Бесконечная любовь - Кэндис Кэмп

Но возможно, Камелия увидит в Грегори лишь друга. Она еще ни разу не проявляла интереса к мужчине. Брат станет для нее очередным кузеном, не больше. Нет уж, лучше не суетиться и не торопить события. В конце концов, спешить абсолютно некуда: вряд ли кто-то из этих двоих в ближайшем будущем соберется под венец.

Вскоре отец и брат уехали. Вивьен проводила их до экипажа, пожелала счастливого пути и вернулась в опустевший дом. Чем же заняться? Конечно, проще всего отправиться с визитами. Сезон уже в самом разгаре, и большинство знакомых вернулись в город. Можно поехать в Стьюксбери-Хаус и обсудить с Евой, Лили и Камелией вчерашний бал. Но там ничего не стоит наткнуться на Оливера, что нежелательно: пусть лучше граф проведет несколько дней без нее.

Вивьен слегка улыбнулась. Трудно сказать, что получится из затеянной игры. Во всяком случае, ничего постоянного. Она не кокетничала, утверждая, что замуж не собирается. К тому же ни один мужчина не интересовал ее в достаточной мере… до недавних пор.

Абсурдность ситуации заключалась в том, что выбор пал на серьезного, уравновешенного, ответственного лорда Стьюксбери. Были джентльмены красивее… например, его брат Фиц. И уж конечно, многие превосходили графа в любезности и обаянии; на ум сразу пришло несколько имен. Но почему-то именно от его сдержанной улыбки и от загадочного блеска серебристо-серых глаз сердце билось чаще, а на душе становилось теплее. Даже когда граф сердился и читал нотации, присутствие его казалось приятным, а споры и пререкания доставляли удовольствие, воодушевляли и вдохновляли. Упрямство и постоянное сопротивление рождали стремление к победе.

В отношениях с Оливером никому из двоих не грозила опасность влюбиться. Вивьен пришла к выводу, что не способна на глубокое чувство. Да и Оливер относился к числу тех рассудительных мужчин, для кого голос разума важнее голоса сердца. До сих пор его сдерживало лишь чувство приличия. Как только удастся разрушить эту стену, сам собой возникнет роман — к обоюдному удовлетворению. Незачем будет беспокоиться о разбитых надеждах и оскорбленных чувствах. Как только отношения себя исчерпают, каждый спокойно пойдет своей дорогой.

И все же какой бы безупречной ни казалась перспектива, Вивьен понимала, что необходимо на время отступить, взять паузу. Стьюксбери не из тех, на кого можно давить, а сама она никогда в жизни не бегала за мужчиной и в двадцать восемь лет начинать не собиралась. Настанет время, и Оливер придет сам — других вариантов просто не существует.

А сейчас оставалось только скучать. Даже планировать бал, который предстояло дать в честь сестер Баском, почему-то не хотелось. Можно было сесть и дождаться дневных посетителей… но нет, это уж точно самое бездарное занятие на свете.

Проблема разрешилась сама собой: час спустя пришла записка от леди Мейнуаринг. Если кто-то в Лондоне и умел жить интересно, то это Китти. Вивьен сломала печать и развернула листок. Чем дальше она читала, тем выше поднимались брови:

«Моя дорогая Вивьен!

Я попала в самое ужасное положение! Необходимо увидеться по жизненно важному делу! Пожалуйста, пожалуйста, непременно приезжай сегодня днем. Не просила бы, если бы не находилась на грани отчаяния!

Твоя любящая крестная Китти, леди Мейнуаринг».

Глава десятая

Нельзя сказать, что письмо особенно встревожило. Вивьен отлично знала леди Китти Мейнуаринг и понимала, что в крике о катастрофе так же мало правды, как и в претензии на роль крестной матери. На самом деле экзальтированная особа была давней подругой, а долгое время и любовницей отца и своей суматошной, но искренней заботой нередко скрашивала одинокое детство рано осиротевшей девочки. Вряд ли обстоятельства на самом деле складывались столь сурово, как писала Китти, но навестить ее было необходимо.

Вивьен присела к секретеру, быстро написала ответное письмо, пообещав приехать, и пошла наверх одеваться. Вскоре после ленча подали экипаж, и она отправилась в Мейнуаринг, огромный темно-серый каменный особняк, построенный сразу после Великого лондонского пожара, а теперь волей судьбы оказавшийся не в самой респектабельной части города. На первых порах расположение дома чрезвычайно раздражало хозяйку, однако пожилой муж решительно отказывался переезжать, а со временем супруга привыкла и даже обнаружила серьезное преимущество — близость к игорным клубам, которые обожала.

Общение складывалось по давно установленной схеме: Вивьен ездила к подруге, но та никогда ее не навещала. Китти рано вышла замуж за человека не только весьма пожилого, но и далекого по темпераменту и интересам. Брак был заключен ради престижа, а потому, как это нередко случалось с дамами ее поколения и положения, любовь и нежность приходилось искать на стороне. К сожалению, в отличие от большинства замужних дам Китти совсем не умела прятаться. Испорченная репутация сослужила плохую службу: в благородных светских гостиных леди Мейнуаринг давно не принимали. Впрочем, она уверяла, что нисколько не переживает по этому поводу, так как радости жизни ценит намного выше, чем благосклонность бомонда. Вивьен знала, что Китти вела себя ничуть не хуже герцога Марчестера; больше того: она не злоупотребляла алкоголем и не дебоширила в компании пьяных друзей. Но общество отвергло не отца, а леди Мейнуаринг — из-за того, что та была женщиной.

Когда Вивьен приехала, ее сразу провели в гостиную, где хозяйка сидела вместе с Уэсли Килботэном — «поэтом», которому в это время покровительствовала. С радостным возгласом хозяйка встала с софы и поспешила навстречу гостье. Даже в пятьдесят с лишним лет она оставалась весьма привлекательной особой: пышные светлые волосы удивительным образом избежали седины, а глаза сохранили яркий васильковый цвет. Если фигура с годами немного расплылась, а цвет лица поблек, то эти небольшие потери удачно компенсировались тугим корсетом, румянами и губной помадой. К тому же дама явно не скупилась на украшения: в ушах и на пальцах сияли бриллианты, а на шее мерцало сапфировое колье.

— Вивьен, дорогая! Как потрясающе ты выглядишь! Правда, мистер Килботэн?

Китти повернулась к джентльмену, который учтиво поднялся и теперь терпеливо ожидал своей очереди.

— Несомненно. Но леди Карлайл всегда неотразима.

Килботэн подошел и поклонился с безупречной грацией. Это был худощавый человек среднего роста, на вид лет сорока с небольшим. Четко очерченное лицо можно было назвать по-своему привлекательным: тонкий нос, впалые щеки, густые черные брови вразлет. Одет он был по последней моде. Темно-зеленый кашемировый сюртук отлично сочетался с белой рубашкой и ярким жилетом с цветочным узором.