Живая плоть - Рут Ренделл

Однако их разговор сблизил его с Дэвидом. И еще больше с Кларой. Виктор невольно спросил себя, что бы делал, как бы совладал с этим, если бы Клара не пришла и не утешила его. У него не было слов высказать ей все, когда они были вместе. Но когда он оставался один, то постоянно вел с ней молчаливый внутренний разговор. Раньше он никогда не делал этого. Она не отвечала, но это почему-то не имело значения. Ее ответы заключались в том, что он говорил ей, в вопросах, которые задавал. Он сидел в инвалидном кресле, глядя на зеленые шелестящие верхушки деревьев, рассказывал Кларе о доме своего детства, о родителях, об их необычайной всепоглощающей привязанности друг к другу. Спрашивал ее, не следует ли ему почаще выходить из дому, больше двигаться. Будет лучше читать книги, чем все эти журналы? А потом, очутившись на улице, спрашивал ее у киоска, какой журнал сегодня купить.

Удивительным было и то, что ему постоянно казалось, что он видит ее. Клара не ездила в Эктон – даже сказала ему, что никогда не бывала там, – но раз за разом он замечал ее впереди себя на улице, в магазине или входящей в метро. Разумеется, он каждый раз ошибался, догнав очередную девушку, он убеждался в этом, хотя не раз наблюдал за очередной «Кларой», обладающей изящно причесанными соломенными волосами и розовато-золотистой кожей. Однажды он был так уверен, что окликнул ее:

– Клара!

Девушка, спускавшаяся по ступенькам библиотеки, даже не повернула головы. Понимала, что он зовет не ее.

С этих пор Виктор не так уж часто думал о Дэвиде Флитвуде. Бывший полицейский как бы отошел на задний план. Безусловно, он очень нравилсяВиктору, он был его другом,но с каждым днем он становился все дальше и дальше. Теперь Виктор начал закапываться во всякого рода психологические журналы. Так, изучив журнал «Сайколоджи тудей», он начал задумываться, не очистилли, так сказать, он Дэвида откровенным разговором и постановкой всех точек над «i». Возможно. Теперь он понимал, как много думал о Дэвиде, и эти мысли походили на мучительную одержимость человека, неспособного выразить словами то, что его терзало многие годы. Теперь, когда не думал о Кларе, не разговаривал с ней, мысли его были сосредоточены на родителях, особенно на их любви друг к другу. Когда-то давно он возмущался этой любовью, возможно, ревновал, но теперь ничего подобного не испытывал. Он был рад, что родители были счастливы вместе, и когда вспоминал объятия на диване, то уже не испытывал отвращения, а лишь снисхождение.

Находясь дома, Виктор почти все время сидел в инвалидном кресле. Оно было удобным, и раз он хранил его в комнате, то глупо было бы им не пользоваться. Несколько раз он проводил эксперимент. Садился в него и воображал, что он не чувствует тела ниже талии. Это было очень неприятно. Дженнер обнаружил, что если прикрыть ноги дорожным пледом, то представлять это было легче и не столь болезненно. Потом он пытался подняться из кресла, используя только силу рук, не забывая одновременно вести бесконечные разговоры с Кларой, но так и не мог решить, одобряет она его «опыты» над собственной психикой или нет. Однажды упал на пол, растянулся и лежал неподвижно, пока ему не удалось убедить себя, что может подняться и что у него нет паралича.

Первый раз Виктор отправился в Тейдон после того ужина втроем, чтобы привезти им подарок – точнее, подарок Дэвиду, потому что дом не принадлежал Кларе, она не была женой Дэвида или хотя бы подружкой в обычном смысле слова. Так как дарить Дэвиду инвалидное кресло было нельзя – теперь он понял, что это идея была бестактной, – требовалось подобрать что-то другое. Если ты предложил человеку подарок, а он оказался неприемлемым, надо найти альтернативу. Его осенило – нужно подарить собаку. У Дэвида собака умерла, он тосковал по ней, значит, ему нужна новая.

Виктор купил журнал «Аур догс» и обнаружил там множество рекламы, посвященной палевым лабрадорам. Он поразился дороговизне: сотня фунтов была нормой, за щенков более редких пород зачастую предлагали и две сотни. Позвонил ближайшему владельцу собачьего питомника и отправился в Стэнмор. К счастью, туда провели метро за то время, что он провел в тюрьме. Юбилейная линия была не только продлена, но и сменила название. Оказалось, что собаку нельзя купить просто так, как, например, телевизор. Владелец питомника потребовал всевозможных обещаний и гарантий, что его щенок отправится в хороший дом. Виктор сказал правду. Все возражения сразу же исчезли, когда собачник услышал, что новым владельцем щенка будет героический полицейский Дэвид Флитвуд, историю которого он хорошо помнил, хотя прошло уже одиннадцать лет. Виктор заплатил за собаку и условился забрать ее в среду. Клару щенок не особенно обрадует, решил он, поэтому пошел в парфюмерный отдел универмага «Бентоллз» и сперва выбрал целый набор «Сен-Лоран опиум» – туалетная вода, тальк, принадлежности для ванной и мыло. Но после того как он рассказал, что Клара молодая блондинка, его убедили взять духи «Рив Гош». Собака обошлась ему в сто двадцать фунтов, духи немногим меньше ста. Водительские права у Виктора сохранились и до сих пор были действительны. Он пошел в пункт проката машин на Эктон-Хай-стрит и взял «Форд Эскорт XR-3».

