Полет в неизвестность - Сергей Дмитриевич Трифонов

параллельно с военной контрразведкой? По разным признакам, оттенкам, нюансам Баур ощущал на данный момент лидерство НКВД. Он понимал также и то, что судьба его в руках этого ведомства, которому были подчинены все лагеря военнопленных и интернированных. Да, он мог плюнуть на все и дать русским нужные им показания. Мог бы даже признать побег Гитлера в Аргентину, Чили, на Соломоновы острова, в Тибет или, скажем, в Антарктиду, о которой мечтал Гиммлер. Возможно, русские даже чем-то ослабили бы для него лагерный режим, разрешили бы переписку. Ему вдруг вспомнились фельдмаршал Паулюс, генералы Винценц Мюллер, Рудольф Бамлер и некоторые другие, после пленения согласившиеся сотрудничать с Советами и даже вступившие в какую-то там антифашистскую организацию. «Какой кошмар! Позор какой! Как людям потом в глаза смотреть? Как жить дальше с проданной душой?»

— Вынужден огорчить вас, господин майор. В силу своего характера и искреннего желания помочь властям СССР установить истину вновь уверяю следствие в том, что тридцатого апреля нынешнего года в фюрербункере покончил собой именно Адольф Гитлер, рейхсканцлер и президент рейха, фюрер НСДАП, СА, СС и немецкого народа, Верховный главнокомандующий вооруженными силами рейха.

Глава 24

Одной из проблем моей службы были отпуска. Или, вернее сказать, отсутствие регулярных отпусков являлось вечной проблемой для меня и моей семьи. Я намертво был привязан к планам фюрера. Но вот в июле тридцать пятого, четыре месяца спустя после кончины Доррит, фюрер предложил вместе с ним отдохнуть десять дней в Хайлигендамме, популярном курорте на Варнемюнде, балтийском побережье Мекленбурга. Однажды вечером за чашкой чая фюрер разложил передо мной карту Мекленбурга и обвел карандашом точку:

— Баур, вот идеальное место для отдыха! Только представь себе: покой, тишина, запах хвои и моря, сосновые рощи, луга, целебный морской воздух… И главное — никуда не надо торопиться. Ну как? Летим?

Увидев мою растерянность и нерешительность, он продолжил с энтузиазмом:

— Только подумай, более 200 лет здесь отдыхают представители высшей германской и европейской знати. Сюда приезжали даже русские императоры! Погляди, недалеко от Берлина и Гамбурга, а до Висмара, Ростока и Шверина рукой подать. Ну, Баур, хватит щеки надувать. Бери дочку и поехали.

Я взял с собой Инге, за которой слетал в Мюнхен на спортивном самолете, и утром пятого июля вместе с фюрером и его вечно мрачным адъютантом Шаубом на Ju-52 вылетели в сторону Ростока. Погода стояла изумительная. Безоблачное, прозрачной голубизны небо, полное безветрие и яркое июльское солнце. В полете фюрер провел время, беседуя с Инге, смеялся, когда она, сделав хитрую мордочку, что-то весело рассказывала ему. Они пили чай, ели любимые фюрером венские пирожные со взбитыми сливками, Шауб подавал мне кофе и бутерброды с ветчиной.

Мы приземлились на военном аэродроме близ Ростока. Пока фюрер беседовал со встречавшими его гауляйтером Мекленбурга Фридрихом Гильдебрандтом[25] и заместителем начальника береговой охраны контр-адмиралом Вернером Грассманом[26], а Шауб с эсэсовцами грузили наш багаж в поданный автотранспорт, мы с дочкой осматривали самолет после полета, проверяли шасси. Инге светилась от счастья: впервые в жизни она вместе с отцом летала на самолетах, беседовала с фюрером, проверяла папин самолет и вот сейчас отправится на море!

Гильдебрандт предложил нам позавтракать в неподалеку расположенном ресторане, но фюрер решительно отказался, сославшись на сытость от съеденных пирожных. Мы его поддержали, и вся команда разместилась в двух кабриолетах «мерседес» и отправилась на запад, в сторону Бад-Доберана.

Какое же это счастье — мчаться вдоль моря, вдыхать пахнущий йодом и водорослями морской запах, наслаждаться видами песчаных дюн, сосновых лесов, причудливых вилл, прячущихся на опушках этих лесов, грудами огромных валунов, насыпанных какой-то неземной силой вдоль моря еще во времена ледникового периода, парусами яхт, грациозным полетом чаек! Инге сидела, прижавшись ко мне, засунув свою ладошку в мою шершавую ладонь, и восхищенно оглядывала окрестности.

— Папа, — почти кричала она мне в ухо, так как встречный ветер и шуршание колес по дороге заглушали все звуки, — папа, здесь так чудесно! Спасибо тебе за то, что взял меня с собой! Но, скажи, у нас в Альпах тоже ведь здорово?! Скажи, ведь здорово, правда?!

— Конечно, радость моя, у нас превосходно! Нигде нет таких гор, лугов, озер и горных рек. Но и здесь по-своему чудесно!

Дело в том, что недавно, после смерти Доррит, я приобрел новый дом в австрийском Тироле, по иронии судьбы опять же в Зеефельде, типичной тирольской деревне, расположенной в Альпах на высоте 1200 метров выше уровня моря, со всеми присущими ей прелестями сельской жизни: альпийскими лугами с пасущимися на них стадами коров, овец и коз, прекрасным молоком, свежайшим мясом в местных лавках и душистым хрустящим хлебом… Большой дом в два этажа, с гаражом, террасой по периметру, семью комнатами, тремя каминами и автономным котлом отопления отличался от других, подобных ему, комфортом, был теплым и уютным. Он располагается на Инсбрукштрассе прям на берегу изумительного озера Вильдзее. В деревне, слывшей одним из лучших горнолыжных курортов, имелась лыжная школа, куда Инге уже была записана бабушкой. Меня устраивало и расстояние в сто тридцать километров до Мюнхена, и в двадцати километрах отличный военный аэродром Кранебиттен под Инсбруком.

Мама со свойственным ей задором быстро привела дом в отличное состояние и нашла надежную смотрительницу. Но наш дом в баварском Зеефельде, в тридцати километрах на юго-запад от Мюнхена, на берегу Пильзенского озера, оставался семейным гнездом. Мама не позволила мне его продать. Там мы жили, там все напоминало о Доррит, там росла, училась и взрослела Инге. А на осенних и зимних каникулах дочери мы планировали жить в тирольском Зеефельде, кататься на лыжах и санках, дышать волшебным альпийским воздухом, пить жирное молоко. Инге новый дом очень понравился.

Нас встречал Зепп Дитрих[27], начальник личной охраны фюрера и мой старый друг. После того как директор курорта увел фюрера в отведенную для него виллу, Зепп проводил нас с дочерью в чудесный деревянный коттедж в два этажа с балконом на море. Мы договорились встретиться с ним вечером в ресторане. Но было видно, ему очень хотелось поболтать со мной. Зепп поведал, что здесь отдыхают Гесс с семьей, Генрих Гофман с целым выводком своих фотомоделей, ряд высокопоставленных чиновников рейха, генералов и адмиралов.

— Вчера уехал Ганфштенгль. Ты в курсе, Ганс, что его покинула жена и вернулась в США?

Да, я был в курсе. Две недели назад мы встретились с Эрнстом в Берлине, он был в состоянии крайнего возбуждения и