Немой 3: охота на кощея (СИ) - Рудин Алекс

Ипать! Мне теперь к реке бежать, что ли? Так пока я доберусь — дух и там ров выроет!

— Погоди, княже! — крикнул плотник. — Мы тебе сейчас брёвнышко перекинем через ров. Сумеешь перебраться?

Он махнул рукой своим помощникам. Мужики обвязали верёвкой длинное сосновое бревно. Натягивая верёвку со стены, подняли его стоймя и осторожно опустили поперёк рва.

— Хлипковато будет! — засомневался плотник, глядя на узкую переправу. — Как бы ты, княже, не писданулся, прости за грубое слово! Погоди, мы ещё бревно уложим!

— Да не надо! — отмахнулся я.

Перекидываемся, Немой!

Впиваясь когтями в крепкую древесину, я быстро перебежал по дрожавшему бревну. Вниз я при этом старался не смотреть — ну его на хрен!

Очутившись на твёрдой земле, я облегчённо перевёл дыхание, встал на задние лапы и перекинулся обратно в человека.

Плотники ошалело таращили изумлённые глаза.

— А как это у тебя... — начал было старший.

— Колдовство, — строго ответил я и поспешил в город.

На городских улицах тоже стучали топоры. Горожане, глядя на духа, ремонтировали заборы, сараи и дома. Встревоженно лаяли собаки, кудахтали куры.

Лысый дедок взобрался на крышу дома, оседлал конёк и азартно кричал вниз:

— Матрёна! Гвозди подай-ка! Крыша совсем прохудилась. Сейчас верёвку скину — ты доски ей обвяжи, а я наверх втащу!

Невидимая Матрёна отвечала снизу:

— Дед, ты шею-то не сверни! Может, лучше Митьку соседского позвать? Он мигом крышу перекроет, и возьмёт недорого!

— Знаю я этого Митьку, — кряхтел дед, упрямо втаскивая наверх доски. — Он придёт, самогону нажрётся, а работу толком не сделает! Или ты в моё мастерство не веришь, старая? Чем тут охать — иди лучше щей с курятиной навари, да баню протопи! Я после работы в баню пойду. А Митьку самогоном баловать — много чести!

Я только головой покачал. Стоило привезти одного ненормального духа — и весь город на уши встал. Вот умеешь ты устроить веселье, Немой!

Прошагав по звонкой деревянной мостовой, я вышел на рыночную площадь возле княжеского терема. Окинул взглядом высокие маковки с резными наличниками. Чуть левее из-за голых яблоневых крон торчала крытая железом крыша княжеской темницы. Где-то там, намертво запечатанная магическими печатями, стояла пустая камера, в которой помер боярин Хвороба. А рядом, буквально за стеной, отбывали бессрочное наказание потусторонние демоны...

Ипать, Немой! Демоны!

Демоны просили тебя о помощи и предлагали помощь тебе! А ты, балда кошачья, заявил, что сам справишься! Ещё мечом размахивал!

Ох, и остолоп же я!

Я так и встал посреди площади, схватившись руками за непутёвую голову. А потом решительно повернул к воротам княжеского терема.

А хер ли время терять?

Прямо сейчас пойду и расспрошу демонов, как следует. И в этот раз от помощи отказываться не стану.

Я решительно отодвинул плечом охранников с копьями, которые скучали возле ворот. Постучал в дубовую дверцу.

Дверца открылась, еле слышно скрипнув. Из квадратного проёма на меня глянули внимательные глаза.

— А, княже! Сейчас, сейчас!

Сторож закрыл окошко и приоткрыл дверцу в воротах.

— Проходи, княже! Заждались тебя уже!

Что за херня? Кто это тут меня заждался?

Я решил, что расспрошу сторожа на обратном пути. А сейчас — демоны заждались!

Я прошёл в калитку, бросил мимолётный взгляд на лучников, которые скучали на стенах. Бдят, ребята!

Сделал шаг, потом ещё один.

Мне показалось, что я задел ногой невидимую, тонкую, но очень прочную нить. Я даже услышал тихий мелодичный звон, словно звякнул на осеннем ветру хрустальный колокольчик.

И застыл, не в силах пошевелить даже пальцем!

***

Сытинские штучки, бля! Голову даю на отсечение!

Хотя, нет. Голову жалко!

Но, один хер — никто, кроме Сытина мне такую ловушку подстроить не мог. Значит, скоро он и сам объявится.

