Несостоявшийся шантаж - Платон Обухов

Аун, не долго думая, согласился. Акция, в которую он не вложил ни доллара, неожиданно придала ему колоссальный вес и влияние в исламском мире. С его малочисленной и не слишком сильной организацией теперь будут считаться все остальные. Если бы не неожиданная смерть Ауна, он стал бы одним из самых могущественных людей на Ближнем Востоке.

Генерал Эбух не сомневался, что убийство лидера «Аль-Джихада» — дело рук похитителей боеголовок. Очевидно им понадобилось запутать какие-то следы, внести сумятицу в чьи-то ряды и умы…

То, что подводная лодка, на которой ушли с боеголовками похитители, не была зафиксирована ни одним израильским разведывательным спутником, пытавшимся обнаружить ее следы и по радиационному фону от боеголовок, и по магнитному следу от металлической обшивки лодки, и пользуясь множеством других приемов — доказывало: налетчики имели доступ к самой высокой в мире технологии.

Он подбежал к столу, сорвал трубку телефонного аппарата и приказал срочно готовить большую группу агентов. Это должны были быть специалисты по подводным лодкам, разбирающиеся в приоритетных научных направлениях. Им предстояла командировка в Южную Корею, центр мировой научно-технической мысли и высоких технологий.

Ливан (Бейрут)

Вартан Акопян сидел за столом, обхватив голову руками, и переживал свои потери. Он потерял пятерых боевиков — двое были убиты, трое получили по двадцать пять лет тюремного заключения. Он лишился двух катеров и кучи денег, израсходованных на проведение операции. Наконец, он потерял надежду когда-либо включить в свою коллекцию драгоценностей камеи из собрания Медичи. Что могло быть хуже, Акопян не знал. Все одинаково плохо.

«Вот и верь после этого людям, — заключил он с горькой покорностью судьбе, подымая мутные глаза на висевшую напротив картину ван Донгена — маленький шедевр в розово-лиловых тонах. — Я спас Смирнова от гибели. А он отплатил мне сплошным предательством».

Акопян не сомневался, что Олег с самого начала вел двойную игру — делал вид, что готовит план ограбления музея, и в то же время сообщал обо всем итальянской полиции.

— Но ты ответишь мне за это! — грозно прорычал Акопян, стискивая кулаки. — Ты узнаешь, что я умею быть страшным в гневе. Особенно когда речь идет о наказании за предательство!

Швейцария (Аппенцелль)

Олег позвонил Марте прямо с борта аэробуса компании «Аль-Италия», который нес его из Флоренции в Цюрих.

Даже через бесчувственную телефонную трубку он ощутил смятение, смешанное со страстным ожиданием встречи и горячей радостью.

— Я буду в Цюрихе через сорок минут, — бросил взгляд на табло авиалайнера Смирнов. — Сразу возьму машину и приеду к тебе.

— Приезжай! — крикнула Марта. — А я попрошу маму испечь для тебя клубничный пирог.

Как только Олег Смирнов прибыл в Аппенцелль, Никколо Кальяри и Джон Хофман установили за ним самое пристальное наблюдение. Все произошло так, как и ожидали их хозяева — Смирнов приехал к Марте. Забот у двух боевиков прибавилось. Олег был куда опытнее Марты, и следить за ним приходилось с особой осторожностью. Но Кальяри все равно не покидало ощущение, что Смирнову известно: за ним наблюдают, и он соответственно ведет себя.

Поэтому, когда раздался звонок и знакомый голос, поздравив их с выполнением задания, приказал завершить работу в Аппенцелле и перебраться в Анкару, где в отеле «Мажестик» ждать дальнейших инструкций, Кальяри и Джон Хофман почувствовали громадное облегчение. Они мгновенно собрали свои вещи и сели в такси. Мощный «мерседес» помчался в сторону Цюриха — с его международным аэропортом.

— Если честно, мне здесь в последнее время все осточертело, — поделился Джон с приятелем, с видимой брезгливостью поглядывая в затененное окно «мерседеса» на альпийские пейзажи, казалось, сошедшие с видовых открыток, — изумрудно-зеленые пастбища, игрушечные фигурки пятнистых коров с большими колокольчиками на шее, белоснежные шапки горных пиков, изящные деревянные шале. — Все-таки я привык жить в крупных городах, здешняя патриархальщина мне не по душе…

Кальяри отвернулся и промолчал. Он тоже вырос в большом городе, одном из самых крупных в мире — Нью-Йорке. Однако чувствовал себя в Аппенцелле так хорошо, как никогда в жизни. Но из собственного опыта и из разговоров с людьми, которым доверял, он знал: хорошее в жизни достается понемножку. Лучше не перебарщивать с удовольствиями. Поэтому он и стремился в Анкару без сожаления.

