Меж двух орлов (СИ) - Зиентек Оксана

Оставалось надеяться, что подоспевшая подмога оцепит эту часть леса. И тогда останется прочесать куст за кустом, овраг за оврагом. Также отряды вооруженной шляхты были высланы по всем крупных дорогам. Главное, успеть вовремя. Зачем бы панна Мирослава не понадобилась разбойникам, ничего хорошего ей при этом не светило.

– В Ятвежь гонца пошлите! – Напомнил пан Януш, седлая коня и принимая командование одним из поисковых отрядов.

– Зачем?  – Возмутился один из шляхтычей. – Без поган, что ли, не справимся?

– На свои земли они нас точно не пустят. – Осадил гордеца кто-то. – Зато свои земли они так прочешут, что ни одну гадюку под камнями не пропустят. Все ж помощь.

В Соколуве, тем временем, плакали и молились. Храмовник, прибывший утешить и поддержать пани Малгожату, убедился, что молиться и плакать женщины вполне могут без его помощи. Поэтому, извинившись, отправился в село, где готовились к похоронам убитой хлопки. «Ох, люди, люди!» – Ворчал добрый служитель на ходу, – «Когда ж вы успели настолько озвереть?!»

Мирослава очнулась под вечер. Точнее, под вечер ее привели в чувство, влив в рот какое-то очередное зелье и плеснув в лицо ледяной воды. Некоторое время девушка лежала, пытаясь понять, где она и что с ней. А потом повернулась на бок и зашлась в натужном кашле, закончившимся рвотой. Тело изо всех сил боролось, выплевывая из себя отраву.

То ли влитое зелье подействовало, то ли, наоборот, избавившись от отравы, стало легче, но Мирослава начала ощущать мир вокруг. Чьи-то руки, заботливо поддерживающие ее за плечи, отчетливый запах болота.

– Ну, проблевалась? На, держи. – Вопреки нарочито грубым словам, голос похитителя звучал почти заботливо. Утершись предложенным платом, Мирослава наконец-то нашла в себе силы поднять глаза на мужчин.

– Пан Адам?! – Ахнула она, узнав одного из них. Это оказался знакомый шляхтыч, который как-то прилюдно попенял пану Янушу за сомнительный, по его мнению, союз.  – Пан Кшиштоф? – Второй похититель тоже оказался знакомым.

Осознание происходящего накатило волной, и Мирося расплакалась, по-детски размазывая слезы кулачками. Некоторое время оба шляхтыча терпеливо ждали, когда она перестанет рыдать. Но Мирослава никак не успокаивалась. Она все плакала и плакала, мерно раскачиваясь на подстеленной попоне. Сквозь всхлипы слышалось только: «Наталко, Наталочко! Заче-ем?!»

Наконец-то тот, кого Мирослава назвала Кшиштофом, не выдержал и выплеснул на рыдающую девушку ведерко холодной воды. Всхлипы прекратились. И теперь Мирося только икала, время от времени шмыгая носом.

– Зачем ты так? – Укорил товарища пан Адам. – Простынет же. Сменной-то одежки мы не припасли.

– А мне какое дело? – Возмутился пан Кшиштоф. – Делать мне, что ли, нечего, каждой подстилке поганской сопли вытирать?!  Я тебе говорил, надо было сразу везти, пока не очухалась.

– Сразу бы мы только труп довезли. Сам знаешь, что дольше ее под зельем держать нельзя было. А мы и так греха на душу набрались.

– Ну да, ты еще хлопку пожалей! Сама виновата, не вовремя сунулась. Не лезла бы в панские дела, жила бы дальше.

– Зачем вам это все? – Первая здравая мысль наконец-то появилась в голове Мирославы. Такие дела не делаются просто так. Значит, зачем-то это им нужно. – Чего вы хотите? Выкупа?

В ответ на это пан Кшиштоф только презрительно фыркнул. Пан Адам покачал головой и пошел доставать из сумок свежую рубаху.

– На-ко, переоденься. А то и правда простынешь.

– И что тогда?  – Рубаху Мирсолава не взяла. Не хватало еще раздеваться на глазах у двух здоровых мужиков! Посреди леса. Это тебе не Борута, который берег ее честь даже тогда, когда она сама об этом не задумывалась.

– Заболеешь, дурочка. – Пан Адам продолжал удивлять терпением. – Ну, сама подумай, если бы ты нужна была нам мертвая, стали бы мы тебя сюда тащить? На месте убить было проще. Не надо было бы тут сейчас прятаться, пока твой Гжесьо собак по лесам гоняет.

