Вивьен взяла приятельницу за руку.

— Дражайшая мадам, уж не хотите ли сказать, что утратили брошь в результате карточной игры?

— Увы, так и есть. Ни за что бы с ней не рассталась, но была настолько уверена в выигрыше, что риск казался ничтожным. Деньги кончились, а сэр Руфус заявил, что знать ничего не хочет. Можешь представить? Грубиян! Не случайно ходят слухи, что его дед был торговцем.

— Неужели нельзя выкупить брошку?

— Пыталась! — В глазах Китти вспыхнуло негодование. — Случилось так, что сразу после игры я подхватила ангину, две недели пролежала и совсем забыла о проигрыше. А как только почувствовала себя лучше, захотела надеть любимое украшение. Открыла шкатулку и сразу все вспомнила. Написала сэру Руфусу письмо. Муж только что выдал месячное содержание, так что денег было достаточно. Негодяй знал о моем желании вернуть брошь — я сказала об этом сразу после проигрыша, и он ответил, что с удовольствием возьмет деньги. Но когда я попыталась заплатить, он написал, что уже слишком поздно! Проигрыш есть проигрыш! — Глаза леди Мейнуаринг наполнились слезами, а рот некрасиво искривился. — Отвратительный тип! Знаю, что он поступил так мне назло, потому что однажды уже говорил, что я ненадежная. Ненадежная! Всегда исправно оплачиваю карточные долги; ты это знаешь. Иногда, правда, на некоторое время забываю или задерживаю, потому что приходится продать что-нибудь из столового серебра, но потом обязательно расплачиваюсь. Никогда не подвожу.

— Конечно, нет. — Пытаясь успокоить, Вивьен похлопала ее по руке. — Сэр Руфус поступил крайне неразумно. Судя по всему, надеетесь, что мне удастся каким-то образом его переубедить?

— Попробуешь? — Китти просияла и изо всех сил сжала ладонь верной подруги. — Очень не хотелось просить, но другого выхода нет. Уэсли я ничего не сказала, потому что карты он не одобряет. А потом подумала о тебе. Ты так хорошо со всем справляешься!