Гертруда Циммерман приняла Олега внешне очень приветливо, но Марта чувствовала, что мать переживает ее отказ выйти замуж за Штромбергера. Она пробовала наедине говорить с матерью, доказывала, что на денежных мешках было модно жениться или выходить за них замуж в девятнадцатом или в первой половине двадцатого века, но та ее не слушала.

Наконец Марте это надоело. В один прекрасный день она подошла к Олегу, растормошила его (он дремал после обеда) и потребовала:

— Давай уедем отсюда!

— Зачем? — удивился Смирнов. — Здесь так хорошо…

Марте пришлось рассказать о Дитрихе Штромбергере и его неудачном жениховстве. О насупленной матери.

Олег сразу согласился: да, надо ехать. Но только куда?

— Хотелось бы куда-нибудь на море, — мечтательно вздохнула Марта.

— А что если махнуть в Монако? Честно говоря, в рулетку я играл всего дважды и то лишь потому, что это диктовалось планом операции. Играл на деньги работодателей и весь выигрыш, естественно, был вынужден вернуть им. А теперь я могу поиграть в свое удовольствие! Словом, проведем недельку в Монако, и, если уж нам там наскучит, прошвырнемся по Лазурному Берегу.

Монако

Сев в такси у здания аэровокзала в Ницце, Марта принялась вертеть головой, стремясь не пропустить тот момент, когда машина пересечет незримую границу, разделяющую Францию и княжество Монако. Тщетно! Поинтересовавшись у водителя, когда же они прибудут в Монако, ошеломленно услышала: они уже на триста метров углубились на его территорию.

Марта вздохнула и стала рассматривать высокую скалу, сплошь облепленную многоэтажными башнями, похожими на слоеные пирожки из стекла и цветного железобетона.

Городу давно не хватало места, и у подножия скалы на сорока отвоеванных у моря гектарах разрастался новый квартал Фонвьей.

— Как много здесь парков и садов! — удовлетворенно воскликнула Марта. — А ведь квадратный метр земли здесь стоит, наверное, миллионы франков!

— Старику, князю Ренье, пришлось выдержать нелегкую битву, чтобы доказать, что без зелени город погибнет, — усмехнулся в усы пожилой водитель. Было видно, что он знал Монако как свои пять пальцев. — Теперь зеленые насаждения объявлены неприкосновенными. Даже на астрономически дорогих участках, отвоеванных у моря, разбиваются парки и прокладываются тенистые бульвары. Ну, вот мы и приехали…

Таксист лихо затормозил у подъезда отеля «Ритц». Пока Олег расплачивался с водителем, к машине подскочил швейцар. Он распахнул дверцу, помог выйти Марте, а затем потянулся к багажу — двум большим баулам с одеждой.

Олег не стал бронировать номер, поскольку «Ритц» был дорогим монакским отелем, то есть дороже любого самого лучшего отеля всех остальных городов мира, и высокая плата за номер отпугивала лишних посетителей в любой сезон.

У стойки администратора выяснилось, что он прав. Ему была предоставлена возможность выбирать. Олег взял трехкомнатный номер с двумя ваннами на пятом этаже.

Пока горничная под присмотром Марты развешивала одежду, Олег заказал шампанского и «Кампари». С удовольствием чокнувшись с Мартой, он впервые за последние дни почувствовал, что по-настоящему отдыхает.

Поставив пустой бокал на стол, Марта посмотрела на Олега со знакомым манящим выражением в глазах. Их неудержимо потянуло друг к другу.

После первого, самого продолжительного поцелуя, осторожный Олег почти насильно отстранил от себя Марту и неслышно подошел к двери. Резко распахнув ее, с удовлетворением убедился, что в коридоре никого нет. Тщательно заперев дверь, он вернулся. Упав на кровать, на которой могли бы поместиться сразу несколько любовных пар, они предались безумствам страсти.

США (Вашингтон)

Трехчасовая партия игры в гольф порядком измотала Робсона. Соперник — вашингтонский адвокат Дуайт Картер, традиционный консультант Робсона по запутанным юридическим проблемам, прежде всего в области уплаты налогов — оказался на редкость твердолобым. Исход встречи был неясен до последнего удара.

«Наверное, он специально промазал, ударив по мячу в последний раз, — подумал Робсон. Прикрыв глаза, он развалился на скамье, вытянув ноги, потягивая через трубочку ледяной апельсиновый сок. — С такой позиции в лунку попал бы даже младенец. Но миллионы, которые он зарабатывает благодаря моим заказам, кажутся куда привлекательнее победы надо мной на площадке для гольфа…»