Стоять столбом пришлось довольно долго. Всё это время мимо меня, бросая удивлённые взгляды, сновали озабоченные дружинники. Затем вразвалку подошли трое упитанных бояр в парадных бобровых шапках.

— Гляди-ка, — сказал один из них. — Памятник князю поставили. Как за границей. Одобряю!

Боярин снял шапку и, кряхтя, поклонился в мою сторону.

Я хотел кивнуть в ответ, но не смог пошевелить шеей.

— А почему же здесь? — удивился второй. — На площади надо было, чтоб народ видел!

— На площади нельзя, — покачал головой первый боярин. — Народ — он разный бывает! Обоссут ещё статую! Или усы пририсуют!

— А я вот чего не пойму! — скандальным голосом завёл третий. — Почему это памятник Немому? У нас князь Всеволод есть! Он и хазар победил! Вот кому надо памятник ставить!

— Тише ты! — оборвал его первый боярин. — Не дай боги, услышит князь — не избежим беды! Он на расправу скор!

— Да как он услышит? — удивился скандалист.

— Мало ли! Он — колдун! Кто его знает — что это за статуя! Может, она непроста тут стоит. Всё видит и слышит, а потом Немому докладывает.

— Да ну! — изумился второй боярин.

Он подошёл вплотную ко мне и внимательно вгляделся в лицо. От боярина пахло чесноком и водкой.

Успел уже с утра налакаться, гад!

— Как живой! — удивился боярин, а потом грязным пальцем ткнул мне в глаз!

Ну, сука! Если отомру — я тебя жизни лишу за такие штуки!

Позади меня послышался лязг засова. Голос Сытина строго спросил:

— Где он?

— Вот, батюшка! — ответил сторож. — Второй час стоит! Не пойму — задумался, что ли?

— Вроде того!

С этими словами Сытин появился в моём поле зрения.

— Ну что, добегался, Немой? — насмешливо спросил он. — Теперь я тебя на замок запру.

Сытин щёлкнул пальцами, и я почувствовал, как отпустило горло. Я покрутил головой, разминая затёкшую шею.

— Ты чего это на меня ловушки ставишь, Михалыч? — очень правдоподобно удивился я. — Вообще-то, я — князь! И бегал не просто так, а по важному делу.

Я мёл эту пургу, а сам думал об одном — только бы Сытин не вспомнил про демонов!

— С Ягой пообщался? — насмешливо поднял бровь Сытин.

— Ну... вообще-то да. А ты откуда знаешь, Михалыч? — решил уточнить я.

Хер его знает, этого колдуна! Может, он следил за мной. Помню, подозрительная сорока с ветки на ветку перепархивала! Не иначе — Сытинская шпионка!

— Пока ты по лесам прохлаждался, я в княжескую библиотеку заглянул, — ответил Сытин. — И там много интересного вычитал. И про кощея, и про Ягу твою разлюбезную.

— Ничего она не разлюбезная, — буркнул я, чувствуя, как уши заливает предательской краснотой.

— Ну, нет — значит, нет, — неожиданно согласился Сытин. — Дело в другом, Немой.

Я насторожился, чувствуя, что сейчас разговор пойдёт о чём-то важном.

— Ты ведь к княжичу идёшь, верно? Можешь не стараться. Я уже с ним поговорил и убедил не поддаваться на твои авантюры.

Сытин строго взглянул на меня.

— Извини, но жизнью князя Всеволода и княжича Михаила я рисковать не могу. Даже ради Глашки.

Значит, не догадался! Ну, и отлично! Главное — дальше не спалиться. Сытин понудит-понудит, да и отпустит.

— И что ты предлагаешь, Михалыч? — хмуро спросил я, не отводя глаз. — Как спасти Глашку?

Сытин тяжело вздохнул.

— Да если бы я знал! Нигде, ни единого слова! Как поймать кощея — пожалуйста! Как убить — тоже не секрет. А вот как из человека его изгнать — ни единого слова! Во всех книгах одно: человек впускает в себя кощея добровольно и погибает вместе с ним. Туда ему и дорога!

Сытин снова щёлкнул пальцами, и я почувствовал, как отпустило ноги.

— В хреновую ситуацию мы попали, Немой! Никогда тебе не врал, и сейчас говорю честно. Я не знаю, как спасти Глашку!

Сытин ухватил меня под руку и поволок в сторону темницы.

Он тоже к Никите Ильичу собрался, что ли?

— Будем ловить кощея на золото, Немой! Помнишь, кому принадлежал золотой рудник в Лопухинке? Ну, пока ты туда не заявился?