По счастливой случайности Дэвид подкатил к фасаду дома и обрезал секатором мертвые головки весенних цветов. Виктор опять приехал рано. Он отвел себе два часа на путь из Стэнмора, но, поскольку автострада была пустой, доехал меньше чем за час. Щенок в похожей на конуру корзинке, которую Виктор специально купил, скулил всю дорогу.

Дэвид подвел свое кресло к воротам:

– Виктор, ты купил машину! Ты не говорил нам.

Автомобиль взят напрокат, чуть было не выпалил Дженнер. Но ему не хотелось, чтобы восхищенный огонек в глазах Дэвида – он явно восхищался и самим Виктором, и «Эскортом» – угас и сменился терпеливым, вежливым взглядом.

– Она не новая, – сказал он, вспомнив литеру «В» на номерном знаке.

– Ну, хоть и не новая, но очень красивая. Мне нравится этот оттенок красного.

Виктор понял, что нужны какие-то объяснения. Вдруг Дэвид подумает, что он украл машину или деньги на ее покупку.

– Родители мне кое-что оставили.

– Что в корзинке? – спросил Дэвид.

Щенок, должно быть, заснул. Последние десять минут он не издавал ни звука. Виктор вынул корзинку, и тут подъехала Клара. «Лендровер» выглядел убого рядом с «Эскортом». Виктору стало жаль ее и Дэвида, но при этом он испытывал гордость.

– Насколько я знаю, до праздников еще далеко, так же как и до наших дней рождения, – проговорила девушка, когда Дженнер протянул ей сверток в цветной бумаге.

Наслаждаясь своим сюрпризом, Виктор открыл крышку корзинки, вынул толстого палевого бархатистого щенка, посадил на колени Дэвида и с радостью обнаружил, что не заметил на их лицах испуга, хотя и ожидал такой реакции. Он был пессимистом и временами слегка параноиком. Он это знал и склонен был думать, что люди не доверяют ему и не одобряют его поступков. Во всяком случае, через несколько секунд Дэвид прижимал к себе приникшего к нему щенка, гладил его по голове и приговаривал, какая хорошая собачка, какая красивая и Виктору вовсе незачем было это делать.

В саду перед верандой щенок с увлечением изучал территорию и вырыл ямку на клумбе. Клара, наблюдая за маленьким лабрадором, проговорила с улыбкой:

– Не знаю, как мы будем ее дрессировать, я весь день на работе. Мэнди, когда Дэвид ее приобрел, была отлично обучена. Виктор, но какая она прелестная! Дэвид, как ты назовешь ее? Может быть, Виктория?

– Ее зовут Солнечная Семирамида.

– Ну и ну, – проговорил со смехом Дэвид. – У собак должны быть простые и легкие клички. Салли подойдет в самый раз.

Виктор решил оставить у себя машину на несколько дней, потому что собрался вновь навестить друзей на следующей неделе. А пока что он много разъезжал по окраинам Лондона, осмотрел две квартиры в столичном Эссексе – одну в Бакхерст-Хилл, другую в Чигуэлл-Роу – и отверг обе. Ему представлялась Клара, сидящая рядом с ним на пассажирском сиденье, и он разговаривал с ней, ведя машину, хотя не издавал ни звука и даже не шевелил губами. Спрашивал, нужно ли купить пару по-настоящему хорошей обуви, плащ и второй пиджак, и чувствовал – она считает, что нужно. От девятисот десяти фунтов оставалось уже не так уж и много.

Возвращаясь в дом миссис Гриффитс, Виктор заметил Тома, шедшего, как обычно, пешком: Уэст-Эктон располагался довольно далеко от станции метро. Виктора впервые поразило, как бедно и неказисто выглядит Том. Черные курчавые волосы, неопрятная клочковатая борода, одутловатое усталое лицо. На ногах кроссовки (по мнению Виктора, это была не настоящая обувь), тонкая голубая нейлоновая куртка на молнии и заношенные джинсы. Том повернулся к Виктору, когда тот остановился рядом и окликнул его: