Утраченная реликвия - Андрей Воронин

- Отношение самое прямое, - невнятно заявил он, держа сигарету в зубах и неумело чиркая колесиком зажигалки. - Прямое и непосредственное, вот какое отношение! Ты знаешь, кто охранял эту антикварную лавку?

А? То-то, что не знаешь! А охраняло магазин антиквара Жуковицкого небезызвестное ЧОП "Кираса", понял?

Он, наконец, раскурил свою сигарету и уставился на Юрия с видом победителя. Филатов задумчиво почесал в затылке и одним глотком допил остывший кофе. Сообщение Светлова прозвучало очень эффектно, спору нет, но, увы, при всей своей внешней сенсационности оно мало что объясняло и ровным счетом ничего не доказывало.

- Ну и что? - сказал Юрий. - В огороде лебеда, а в Киеве дядька. И вообще, ты катил на эту "Кирасу" бочки именно потому, что они якобы плохо защищают своих клиентов. А тут, заметь, все наоборот: охранник погиб на боевом посту, до конца выполнив свой долг...

- Не все так просто, - возразил Светлов. - Нападение произошло во время обеденного перерыва, когда лавка была заперта. Долг охранника заключался в том, чтобы не пустить посторонних вовнутрь, а если станут ломиться, прежде всего нажать тревожную кнопку. Менты подъехали бы буквально через пару минут, а уж пару минут, да еще за запертой дверью, хорошо обученный охранник со "стечкиным" в руке как-нибудь продержался бы. Между тем дверь была открыта - не взломана и не выбита, заметь, а именно открыта! - и охранника нашли почти у самого порога. Пистолет был у него в руке, но он даже не снял оружие с предохранителя. Я как-то не уверен, что смерть на боевом посту должна выглядеть именно так.

- О многом же тебе приходится умалчивать, - сказал Юрий, ногтем подталкивая листок с заметкой обратно к Светлову. - Небось, так и распирает, а? Охота, небось, новостью с народом поделиться? Только я все равно не понимаю, какая связь может быть между этим налетом и убийством Бондаря.

- Налет был вчера, и Бондаря твоего застрелили тоже вчера, - сказал Светлов. - Ты что, веришь в совпадения? Да еще в такие совпадения... Кстати, а почему он оказался дома? Ты ведь, кажется, упоминал, что он дежурил сутки через трое?

- Черт! - Юрий снова полез пятерней в затылок. - Ты не в курсе, почему умные люди, когда задумаются, чешут лоб, а дураки - затылок? Об этом-то я как раз и не подумал.

- Вот видишь! Значит, связь есть, а какая именно...

Что ж, полагаю, нам придется это выяснить.

- Нам?

- Ну а то как же! Если, конечно, ты не передумаешь лезть в это дело. Лучше бы ты передумал, Юрий Алексеевич. Ей-богу!

Юрий вздохнул и закурил еще одну сигарету.

- Разумный совет разумного человека, - сказал он. - Нет, правда, я так считаю. Я даже благодарен тебе за заботу, но... Знаешь, в свое время другой разумный человек дал мне очень похожий, тоже очень разумный совет: не вмешиваться в аферу Севрука с тем торговым центром в Замоскворечье. Как ты думаешь, что было бы, если бы я повел себя разумно и послушался доброго совета?

Светлов поморщился.

- Кто старое помянет... Но ты прав: если бы не ты, я бы сейчас землю парил. И никто не узнал бы, где могилка моя. Но я-то был живой, а этот твой Бондарев все равно уже мертвый! Помнишь, как в Библии сказано:

"Мне отмщение, и Аз воздам".

- Я больше доверяю научно-технической литературе, - сказал Юрий. - То, что там описано, по крайней мере, можно увидеть собственными глазами и пощупать своими руками. Может, я и не прав, но все же... Вот так будешь всю жизнь ждать, что Господь покарает нехороших людей, а потом окажется, что там, по ту сторону, ничего и нету! И что тогда? Но это мое личное мнение, и оно вовсе не означает, что ты обязан мне помогать. Ты мне и так подбросил пару любопытных идей, спасибо.

- Ах, какие мы благородные! - морщась, проворчал Светлов.

- Дима, у тебя семья, - мягко напомнил Юрий.

- Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу, - вместо ответа процитировал Светлов. - Все равно его не брошу, потому что он хороший.

- Ну и дурак, - сказал Филатов.

- Это спорный вопрос. К тому же я, в отличие от тебя, вовсе не собираюсь бегать, сигать с крыш, входить в горящие избы, которые сам же и подпалил, и останавливать на скаку автомобили. Я просто кое с кем переговорю, и, может так случиться, сэкономлю для тебя парочку прыжков с крыши и полведра патронов. У меня, видишь ли, есть однокашник, который не нашел ничего лучшего, чем пойти в сыскари. Он сейчас трудится на Петровке, и, если найти к нему подход...

- Накладные расходы я беру на себя, - вставил Юрий.

- А вот это уже по-настоящему благородно, потому что, как ты верно подметил, у меня семья, которую надлежит регулярно кормить. Если к ней добавится еще один рот, мой бюджет, боюсь, рухнет: эти ребята с Петровки отличаются отменным аппетитом.

