Пётр Первый - проклятый император - Андрей Буровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не случайно же именно в это время пошли нелепые, но закономерные слухи — что настоящего Петра за границей немцы подменили,
«заклали его в Стекольне (в Стокгольме. — А.Б.) в столб»,
а вернулся на Русь вовсе не Пётр, а немец–подменыш, не человек, нелюдь…
Получалось, что Пётр прекрасно вписывался в образ Антихриста и, по сути дела, ничего не имел против этого образа. И правда, неужели Пётр не знал, как воспринимаются эти его действия? Несомненно, он просто не мог этого не знать.
Многие поступки Петра и не могли восприниматься иначе! Своими поступками Пётр провозглашал, что он Антихрист, так же верно, как если бы он это о себе заявлял!
Понимал ли он, у кого, по представлениям его подданных, изо рта и носа исходит дым, когда с дымящейся трубкой шествовал по улицам Москвы?
Если бы Пётр шел по улицам Москвы и громко кричал: «Я Антихрист!» — и тогда эффект был бы не больше.
Да и сами офицеры, и солдаты — в мундирах иноземного образца, с бритыми физиономиями… Ведь бесов на иконах изображали обритыми и в немецких сюртуках и кафтанах! Так что когда солдаты (да еще под командой немца–офицера) тащили в Преображенский приказ одетого по–русски бородатого старообрядца, на семантическом уровне это могло восприниматься только так: бесы волокут христианина в преисподнюю. Ведь чудовищная жестокость следствия, пытки огнем были повседневной, обыденной практикой. Без особенного напряжения фантазии современники могли представить себе застенки Преображенского приказа своего рода земным филиалом ада, в который бесами ввергаются православные, и за что?! За христианскую веру…
У обритого офицера в немецком мундире, даже предельно лояльного к царю, династии Романовых и к Российской империи, не мог не возникать вопрос: кого же мы защищаем, кому подчиняемся и за кого, за что в бой идем… А сами мы, получается, кто?! Защитник и слуга отечества оказывался, мягко говоря, в довольно сложном и весьма неясном положении.
Многие «нажитки» петровского времени оказались потрясающе живучи: например, на века стало хорошим тоном ругать эту «дикую» Россию и находить в ней самые невероятные недостатки (даже и те, которых нет). Весь петербургский период, весь советский период нашей истории образованный человек естественным образом находился как бы вне России и лишь частично относился к её народу. То есть против такого положения восставали много раз, со времен князя Щербатова с его «О повреждении нравов в России», но все, кому не нравились формулы «дворянство и народ», «интеллигенция и народ», от князя Щербатова до писателей–деревенщиков, оставались критикующим меньшинством, а нормой было именно это — осознавать себя «интеллигенцией», существующей вне «народа».
Другие последствия этого «петровского перевертыша» аукались странно, причудливыми соединениями, казалось бы, несоединимого: то пудовыми веригами под кружевами светского вертопраха времен Екатерины, то судорожным покаянием Григория Потёмкина сразу же после дичайшего загула, то стремлением часто богохульствовавшего Суворова на старости лет уйти в монастырь.
Если принять гипотезу Успенского — Лотмана, то получается — Пётр, строго говоря, не виноват в происшедшем. Реформировать Россию можно было, только перевернув представления общества, поменяв розовый цвет на черный, и наоборот. Объявить черной и гадкой Святую Русь и изменить её почти до полной неузнаваемости, вскинуть её на дыбы мог только царь–Антихрист. У Петра достало то ли мужества, то ли наглости, то ли богоборческих стремлений… Одним словом, достало личностных качеств, чтобы стать этим Антихристом в глазах современников и довести дело до конца.
…Но вот как раз в этом месте я позволю себе напомнить: не надо считать сказанное, пусть со ссылками на крупных ученых, некой истиной в последней инстанции! В науке не бывает таких истин.
И более того — при всей логичности сказанного Ю.М. Лотманом и Б.А. Успенским есть множество свидетельств другого… Например, того, что в русской… в московитской, если быть точным, культуре в XVII веке размывались традиционные границы «грешного» и «праведного», возникал устойчивый пласт «нейтрального». Порукой тому — непрестанно идущие реформы трех поколений Романовых, от Михаила Федоровича до Федора Алексеевича и Софьи.
То есть нет никаких сомнений в верности теории Лотмана — Успенского, и весь вопрос только в том, что ни одна теория не охватывает ВСЕЙ действительности. Весь вопрос в том, описывает ли теория Лотмана и Успенского самое основное в развитии московитской культуры. Могли быть ТОЛЬКО ТАК, как пишут эти два автора, или были возможны другие варианты?
Могла ли постепенно расширяться область НЕЙТРАЛЬНОГО, не святого и не грешного, в московитской культуре?
Если ДА, то приходится признать: хоть наглый мальчишка Пётр Алексеевич — невесть какое украшение на троне, но победи в междоусобной борьбе царевна Софья, начни реформы мудрый пожилой Василий Голицын, в главном он поступал бы точно так же (как и вообще любой, кому хватило бы духу начать и воли — довести до конца).
