Лекарство от измены - Кэролайн Роу

— Все, что будет вам на пользу, возможно, госпожа, — серьезно сказал Томас. — Когда вы будете готовы путешествовать, пошлите кого-нибудь за мной. — Он поклонился и встал, глядя, как девушки медленно идут к дому.

— Что ты думаешь о нашем спасителе, Ракель? — спросила донья Исабель, глядя из окна на сад, где им было так весело.

— Он кажется очень приятным, — сказала та. — И красивый, как я уже говорила раньше.

— Ты осторожна в своей похвале.

— Его трудно понять, — сказала Ракель. — Он кажется несчастливым — не по своей природе, но вследствие обстоятельств, о которых мы ничего не знаем. Почему он знает всех этих людей? Как они связаны?

— Пожалуйста, не говори так, — сказала Исабель, закусывая губу. — Я чувствую себя так, как будто меня со всех сторон окружают интриганы и заговорщики. Я не могу понять, кто друг, а кто враг, потому что все подлизываются и льстят. Кроме тебя. Ты думаешь, что его тоже интересует только мое богатство?

Раздался стук в дверь, и в комнату вошла жена дворецкого.

— Я принесла свежей воды. Вам нужно что-нибудь еще, госпожа?

— Спасибо, — неопределенно произнесла Исабель. — Хозяюшка, а вы были знакомы с Бельмонте?

— О да, моя донья. Я встречала его в другом имении его светлости. И донья Санксия часто говорила о нем. Знаете, он просто поклонялся ей, — сказала она, снижая голос почти до шепота. — Поклонялся ей. И она ему. Дон Гильом — очень странный, холодный человек. И был никудышным мужем для такой страстной доньи, как она. А дон Томас готов был отдать за нее свою жизнь. Только она умерла, конечно, — добавила жена дворецкого уже обычным голосом.

— Спасибо, — сказала донья Исабель. — Больше ничего не нужно. — Она легла на кровать и уставилась в потолок, нисколько не успокоенная беседой.

Как только дневная жара спала, донья Исабель — с болезненной вежливостью и в плохом настроении — забралась в паланкин, в который были запряжены все те же терпеливые серые лошадки, и небольшая кавалькада была готова тронуться.

Внезапно их движение застопорилось. На горизонте возникло облако пыли. Оно быстро росло, и вскоре можно было увидеть полдюжины всадников, несущихся галопом. Через несколько секунд они были окружены.

Командир подхватил Кастанью под уздцы.

— Томас де Бельмонте? — спросил он.

— Да, это я, — напряженно произнес Томас. — А кто вы?

— Я арестую вас от имени его величества, за государственную измену и различные другие преступления, которые будут указаны позднее. Взять его, — приказал он своим людям.

Глава тринадцатая

Поздним утром в пятницу на берегу реки Тер, вверх по течению от Жироны, в тени деревьев сидели трое мужчин — высокий солдат с мрачным лицом, квадратный, краснолицый торговец и очень серьезный юнец. Неподалеку от них паслись их лошади.

— Когда мы скажем остальным? Завтра? — спросил молодой парень, похожий на взволнованного лейтенанта, ответственного за успех встречи генералов.

— Не на встрече, — заметил коренастый. — Они будут оскорблены. Как члены Внутреннего Совета, они думают, что должны участвовать в принятии решения. Поверьте мне. А если они будут оскорблены, то мы не сможем полагаться на них, когда ситуация станет сложной.

— Никто не будет решать, — сказал высокий. Его резкий голос нарушил покой сельского пейзажа. — Это мое право принимать решение, и никого другого. Я — Меч.

— Постойте, — сказал коренастый, который явно был в хорошем настроении. — Это имя для толпы, но сейчас-то мы одни. Мы делаем общее дело и идем к единой цели. Вы не будете принимать решение без нас, друг мой. И все наши решения будут обсуждаться совместно.

— Называйте меня либо «мой господин», либо «Меч», — ответил высокий. — Мы не ровня и не друзья.

— Меч, друг мой, вас можно заменить. Позвольте напомнить вам, что никто ни разу толком не сумел разглядеть вас. Так что многие охотно займут ваше место. — Он продолжал улыбаться самым дружелюбным образом, но самый младший участник встречи заметил в его глазах отблеск стали.

— Вы пожалеете о сказанном, — решительно произнес Меч.

Молодой человек перевел взгляд с одного на другого и продолжил:

— Дон Педро прибывает сегодня утром, привлеченный сюда, как мы… как вы планировали, господа.

— Не совсем так, как мы планировали, — сказал коренастый достаточно бодро. — Смерть доньи Санксии была не ко времени. В то время ее не должно было быть в городе. Кто-то должен был обеспечить ее безопасность. — Он переводил взгляд с одного на другого, оценивая степень вины. — Ее смерть привлекла ненужное внимание.

Юнец покраснел от смущения, как будто упрек предназначался непосредственно ему.

— Не я занимался делами доньи, — натянуто произнес он. — Об этих деталях заботился Ромео.

— Она переоделась монахиней, — сказал Меч. — Это было дурное дело, и именно поэтому она и умерла.

— Да? — удивленно произнес коренастый мужчина. — Вы в этом уверены?

— Этот дом — гниющая яма, а не дом Божий, — произнес Меч. — От аббатисы до самой последней служанки. Она не должна была входить в него. За это она была осуждена.

— А, — сказал коренастый. — Понимаю вас. Ладно. Балтье легко утешится, и мы тоже можем пережить ее потерю. Ее слишком легко можно было подчинить своему влиянию, так что она была ненадежна. — Он быстро огляделся. — Предлагаю созвать Внутренний Совет сегодня вечером, обнародовать нашу стратегию и представить им Меча.

— Нет! — сказал Меч. — Обнародуйте свою стратегию, если хотите, льстите толпе, если нужно, но я не появлюсь до надлежащего времени.

— И когда оно наступит?

— Когда мне будет Откровение, — сказал Меч. Он свистнул своему коню, легко вскочил ему на спину и поехал прочь.

— Мне кажется, он относится к этому чересчур серьезно, — произнес коренастый.

— Боюсь, что да, — ответил молодой. Он выглядел мрачным.

— Не унывай. Это поправимо, — сказал коренастый. — В любом случае это несмертельно.

— Я еще очень волнуюсь о Внутреннем Совете, — сказал молодой человек. — Они думают, что они должны иметь такую же власть, как и их руководители.

— Не беспокойтесь, — сказал другой. — Они делают очень полезное дело. Когда дон Фернандо займет свое законное место на троне, ему понадобятся люди, которых он может повесить за смерть своего брата и его бедного племянничка. Они пригодятся. Вам так не кажется?

Незадолго до того, как колокола прозвонили сексту, перед городом, неспешно готовившимся к полуденной трапезе, появилась небольшая кавалькада — капитан епископской стражи на крупном жеребце, два младших офицера и два пеших стражника. Они величественно следовали за Исааком и Юсуфом, шедшим по улицам. Офицеры прикладывали максимум усилий, чтобы выглядеть случайными прохожими, въехавшими в эти узкие проулки ради собственного удовольствия, просто чтобы подышать свежим воздухом. Это казалось им очень нелегким делом, но епископ был непреклонен.

— Вы отправляетесь не для того, чтобы арестовать злодея, — сказал он. — Вы должны сопроводить маленького ребенка, чья безопасность очень важна. Вы же не хотите напугать его или вызвать тревогу у соседей? — Он сделал паузу и посмотрел на них пронзительным взглядом. — И вы же не хотите, чтобы через час каждый житель в Сан-Фелиу и в городе знал, что инфант находится во дворце?

— Может быть, мне пойти одному? — предложил капитан. — Пешком или в сопровождении одного мастера Исаака.

— Я уже думал об этом, — сказал епископ. — Но мы не можем рисковать. Кто-то наверняка уже может подозревать правду. Они будут наблюдать за подобными передвижениями. — Вот так они и отправились, на лошадях и пешком, вооруженные до зубов, к северным воротам в округ Сан-Фелиу.

Ситуация ухудшилась, когда они достигли места назначения. Инфант решил, что он не пойдет во дворец епископа, и не замедлил оповестить об этом всех и каждого. Ему очень понравилось жить с Николо и Ребеккой. Йохан командовал их двухлетним сыном, а нежные поцелуи Ребекки и ее веселые истории почти восполнили ему потерю няни. Поэтому-то он упрямо цеплялся за нее, отчаянно вопя, пока капитан в ярости не созвал военный совет.

— Я не могу пронести вопящего ребенка через ворота и тащить его по улицам, и при этом надеяться быть незамеченным, — в ярости произнес он. Инфант, как и любой другой ребенок, быстро почувствовал, что добился своего — его крики начали разноситься по округе с удвоенной силой.

В конце концов сын Ребекки и его няня были переданы на попечение соседей. Ребекка присоединилась к процессии; инфант Йохан был посажен перед капитаном на гнедого жеребца, и ему разрешили подержаться за узду. Вот так отряд, забрав принца, двинулся в обратный путь, и наконец кони принесли их во дворец, где они остановились, чтобы дождаться прибытия его царственного отца.