Юрий вынул портмоне, заглянул вовнутрь, задумчиво почесал бровь и выложил на стол перед Светловым все, что там было. Светлов покачал головой, взял пару купюр, а остальное подвинул обратно к Юрию.

- Баловать их тоже не стоит, - сказал он. - В общем, как только что-то прояснится, я тебе непременно позвоню. Сразу же. Номер мобильного у тебя все тот же?

- И домашний тот же, и мобильный, - сказал Филатов и встал. - Ну, я пойду, что ли?

- Судя по твоему виду, ты куда-то спешишь, - проницательно заметил Светлов. - Куда, если не секрет?

- Хочу до окончания рабочего дня наведаться в "Кирасу", - сказал Юрий. - В конце концов, у меня на сегодняшнее утро была назначена встреча с тамошним руководством. Лучше поздно, чем никогда. И потом, надо все-таки посмотреть, что это за "Кираса" такая. Говорят, первое впечатление - самое правильное.

- Это факт, - Светлов покачал головой и вздохнул. - Когда ты явился сюда впервые, мне сразу показалось, что ты слегка чокнутый.

- Контуженный, - поправил Юрий, пожал ему руку и вышел.

Светлов медленно опустился в кресло и, глядя на закрывшуюся за Юрием дверь, закурил сигарету. Сейчас он курил совсем по-другому - все так же неумело, но взатяжку, и затяжки эти были очень глубокими. Докурив до самого фильтра, он ткнул окурок в пепельницу, порылся в записной книжке, придвинул к себе телефон и стал, сверяясь с записью, набирать номер знакомого опера с Петровки.

Глава 8

- Олигофрены, - с отвращением процедил Аверкин, упорно глядя на экран компьютера, где на зеленом фоне пестрели ряды игральных карт. Пасьянс упорно не сходился, и от этого раздражение Сан Саныча многократно усиливалось. Кретины. Дауны. Воспитанники подготовительной группы детского сада справились бы с этим делом лучше. За что я вам плачу - за то, что вы мне в карман гадите? Работу надо делать чисто или не делать вообще. Сказали бы сразу: да пошел ты, дескать, в жопу со своими заморочками!

- Саныч... - робко начал Рыжий, но Аверкин оборвал его, ударив ладонью по столу.

- Молчать! Я на вас рассчитывал, а вы все сделали так, будто нарочно хотели меня подставить. А может, действительно хотели? Может, вас кто-то перекупил?

Тимоха отодвинул Рыжего плечом, выступил вперед и гулко ударил себя в грудную клетку пудовым кулаком.

- Западло, командир, - сказал он. - Ты извини, конечно, но все-таки базар надо фильтровать. Кого перекупили - нас? Если ты так думаешь, давай разбираться как мужики.

- Закрой пасть, баран, - по-прежнему глядя на монитор и щелкая кнопкой мыши, процедил Аверкин. - Ишь, разговорился! Разбираться он со мной будет! Был такой способ разрешения спорных вопросов в средние века, так называемый Божий суд. Брали подозреваемого и подвергали испытанию: лили в глотку кипящее масло, а то и вовсе змею туда запускали, ядовитую. Выжил невиновен, а подох - значит, туда ему и дорога. Виновен, значит, раз Господь его не спас... Божий суд! И рыцари свои отношения так же выясняли - рубились до летального исхода, и, кто выжил, тот и прав. Не боишься, Тимоха? Я ведь тебя одной левой на куски раздеру, и получится, что был ты тварью продажной, казачком засланным... А?

- Зря ты, Саныч, на нас гонишь, - беря тоном ниже, но все так же твердо, сказал Тимоха, которому нечего было терять. - Ну, лажа вышла, так кто виноват, что этот козел на своей тачке не вовремя подкатил? Лучше было бы, если бы нас замели? Нет, зря ты это, насчет казачков засланных... Мы ж с первого дня в одной упряжке!

Это была правда. Аверкин вздохнул, оторвал взгляд от монитора и оглядел их, всех пятерых, по очереди - Тимоху, Рыжего, Коробку, Тюленя и Серого. Это была его личная гвардия - те самые люди, рука об руку с которыми он начинал дело с нуля, и даже не с нуля, а с глубокого минуса. Вместе они приводили в порядок выкупленный за гроши заброшенный склад, вместе отбивались от наскоков местной братвы, вместе выслеживали и мочили самых ярых быков и упертых бригадиров, отвоевывая себе место под солнцем... Это были люди, на которых Саныч мог положиться во всем. Они не задавали лишних вопросов и готовы были идти за ним до самого конца, каким бы он, этот конец, ни был.

Он вздохнул. Убитый Дракон мог бы войти в число этих избранных, но им пришлось пожертвовать. Увы, увы! Он был просто идеальной жертвой: с одной стороны, достаточно преданный и проверенный, чтобы выполнить любой приказ, а с другой - недостаточно приближенный, чтобы слишком уж жалеть о нем впоследствии. Да и ума за ним большого не наблюдалось - так, большой кусок мяса с глазами, целиком состоящий из каменных мускулов и парочки примитивных животных рефлексов. Иное дело Бондарь. Вот кого Санычу было по-настоящему жаль, так это Бондаря. Он был немного староват, но отлично подготовлен, смекалист, умен и, главное, честен.