Рельсы - Чайна Мьевиль

Шэм с тревогой уставился на него, а тот прогулочным шагом пошел к нему через улицу. Шэм мешкал, стараясь выиграть время. Присел, начал возиться со шнурком ботинка. Человек приближался. Шэм выпрямился и, старательно делая вид, будто ровным счетом ничем не озабочен, зашагал восвояси. Он приказал себе не оглядываться, но взгляд незнакомца прямо-таки прожигал ему спину, и он, не выдержав, глянул-таки украдкой назад. Незнакомец догонял. Шэм прибавил шагу. Глядя по-прежнему назад, он не заметил, как врезался в кого-то.

Еще не разглядев, кто это, он принялся бормотать извинения. Препятствием оказалась женщина, высокая и такая широкая, что, несмотря на крепость сложения Шэма, столкновение с ним не сдвинуло ее и на миллиметр. Наоборот, это она с тревогой глядела него. Положила свои ладони ему на плечи.

— Эй, — спросила она. — Ты в порядке? — и тут же заметила его обращенный назад взгляд. — Этот человек тебя беспокоит?

— Нет, я, да, нет, не знаю, — выпалил Шэм. — Я не знаю, что ему нужно, просто он смотрел и…

— Смотрел? — повторила женщина. Незнакомец остановился. Его вдруг ужасно заинтересовала стена. Женщина прищурилась. — А ты вышел вон оттуда? — спросила она, показывая на дом Шроаков. Шэм кивнул.

— Ну, тогда не беспокойся, сынок, — сказала она. Обняла его рукой за плечи. — Чего бы он ни хотел, в обиду ему мы тебя не дадим.

— Спасибо, — пробормотал Шэм.

— Не тревожься. Мы на Манихики гостей не обижаем. — И она повела его прочь, к хорошо освещенной части города. — Уверена, что и Шроаки встретили тебя как положено. О чем ты с ними говорил? — Вопрос вылетел из ее рта без малейшей перемены интонации. Но Шэм тут же поднял голову. И увидел, что ее взгляд устремлен не на него, а на мужчину позади них, но не с подозрением, как можно было ожидать, а так, словно они вели между собой безмолвный разговор.

Сердце Шэма забилось так сильно, что у него даже перехватило горло. Спасительница, оказавшаяся вовсе не спасительницей, посмотрела на него, ее взгляд стал жестким, рука тяжелее легла на его плечо. Тот, видя, что все пути к деликатному отступлению отрезаны, избрал ту единственную дорогу, которая еще оставалась для него открытой. Он изо всех сил наступил женщине на ногу.

Она взвыла, и заматерилась, и запрыгала на одной ноге, и заорала во все горло, а незнакомец позади них уже припустил в погоню за Шэмом. Бегал он быстро. Полы его пальто так и хлопали за ним на ветру.

Шэм бежал. Распахнул на ходу рубашку, выпустил Дэйби. Бесстрашная мышь бросилась на преследователя, но того, в отличие от недавних хулиганов, так просто было не напугать. Отмахнувшись от Дэйби, он продолжал бежать, догоняя Шэма.

— Вверх! — заорал Шэм. — Улетай! — Он замахал руками, и мышь скрылась.

Если бы все решала только скорость, то Шэм уже через пару минут был бы пойман и скручен. Но в него словно вселились духи всех мальчишек, за которыми когда-либо гнались по улицам взрослые, преследуя нечистые или неправедные цели. Он принял в себя их техники справедливого ускользания. Не слишком быстрый от природы, он петлял, как заяц, спасающийся от травли, перебирался через невысокие заборы с непреклонной решимостью и энергией того, кто вознамерился во что бы то ни стало избежать суда неправедного, пока, наконец, не достиг людной улицы, где еще гомонили прохожие и торговцы и сигналили автомобили, а там доблестно бросился под колесный экипаж с низкой посадкой у обочины. И затих. Даже дыхание затаил.

«Дэйби, — думал он, яростно стараясь дотянуться до нее мыслью, — не подлетай».

Среди многочисленных ног, ритмично выстукивающих по мостовым и тротуарам города, среди скрежета колес, меж любопытных кошачьих и собачьих носов, Шэм увидел два черных тяжелых ботинка — они остановились прямо посреди улицы. Замерли. Повернулись. Сделали несколько шагов в одном направлении, в другом, в третьем. Туда и направились. Едва башмаки скрылись из виду, Шэм перевел дух, подтянулся и вылез из-под телеги.

Весь в крови, в грязи, дрожа с головы до ног. Он поднял голову, протянул вверх руки, и вот она, Дэйби, слетела с неба прямо к нему в рубашку. Шэм качнулся. Постоял, игнорируемый местными, потом, разлепив губы, хрипло задал одному из них вопрос, получил ответ, и, выбирая кружные пути, пошел к гавани и к «Мидасу».

Путь к докам лежал через улицы, освещенные разнокалиберными фонарями — электрическими, газовыми, цвета сепии. В одних местах фонари были старинные, из утиля, они принадлежали прошлому человечества и окрашивали все вокруг в преувеличенно радостные цвета; встречались и другие, из высотного утиля: одни вращались, рассыпая по сторонам пятна, похожие на отпечатки ног, другие разворачивались световыми спиралями в отведенном им пространстве.

Шэм чувствовал, как у него набухают синяки. На «Мидас» его доставила дрезина, которая катилась между чихающих локомотивов, отбрасывая на пути длинную тень.

— Что, бурный выдался вечерок? — приветствовала его Кирагабо. Шэм поморщился, переступая через разбросанные по палубе предметы.

— Я опоздал, — сказал он. — Капитан меня убьет.

— Не убьет. Ей сейчас вообще не до тебя.

И верно, когда он спустился под палубу, собираясь подкрасться к купе капитана и как можно тише положить книги в ее ящик, его сначала отвлек, а потом привлек шум, доносившийся из офицерского кубрика. «Ух ты», «ах ты» и прочие возгласы удивления летели оттуда.

Капитан Напхи и офицеры толпились вокруг стола.

— Шэм, — окликнул его один. — Заходи, погляди на это. — Капитан тоже сделала ему знак подойти. Офицеры у стола подвинулись. Он увидел артефакты.

Шэм думал, что от него потребуют объяснений, почему он в таком виде — грязный, избитый. Но никто не обратил внимания. Шэм никогда еще не слышал, чтобы капитан столько говорила. Ее механическая рука сверкала и тарахтела, а пальцы на ней мелькали так, что пальцам живой руки было за ними не угнаться.

— И вот еще, посмотрите. Видите, здесь. — Она повертела приемник. Он моргнул и заквохтал, как несушка. Замелькал комбинациями цветов. Значит, она нашла, у кого их продают.

— Радиус действия… э-э… несколько миль, как мне сказали. Может быть, даже около сотни. И он может проходить через футы земли.

— Кроты-то ходят глубже, кэп, — сказал кто-то.

— Да, но потом они все равно поднимаются. Никто и не предполагает, что эта штука приведет нас прямо к порогу мульдиварпы, мистер Квекс. Никто и не ожидает, что передатчик приведет нас прямо внутрь да еще и заварит нам чай. Работа остается работой, и нам придется делать ее по-прежнему. Вы остаетесь охотником. А нам надо еще научиться читать сигналы этой штуки. Но. — Она обвела собравшихся взглядом. — Вот эта штука… — Она подняла и показала всем маленький передатчик. — Вот эта штука, окажись она в его шкуре, все изменит.