Если же НЕТ — то получается, вполне возможна была ИНАЯ история Московии и все России — без чудовищного рывка, поднятия на дыбы огромной несчастной страны и без Антихриста на троне.
В любом случае, состоялся вот такой вариант, с переворотом и с возглавившим его царем–Антихристом.
АНТИХРИСТ — ОЦЕНКА НАРОДА
Но правы большие ученые или не правы, могла состояться история России без антихристовых деяний или никак не могла, народ дал свою оценку происходящего: Пётр оказался единственным российским самодержцем за всю историю России, именем которого никогда не назывались самозванцы. Даже Николай I, Павел I, Николай II — не самые крупные личности и не самые удачные самодержцы — и у тех были «свои» самозванцы — Лже–Павлы и Лже–Николаи. Иногда удается установить личность тех, кто скрывался под именем царя, иногда нет, но, во всяком случае, именами этих царей назывались хитрые бунтовщики. Но не именем царя Петра!
Есть немало историй про Петра, в которых он выступает и мудрым, и остроумным, и сильным, — но это всё литературные анекдоты, салонные светские байки (Пётр I. Предания, легенды, сказки и анекдоты. М., 1993; Штелин Я. Подлинные анекдоты о Петре Великом. Ч. I.M., 1830). Это творчество верхних образованных 2%. Тех, кто воспитывался на культе Петра, кто мыслил себя и людей своего круга «продолжателями его дела». Основная же часть населения страны, те 98%, на труде которых стояла Российская империя, относилась к Петру резко отрицательно.
Как бы ни относился читатель к «средневековым» и «отсталым» рассуждениям про Антихриста, в одном народная молва удивительно точна: как и полагается сатанинскому существу, Пётр до конца не умер после своей физической смерти.
Пётр — единственный из русских царей, после смерти окончательно превратившийся в беса.
Глава 2
ЗАГРОБНАЯ ЖИЗНЬ ПЕТРА
Идет женщина мимо кладбища, очень боится. Впереди показывается длинный, очень тощий человек.
— Можно, я пойду рядом?
— Конечно, пойдем вместе.
— Я так боюсь, так боюсь! А вы совсем не боитесь?!
— Пока жив был, боялся.
Анекдот«ЖУТИКИ» ПРО ПЕТРА
Наивно думать, что всевозможные «жутики» про общение человека с дьяволом, про искушение и впадение в смертный грех — выдумка того или иного писателя. То есть мы знаем эти истории уже в авторской обработке, и каждая из них тесно связана с именем автора… самого известного, самого талантливого из авторов, писавшего на этот сюжет.
Трудно отделить легенду о Фаусте от бессмертного творения Иоганна Гёте. Спорить не о чем — Гёте создал такой литературный текст, который живет в культуре уже двести лет и проживет по меньшей мере еще столько же. Тут и борьба чувства с долгом, и трагедия человека, в погоне за знаниями опоздавшего прикоснуться к радостям жизни, запоздало пытающегося «свое наверстать». Тут и философский спор добра и зла, и проблема самоопределения, и… одним словом, много чего есть в великолепном произведении Гёте.
Но в том–то и дело, что сюжет «Фауста» вовсе не выдуман Гёте. Этот сюжет городского фольклора об ученом, продавшем дьяволу душу, существует в Европе по крайней мере с XVI, а то и с XV века. Другое дело, что сюжет сюжетом, а каждый автор наполняет его своим пониманием. Изначально, в народной легенде, доктор Фауст назидательнейшим образом погибал, связавшись с дьяволом для получения все новых знаний. Мораль: во многия знания много печали; знай свое место, человек, а не будешь знать — будешь наказан.
У Гёте Фауст попадает в рай, вырванный у сатаны вмешавшимися силами добра, и звучит другой, не смиренный, а гордый и мощный мотив:
Я предан этой мысли!Жизни годыПрошли не даром;ясен предо мнойКонечный вывод мудрости земной:Лишь тот достоин жизни и свободы,Кто каждый день за них идет на бой!
(Гёте И. В. Фауст. М., 1953. С. 342)Но сюжет все равно — народный, а вовсе не Гёте. Что за ним? Не буду доказывать, что и вправду жил такой человек — Фауст (хотя вроде бы есть и этому свидетельства). Но ведь не один и не два ученых XVI, XVII веков испытывали сильнейший соблазн: почувствовав, как ограничены их знания, как мало отпущено силам человеческого разума, прибегнуть к совсем другой силе. Сколько из них не удерживались, раскладывали железный шестиугольник, читали заклинания «Каббалы» — судить не берусь. Также не берусь судить, какие последствия имели их магические действия — у кого и при каких обстоятельствах появлялось нечто в шестиугольнике, у кого нет… Но если легенды — дым, то был ведь, наверное, и огонь — даже если огня было совсем немножко, а дымовая завеса громадна.