Упоминание о брате всколыхнуло в груди волну надежды. Гжесь найдет ее! Они с отцом сумеют! Сейчас уже, наверное, всполошилась вся округа. Похитителям ни за что не уйти. Надо только подольше потянуть время.

– А живая я вам зачем?

– Для тебя же стараемся. – Пан Адам уселся поудобнее, словно приготовился долго уговаривать. – Вот смотри, что бы тебя ждало в твоей Ятвежи? Только погубление души. А так не только свою душу спасешь, но и всю родню. А если захочешь, то и хлопки той душеньку вымолишь. Если так подумать, девонька из-за тебя смерть приняла. Значит, смерть ее на тебе, тебе о ее душе и радеть.

– Что пан такое говорит!? – Вот теперь к Мирославе, кажется, окончательно вернулась способность соображать. – Пан со своим пособником убил Наталку, а говорит, что это я виновата. Может, пан еще скажет, что вас там вообще не было, а я сама себя украла? Нет уж, пане Адаме, пан – убийца, пану с этим и жить.

– И проживем. – Снова вмешался пан Кшиштоф. – Творец – он все видит. Одну хлопскую душу за одну шляхетскую он нам простит. А, может, и не за одну. Кто знает, кто еще дал бы себя яздвинским добром скусить?

– И что теперь со мной будет? – Мирослава все больше начинала подозревать, что разговаривает с двумя сумасшедшими. Не может, ну просто не может, нормальный шляхтыч так рассуждать.  – Что вы со мной сделаете?

– А ничего. Довезем до кляштора, а там пусть сестры с тобой мучаются. – Вздохнул пан Адам.

– До какого кляштора? – Не поняла Мирося.

– До обычного. – Снова сказал, как выплюнул, пан Кшиштоф. – Посидишь месяц-другой в подвале на хлебе и воде, сама и постриг примешь, и родителям письмецо отпишешь. Дескать, так и так, раскаиваюсь во всем, хочу грех замолить, шлите приданое святым сестрам.

– Так это все из-за приданого? – Блеснула мысль.  Но пан Кшиштоф только сплюнул.

– Тьфу! Вот же ж, дура! Одно слово, баба.

Пан Адам только снова укоризненно покачал головой и отошел, оставив вместе с рубашкой еще одну запасную попону. Больше с Мирославой никто не заговаривал. Шляхтычи тихо о чем-то совещались в сторонке. Костра не разжигали. Оглядевшись получше, Мирося заметила, что на морды коням были надеты торбы с овсом, чтобы не шумели. Значит, похитители все еще опасаются погони. Значит, далеко уйти они не успели.

Перекусили хлебом с копченным мясом. Как ни хотелось гордо плюнуть злодеям в лицо, Мирослава молча приняла свою долю. Так же, как и пару небольших луковок, предложенных ей паном Адамом. Говорить не хотелось. Да и не о чем было. Все уже все сказали.

К удивлению Мироси, руки-ноги ей никто не вязал. Похитители даже деликатно отвернулись, когда она, обмотавшись попоной, решилась-таки сменить мокрую рубаху. Теперь, когда она поняла, что нужна злодеям живой, нужно было беречься. Разболеться перед свадьбой совсем не хотелось. А в том, что свадьба будет, сомневаться не приходилось. Надо только дождаться помощи.

Поев и согревшись. Мирослава вспомнила, что у тела есть еще и другие надобности. Только что с этими надобностями делать под надзором двух мужчин, она не представляла. Наконец-то, потребность перевесила стыд и Мирося рискнула обратиться к пану Адаму, который, казалось, особой неприязни к ней не питал.

Пан Адам, задумавшись на миг, только махнул рукой в сторону ближайших кустов.

– Во-он там. Нам отсюда не видно, а сразу за кустами – вода. Только дурить не вздумай, по болоту вплавь все равно не убежишь. А тропинка под водой спрятана, ее знать надо.

Мирося отошла за кусты. Издали казавшиеся достаточно зелеными, вблизи они выглядели довольно чахло и, казалось, были видны напросвет. Помаявшись немного, девушка все же решилась присесть. Но не оголяясь совсем, а только подняв подол рубашки. Длинную широкую юбку она расправила вокруг себя колоколом, так что лишнее увидеть нельзя было, даже если постараться.

Сделав свои дела, Мирося не спешила возвращаться на свое место. При воспоминании о Боруте, вспомнилась так же янова ночь, которую они провели вместе. Вспомнилось и обещание, что без него она остается под присмотром. Осталось придумать, как дозваться эту странную мавку Сайну.