Искусство и религия (Теоретический очерк) - Дмитрий Модестович Угринович

из цельной марксистской концепции генезиса искусства, его специфики, места и роли в обществе. О том, что истоки искусства лежат в сфере трудовой, производственной деятельности людей, уже говорилось в первой главе настоящей книги. Для выяснения характера воздействия искусства на личность важно подчеркнуть, что искусство как самостоятельный способ деятельности, как особая форма общественного сознания хотя и включает в себя необходимо эстетическую сторону, но не сводится к ней. В этой связи представляется вполне закономерным различение понятий художественное и эстетическое, которое имеет место в советской литературе по эстетике и искусствоведению. Эстетическое может выступать как сторона самого объективного мира, как общественно обусловленное его качество. В этом плане мы говорим о красоте применительно к изделиям человеческого труда, предметам бытового обихода, явлениям природы, наконец, качествам и поступкам самого человека. Художественное творчество, результатом которого являются произведения искусства, обязательно включает в себя эстетическую сторону (вне ее произведение искусства перестает быть таковым), но далеко не исчерпывается ею.

Художественное творчество предполагает всегда отражение действительности, искусство отражает жизнь. Это положение есть альфа и омега всей материалистической эстетики, традиции которой продолжает и развивает марксизм. При этом следует учитывать, во-первых, что всякое искусство отражает жизнь своим специфическим способом, через систему художественных образов и, во-вторых, что отражение действительности в различных видах искусства также специфично. Общая специфика отображения действительности в искусстве подробно раскрывается во всех книгах и учебных пособиях по эстетике и теории искусства, поэтому она не требует подробного разъяснения. Заметим лишь, что искусство отражает жизнь в ее целостности [1]. Это значит, что, в отличие от науки, например, которая в силу своей специфики расчленяет, анатомирует целостный процесс человеческой жизнедеятельности, фиксируя отдельные его стороны и аспекты в теоретических понятиях, категориях, искусство воспроизводит жизнь людей, их отношения, их характеры в целостном, нерасчлененном виде. Художественный образ, как неоднократно указывалось, есть единство общего и индивидуального. Общее, существенное, типическое здесь существуют не в „чистом" виде, отдельно от единичного, индивидуального, а в органичном слиянии с ним. Любой подлинно художественный образ человека в литературе или в изобразительном искусстве есть „тип", т.е. совокупность социально-детерминированных черт личности, свойственных определенной группе людей, и в то же время конкретный человек с его неповторимой индивидуальностью и жизненной судьбой.

[1 См.: Натев А. Искусство и общество. М., 1966, с. 83; Каган М. С. Лекции по марксистско-ленинской эстетике. Л., 1971, с. 275; Рябов В. Ф. Искусство как общественная потребность. Л., 1977, с. 62-63.]

Отражение действительности происходит неодинаково в различных видах искусства, хотя и сохраняет везде образно-конкретный характер. Так, например, отражение действительности в музыке не является непосредственным отображением тех или иных реальных объектов внешнего мира. Художественный образ в музыке представляет собой особым образом организованную совокупность звуков, которые выражают и отображают чувства и переживания людей, их субъективное отношение к окружающему миру.

Специфично и отражение действительности в танце - в нем художественный образ создается с помощью человеческих телодвижений, которые обретают эстетическое содержание, и в то же время по-своему отображают чувства, помыслы и стремления людей.

Таким образом, хотя не существует искусства вне познания мира и человека, само это познание действительности в нем весьма своеобразно. Справедливо замечено, что правда искусства не только не исключает вымысла, но обязательно предполагает его. Искусство отражает действительность своим особым способом, на основе творческого преображения художником его эмпирических впечатлений, на основе усвоения как художником, так и воспринимающим его, произведения особого, условного „языка" искусства, т. е. исторически конкретной и социально детерминированной системы художественного отображения действительности. В этой связи возникает вторая важная проблема постижения специфики художественного творчества - проблема оценки в нем действительности.

Выше уже говорилось, что, в отличие от теоретического, научного отражения действительности, ценность которого для людей состоит как раз в отвлечении от всего личного, субъективного, в отражении объективных законов природы и общества, в искусстве мир, люди, общество изображены всегда с определенных личных позиций, они даны не сами по себе, а через отношение к ним художника. Вне определенного, субъективною отношения к миру создание подлинных художественных ценностей невозможно. Для того чтобы художник создал нечто ценное, волнующее читателей или зрителей, необходимо, чтобы он совершил художественное открытие, т. е. чтобы он создал такую систему художественных образов, которая бы выявила, обнаружила некоторые новые грани человеческого характера, быта, социальных отношений, наконец, чувств и переживаний людей.

Общеизвестна мысль Н. Г. Чернышевского о том, что искусство не только отражает жизнь, но и выносит ей приговор [1]. Справедливость этой мысли подтверждена всей историей искусства и не нуждается в подробном обосновании. Поскольку воссоздание жизни в художественных образах невозможно вне субъективного отношения художника к действительности, постольку любые его произведения представляют собой объективно, независимо от его желания и намерения ту или иную оценку явлений жизни и, следовательно, играют определенную социальную роль, так или иначе участвуют в социально-политической и идеологической борьбе. Любое, даже внешне далекое от жизни, искусство, не является идеологически нейтральным, оно утверждает и формирует определенное отношение к миру, к социальной действительности. Уход некоторых деятелей современного буржуазного искусства в область чистой формы, субъективных переживаний или религиозно-мистических видений выступает объективно, независимо от их субъективных намерений, как способ оправдания существующих эксплуататорских социальных отношений, отказ от их изменения. И напротив, реалистическое, правдивое изображение противоречий социальной действительности в искусстве, критический анализ этих противоречий в системе типических образов объективно способствуют их преодолению, возбуждают энергию и волю людей и направляют их на изменение существующих порядков.

[1 См.: Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. М., 1949, т. 2, с. 86.]

Из сказанного вытекает, что искусство всегда имеет определенную идейную направленность. Идейность искусства также обладает своей спецификой. Она реализуется не в абстрактном, „чистом" виде, а в системе художественных образов. В принципе идея того или иного художественного произведения неотделима от системы и логики развития в нем человеческих образов и характеров. Нередко очень трудно бывает однозначно сформулировать идею определенного романа, пьесы, кинофильма, картины или статуи. Всякая такая попытка неизбежно обедняет и сужает не только художественное, но и идейное содержание данного творения. Не случайно Л. Н. Толстой на вопрос о том, что он хотел сказать в „Анне Карениной", ответил, что для ответа ему пришлось бы повторить весь роман от начала и до конца.

Значит ли это, что искусство не в состоянии воплощать определенные философские, политические или нравственные идеи и пропагандировать их? Ни в коем случае. Известно немало классических художественных произведений, содержание которых неразрывно связано с определенными философскими, политическими, нравственными идеями и концепциями, отстаиваемыми их авторами. Укажем в этой связи хотя бы на „Фауста"