Сокровище - Сьюзен Робинсон

- Под спиралью. Боже милостивый.

Простукивая ногой по каменному полу, она продолжила. - Но не здесь. В Эджинкорт Холле. Оно всё время было там. Генри Бофор, да ты был ловким дьяволом, старик.

Почувствовав, как её настроение немного поднялось, Эмми покинула Хартвелл Кип и вскоре уже скакала за пределами леса по угодьям Эджинкорта. Она направила лошадь на мост, выполненный в стиле Андреа Палладио [40], соединяющий берега декоративного озера. Со стороны озера до неё донеслись голоса. На искусственном островке - покрытом травой, с маленьким греческим храмом и хаотично растущими тонкоствольными деревьями - она заметила остальных гостей.

От лёгкого ветерка вздымались женские юбки, тонкий муслин и органдин [41] с ярдами кружев и слегка колыхались поля изысканных соломенных шляпок, завязанных шёлковыми бантами. Оливково-зелёные, коричневые и чёрные сюртуки мужчин составляли контраст пастельным тонам дамских платьев. Она слышала звон столового серебра о китайский фарфор и видела, как одетые в черное слуги двигаются среди обедающих. Джентльмен наклонился к леди и предложил ей хрустальный бокал с вином. Две женщины с ажурными зонтиками прогуливались у кромки воды. Слуга подал леди в светло-голубом платье с белыми лентами свежую белую салфетку.

Эмми спешилась, очарованная элегантностью и безмятежностью сцены. Затем, без всякого предупреждения, она начала ощущать отдаленность от всего этого, причем это не имело никакого отношения к расстоянию. Она никогда не станет частью этого мира, даже превратившись в спокойную и рафинированную леди. Муслин, кисея, галантные джентльмены, свежие белые салфетки и фарфор - всё это не принадлежало её миру. Вэлин знал об этом.

- И он не смог мне сказать, - прошептала она своей кобылке, стоящей рядом с ней. - Возможно, именно поэтому он и ушёл.

Чувствуя безысходность и весь груз своих лет, Эмми снова взобралась на лошадь и поскакала к конюшням. Как только она вошла в Эджинкорт Холл, она заставила себя думать только о поисках золота. Она немедля проверит свою трактовку иностранных слов, в Башне Искусств. Только в этой башне Бофор поставил каминную полку. Девушка продолжала считать, что это место было самым подходящим для выбора тайника. Но сначала она должна принять ванну и переодеться.

Часом позже, Эмми в своей комнате сожгла испачканные кровью простыни. Предотвратив любопытные вопросы Бетси, она направилась в Башню Искусств. По пути её мысли снова вернулись к Вэлину. В результате, из-за своего подавленного состояния, она выбрала неверное направление и оказалась в комнате, выполненной по проекту Роберта Адама. Гирлянда из фресок и классические вазы, колонны и пилястры, отштукатуренные белым цветом, поприветствовали Эмми. Это была Синяя комната, названная так из-за окрашенных в светло-синий цвет стен, для контраста с белым дизайном Адама.

Эмми только ступила в комнату, когда заметила склонившегося над столом лорда Актона. Он, стоя к ней спиной, подобрал восьмиугольную чернильницу и опустил в карман. Эмми знала, что чернильница была дорогой, потому как тётя Оттолайн рассказывала ей, что когда-то она принадлежала Луи XIV [42]. Из красной яшмы, украшенная позолотой и с золотой fleur-de-lis [43] сверху, выполняющей роль рукоятки, она была довольно приметной вещью, которую Эмми никогда не стала бы красть. Она собиралась было уйти, когда лорд Актон повернулся и увидел её.

- А, мисс де Винтер. Как долго вы здесь стоите?

- Я только что вошла.

- Хорошо, хорошо. - Актон потёр руки и улыбнулся ей. - Я хотел бы немного с вами поговорить, если вы сможете уделить мне несколько минут.

Эмми осторожно кивнула. За всё время их короткого знакомства, у неё развилась неприязнь к Актону. Он был ленивым и полагал, что его высокое положение в обществе приносит ему недостаточно богатства, которое он заслужил, почтив этот мир своим присутствием. У него были такие же серые, как и у Вэлина глаза, но без проблесков ума, оживлявшие глаза его брата, а его волосы были тёмно-русого цвета, как у его матери. Хотя его телосложение было таким же сильным и мускулистым как у кузнеца, Эмми была уверена, что через несколько лет он наберет вес, поскольку Актон слишком много пил, слишком много ел и курил сигары, когда не мог потакать двум другим своим порокам.

- Почему бы вам не присесть, мисс де Винтер?

Эмми присела на предложенный Актоном стул, который практически скрылся за её юбками. Актон присел рядом с ней.

- Не в моих правилах заводить такой разговор с леди, но когда вы так внезапно объявили о помолвке с моим братом, я почувствовал, что должен.

- Неужели.

Актон взглянул на открытую дверь и понизил голос. - Я чувствую, что мой христианский долг рассказать вам кое-что, что, как я знаю, мой брат не сделает. Это насчет смерти нашего отца и мачехи.

- Это случилось давно, - сказала Эмми. - Какое сейчас это имеет значение?

Всем своим видом выражая сожаление оттого, что должен рассказать столь безобразную историю, Актон излил злобный отчёт о событиях в старой сторожке.

- Как видите, - сказал Актон с выражением печали и сожаления на лице, - я предупредил вас. Все уверены, что Вэлин пытался соблазнить мою мачеху. Отец прервал их и в последовавшей схватке…

Эмми поигрывала кружевом на подрукавнике платья. - Из того, что вы говорите, следует, что мальчик… семнадцати лет, не так ли?… смог одолеть мужчину в расцвете сил и женщину в придачу.

- Возможно. - Актон картинно вздохнул. - Какими бы не были детали, очевидно, что Вэлин направился туда с бесчестными намерениями, и, как следствие, явился причиной ссоры и пожара.

Приглаживая ярды тёмно-лиловой ткани, составлявшие её юбку, Эмми поднялась и направилась к столу, где находилась чернильница.

- Как не похоже на него.

- Прошу прощения? - переспросил Актон.

Эмми взглянула на него через плечо. - Ваш брат едва ли испытывает недостаток в женском восхищении. Сложно представить, что он вынужден был ввязаться в такие неприятности, чтобы его добиться.

- Вы не знали мою мачеху, мисс де Винтер. Она была довольно утончённой. А вам хорошо знаком взрывной темперамент Вэлина.

В позолоченной подставке, напоминающей по форме ракушку, стояло перо. Эмми вертела его в руке, обдумывая слова Актона и задаваясь вопросом, собирался ли он прикарманить и эту безделушку.

- Вы правы. У Вэлина взрывной темперамент.

Глаза Актона наполнились удовлетворением.

- Тем не менее, он добрый, благородный и любящий, и все эти качества перевешивают любой дурной темперамент, который он может выказать при случае.